Флориан Зеллер - Наслаждение

Николя был удивлен ее практичностью: они еще не начали жить вместе, а она уже предусматривала возможность рождения ребенка. А он? Разве ему приходили подобные мысли? У его друзей уже начали появляться дети, и это называлось: достигнуть тридцати лет . Но он не рассматривал эту возможность в практическом плане. На данный момент он любил Полин. Но что с ними будет через год? Через два года? Николя был не способен на это ответить.

Двигаясь по дороге на Шартр, Николя думает о фильме, который он открыл для себя незадолго до этого: «Путешествие в Италию» Росселлини. Он знает, что Годар находился под впечатлением от этого фильма и в его «Презрении» много цитат, ссылок и заимствований из него. «Путешествие в Италию» – история английской пары, которая едет в отпуск в Неаполь. Первая сцена происходит как раз в автомобиле, и, вероятно, именно поэтому эти образы и пришли Николя в голову, когда они с Полин тихо ехали в Шартр. Главные роли в фильме Росселлини играют Ингрид Бергман (Швеция) и Джордж Сандерс (Англия). Во время этой поездки что-то между героями неизбежно увядает, и они обнаруживают, что стали чужими друг другу.

Полин и Николя, похоже, следуют обратным путем. После пересечения пустынных равнин Боса они прибывают в Шартр, и лицо Полин загорается: «Мне приятно, что ты увидишь место, где я жила». Она просит Николя повернуть направо после светофора, и они оказываются на крошечной улочке.

– Когда я была маленькой, то каждый день ходила здесь в школу… Смотри, там я поворачивала налево…

Николя замечает другую улицу и вдруг представляет себе маленькую девочку с ранцем за плечами и говорит себе, что хотел бы познакомиться с этим ребенком.

– Что? Почему ты улыбаешься? – спрашивает Полин. – Ты находишь это смешным?

– Нет, вовсе нет. Напротив…

У него возникает ощущение, что это паломничество в прошлое Полин, и он понимает, что любить человека – значит любить и ребенка, которым он когда-то был. Он воображает ее идущей рядом с другой девочкой – послушной, сосредоточенной. После школы она всегда заходит в булочную, чтобы купить себе сладости. Деньги она стащила из кошелька матери и, так как была верующей, думала, что Бог в конечном счете накажет ее за ее преступления. И вот – стоматолог уже утверждает, что у нее сильный кариес.

А справа Полин показывает тренажерный зал, где она занималась дзюдо.

– Ты занималась дзюдо?

– Да, – отвечает она, пожав плечами.

Николя начинает смеяться.

– Я еще играла на фортепиано, но ненавидела это. У меня был совершенно дебильный учитель… А мой отец играл очень хорошо. Он играл все время. Было так здорово его слушать… Вот он умел делать то, за что брался…

Полин снова замолкает, и Николя задумывается. Она думает о своем отце. Он помнит, что это было первым, о чем она ему рассказала. Отец Полин умер от рака, когда ей было одиннадцать. Из всего, что она поведала Николя, ему запомнилась одна картина: под самый конец, в течение последних недель, она каждый день сразу после школы ходила к отцу в больницу и делала с ним домашние задания на следующий день. Николя представляет себе эту сцену: девочка с книгами и карандашами покорно сидит рядом с больничной койкой. Ее отец молча наблюдает за ней. Самые страшные мысли должны были пробегать у него в голове.

Дом расположен в тупике, и Полин просит его припарковаться на перпендикулярной улице, чтобы дойти до места пешком.

– Мы прибыли, – объявляет она Платону. Солнце ослепляет их и придает деревьям красноватый оттенок.

Мать Полин ждет их перед домом. Она целует и обнимает дочь, затем обращается к Николя:

– Очень рада вас видеть… Надеюсь, в дороге все было хорошо.

Потом они пьют кофе в небольшом саду за домом. Все выглядит так, будто они очень далеко от Парижа, в какой-то другой стране, и Николя пробует представить себе детство Полин. Как он понял, после смерти мужа ее мать долго оставалась одна, но в конце концов начала жить с местным анестезиологом. К сожалению, он был вынужден уехать на конференцию, посвященную болям у животных, и не вернется до понедельника. Боли у животных? Она пояснила, что в Германии животных усыпляют, прежде чем убить, в то время как во Франции никто не заботится об этом, и бойни представляют собой отвратительные места, где царят пытки и казни.

– Животные тоже имеют право на достойную смерть, вам не кажется? – Мать Полин очень заинтересована этой темой и, кроме того, она не ест мяса. На ужин кабачки в сухарях.

– Ты пойдешь повидаться с папой? – вдруг спрашивает она Полин, которая, кажется, теряется и, не зная, что ответить, неловко поворачивается к Николя. Проезжая недавно мимо собора, он заметил кладбище и подумал, что, вероятно, именно там похоронен ее отец.

– Не возражаешь, если мы сходим? – спрашивает его Полин чуть позже, когда они закончили с кофе и ее мать принялась наводить порядок на кухне. Николя отвечает, что не возражает, конечно же, и они отправляются в путь. Полин берет лейку и у входа на кладбище наполняет ее водой. Они проходят по тихим аллеям, усыпанным белым гравием. Могила отца кажется совсем маленькой. Ее покрывает массивная бегония, и Полин с почти материнской осторожностью поливает ее, как будто они пришли именно к этому растению. Затем, когда эта задача выполнена, они немного стоят рядом друг с другом, ничего не говоря, и перед спящей плитой она берет его за руку.

После ужина, во время которого мать Полин пропагандирует борьбу Бардо за права животных – «Носить меха, – заявляет она, – значит носить смерть», – они поднимаются в детскую спальню. Там ничего не изменилось за многие годы: все те же занавески, те же обои, то же покрывало на кровати. Так было, когда восемнадцатилетняя Полин покинула этот дом, чтобы поехать учиться в Париж. Она словно успокаивается, толкая дверь: мир может исчезнуть, но всегда будет место, где ее собственная история останется нетронутой.

Лежа в постели рядом с Николя, она думает о том, как впервые легла с мальчиком – именно в этой постели, – и обе ситуации перекрываются в ее сознании. Она была такой неловкой тогда… Ей было семнадцать… Мальчик, как помнится, раздеваясь, иронично улыбался, и это ее задело: она не так хорошо разбиралась в любви. В течение многих лет потом эта улыбка ее напрягала, и она была убеждена, что не может сойтись с мужчинами.

Но теперь Николя ее раздевает. На ней лишь розовые трусики и белая футболка. Она мягко отстраняется от него и спускается к его члену, она держит его в руке с радостной гордостью. Она держит его, словно знамя, это знамя своей женственности, и она размахивает им перед памятью о своей первой любви. У нее складывается впечатление, что через годы та девушка, какой она была, протягивает ей руку. Эта кровать внезапно включает в себя все ее влюбленности, от первой до последней, и ей кажется, что она может проследить эту любовную цепочку, снова ощутить трепет первого раза и, наконец, преодолеть память об этом.