Флориан Зеллер - Наслаждение

– Почему ты мне задаешь этот вопрос? – Николя хмурится.

– Просто так. Чтобы знать. Потому что мне интересно.

– Все очень сложно…

– Конечно… Иначе тебя бы здесь не было.

Она нежно ему улыбается. Николя чувствует, что она не осуждает его. Откуда в ней столько доброжелательности?

– И все это тем печальнее, – отвечает ей Николя через некоторое время, – что мы действительно любили друг друга…

– И что случилось?

– На самом деле, ничего особенного. Вообще ничего такого. Просто мы дошли до того, что… В конце концов, мы оба стали питать друг к другу смертельную неприязнь.

– И сейчас?

– Да.

– Тогда почему вы все еще вместе?

– Не знаю… Да нет, знаю, конечно. У нас ребенок.

Какое-то время Ана ничего не говорит.

– Правда? А сколько ему?

– Ей. Это девочка. Ей всего семь месяцев.

Рука Аны, гладившая волосы Николя, застывает неподвижно. Ее охватывают противоречивые чувства. Семь месяцев? Да это же еще младенец! Николя боится, как бы она не переосмыслила все и не выкинула его за дверь, чего он, безусловно, заслуживает. Но голос ее спокоен:

– А разве это вас не сблизило? Я хочу сказать, то, что у вас общий ребенок…

– Нет. Наоборот…

– Почему?

– Трудно сказать. Если бы ты знала, как она требовательна… Но хватит уже, я думаю, ты последний человек, кому я должен это рассказывать…

– Наоборот. Если ты не сможешь говорить это мне, то кому же еще? – Ана снова гладит его по волосам, нежно, любовно, а потом продолжает: – Это сложный период. Но все обязательно образуется.

– Я не знаю.

– Точно тебе говорю, все наладится. Вот увидишь. В конце концов все наладится.

И на самом деле, в тот день Николя был уверен, что все будет хорошо. Позвонил продюсер и сказал, что только что прочел его сценарий, который все это время лежал у него в кабинете. Он хотел бы его обсудить. Свободен ли он в ближайшее время?

Как только разговор был окончен, Николя подпрыгнул прямо посреди улицы и издал нечто вроде (примерная версия): АХХХАХАХ!

Он уже почти похоронил все надежды и теперь бежал к метро: хотел поскорее рассказать эту новость Полин. Он уверен, что сейчас может начаться счастливая полоса. Теперь-то наконец он будет терпелив, внимателен и нежен. Он будет счастлив. Николя вспомнил свое первое разочарование: гротескную битву между голубями и чайками и попытался убедить себя не волноваться прежде времени, а подождать. Но он не в состоянии успокоиться. Вот он уже бежит по улице, бежит изо всех сил, словно пытаясь нагнать самого себя.

Когда он открывает дверь своей квартиры, то сразу чувствует: что-то не так. Полин сидит на диване в гостиной, торжественно выпрямившись, и пристально на него смотрит.

– Что такое? – спрашивает он. Потом, в надежде повернуть разговор в нужную сторону, прибавляет: – А где Луиза?

– Она еще в яслях. Я сейчас за ней пойду…

– Все в порядке?

– Нет.

Николя охватывает мерзкая дрожь. У него ощущение, что перед ним сейчас ситуация, которую он давно уже ждал. Сердце у него сжимается, но он подходит к ней ближе.

– Что случилось?

– Нам нужно поговорить, Николя.

Слова звучат отрывисто, угрожающе, и он говорит себе, что она обо всем узнала. Сейчас она скажет, что знает о том, что он встречается с другой девушкой. Девушкой из Сербии, которая живет рядом с Бобуром. И что он ей ответит? За долю секунды Николя пытается оценить ситуацию и продумать стратегию, но неспособен принять какое-либо решение, словно инстинкт самосохранения уже полностью утрачен, и только с лицемерным недоумением спрашивает, о чем пойдет речь.

Полин закуривает.

– Не знаю, как тебе сказать, Николя…

– Что?

Она поднимает на него глаза.

– Я кое-кого встретила.

Николя кажется, что он не расслышал.

– Прости, что?

– Я встретила другого.

– Ты хочешь сказать…

– Другого мужчину.

Он испытывает необыкновенное облегчение: он невиновен… И только потом осознает, что она ему только что сказала. Что? Он садится с ней рядом, но она отводит взгляд.

– Что ты сказала?

– Ты прекрасно слышал.

– Но когда?

Ее губы дрожат. История длится всего несколько недель (даже чуть меньше, чем несколько недель), но она больше не может держать это в себе. Николя не верит. Как она могла так с ним поступить? Он пытается напомнить себе, как сам оказался в объятиях Аны: после этого он не смеет упрекать ее. Какое право он имеет негодовать? Возможно, в этой истории вообще нет ничего серьезного. Он берет ее руки в свои и, сам того не сознавая, повторяет слова, услышанные днем раньше от Аны: «Все наладится. Вот увидишь. В конце концов, все будет хорошо».

Но Полин не произносит ни слова и только качает головой: нет , словно ничего нельзя уже изменить и это дело решенное.

Она много думала над ситуацией и хотела бы разойтись. Николя уже не возвращается к этому. Он ошеломлен тем, с какой быстротой Полин приняла решение. Она перечисляет ему конкретные проблемы, которые придется решать, с убивающим его хладнокровием.

Наконец, он прерывает ее:

– А он кто, этот парень?

– Какая разница?

– То есть как это – какая разница ?

– Это человек, который будет обо мне заботиться.

Николя с трудом сглатывает. Он начинает понимать весь масштаб совершенной глупости. А почему не он, Николя, будет заботиться о ней? Почему он почти сбежал из дома? В панике он винит себя во всем, и претензии к себе все множатся. Но в глубине сердца, несмотря на всю растерянность и раздрай, его охватившие, он чувствует, что все не так плохо: с самого начала их отношений, если уж на то пошло, он страдал от своеобразной клаустрофобии чувств. Он знал, что неизбежно настанет день, когда он начнет ей изменять. И больше всего на свете боялся того дня, когда она увидит его настоящее лицо – не прикрытое маской, – лицо человека, полного сомнений, тревог и противоречивых мечтаний. И в конце концов освобождение пришло, но, правда, совершенно неожиданным образом. И день настал, но только вот это она явила свое истинное лицо, и, возможно, перед ним открылась неожиданная возможность выйти из этой ситуации бескровно. Он даже был в неплохом положении и к тому же свободен.

Вечером Полин попросила его постелить себе на диване, и опять Николя был поражен ее хладнокровием. И вот он уже сидит в гостиной в нижнем белье.

Он не может заснуть.

Ему страшно.

Он пытается представить, что его ждет. Где он будет жить? А этот человек, что же, будет воспитывать его дочь? А как знать, возможно, это и правда замечательный человек? А сам он закончит свои дни в полном одиночестве? Может быть, нужно встать, постучаться в дверь комнаты, где спит Полин, и на коленях умолять ее дать ему еще один шанс?