Хилари Бойд - Четверги в парке

– Не смей уходить от меня, проклятье! Я не позволю тебе уйти, пока не получу удовлетворительного объяснения. Ты обязана объяснить, Джини; после стольких лет ты обязана мне. – Он сжал ее сильнее. – Это тот ублюдок, я знаю. Ты все еще встречаешься с ним. Весь этот бред про общую ответственность – уловка, чтобы пустить мне пыль в глаза. Признай это, черт тебя дери! Признай! – Он стал трясти ее.

– Отпусти меня.

– Говори! – прошептал он в отчаянии, разжимая руки, и рухнул на ближайший стул.

Во вторник вечером она собрала свои вещи.

– Я поживу пока в квартире, – сказала она ему.

– Пока?

Они оба были эмоционально опустошены и бродили по дому в невыносимом безмолвии. Если Джордж нарушал тишину, то только для того, чтобы изводить ее снова и снова. А она не могла ему ответить, потому что не хотела быть жестокой.

Хотя, возможно, она должна была сказать суровую правду: «Я нашла в Рэе то, чего никогда не находила в тебе, и хотя он уже никогда не будет со мной, я теперь знаю, что можно жить по-другому». Джордж чувствовал, что она недоговаривает, и это лишь усугубляло ситуацию, так как он еще больше убеждался в собственной невиновности. Он часто повторял, что никогда не делал ничего такого, что могло бы привести к столь ужасному итогу.

– Мы терзаем друг друга, Джордж.

– И что же мне делать без тебя? – Она заметила панику в его глазах. – Я не могу жить здесь один. Я снова впаду в депрессию, ты же знаешь. А Шанти? Что ты скажешь ей? Джини, пожалуйста, – умолял Джордж. – Ты же знаешь, что это разрушит семью.

Но несмотря на прочнейшие узы, связывающие ее с этим человеком, она понимала, что больше никогда не поддастся на его манипуляции.

Она уложила в машину два больших чемодана и покинула старый ректорий в шесть утра на следующий день. Обычно в это время Джордж уже был на ногах, бродил по кухне, готовил чай. Но он не вышел из комнаты, и они даже не попрощались друг с другом.

Как только Джини выехала из Сомерсета, она почувствовала удивительное облегчение. Словно груз упал с плеч, даже дышать стало легче. Чувство вины прочно засело в ее сердце, но она понимала, что придется научиться жить с этим – вряд ли оно скоро покинет ее.

Доехав до Лондона, она первым делом подумала о Шанти. Она понимала, что Джордж в таком состоянии вполне мог позвонить Шанти, чтобы поплакаться, поэтому хотела сама все рассказать дочери.

– Привет, мама, что так рано? Ты в поезде?

– Нет, я на машине, я на Арчвэй. Можешь встретиться со мной по дороге на работу? В девять, в магазине?

Шанти удивилась, но Элли раскапризничалась, и она не стала ни о чем расспрашивать.

– Я уже не работаю, так что могу прийти в любое время, – ответила она.

– Ушла от него? Ушла от папы? Навсегда? – Шанти была ошеломлена.

Джини кивнула и с тревогой начала свой рассказ. Но когда она закончила его, Шанти только вздохнула: на последнем месяце беременности ей ни к чему были слишком сильные переживания.

– Не могу сказать, что удивлена, мам. Я надеялась, что все образуется, когда увидела, что папа снова стал самим собой, но мы с Алексом уже давно заметили напряжение между вами. Он предупреждал меня об этом, но я не верила.

– Я не жду, что ты одобришь.

– Честно говоря, сложно осознать… ты и папа не вместе. Что с ним будет?

– Не знаю. Он говорит, что не переживет, но на самом деле он прекрасно умеет находить помощь.

– Но этой помощью всегда была ты. Он перенес психологическую травму, мама.

Джини заметила слезы на глазах дочери и проклинала себя за то, что стала их причиной.

– Знаю, но я больше ничем не могу ему помочь, не уверена, что вообще когда-нибудь помогала ему. Прости меня, дорогая. Не знаю, что сказать.

– Ты будешь с тем человеком? – Дочь отказывалась называть Рэя по имени.

– Нет. – Она заметила, как Шанти пристально всматривается в ее лицо, стараясь понять, правда это или нет. – Клянусь, я с ним больше не встречаюсь. Я не видела его много месяцев. Джордж говорит, что он тоже виноват, и в какой-то степени он прав, но не так, как он думает.

– Что ты хочешь сказать?

– Связь на стороне – проверка для брака, и наш брак оказался недостаточно прочным, чтобы пережить это. – Она не хотела вдаваться в подробности.

– Неужели с папой было так плохо?

– Конечно, нет. Но нам теперь нужны от жизни разные вещи.

– Ты имеешь в виду Сомерсет? – Шанти покачала головой. – Я бы никогда не поддержала его, если бы знала, что этим кончится.

– Я же говорила, – ответила Джини мягко, сожалея, что не может рассказать дочери всю правду – кому захочется такое слушать про своего отца.

Шанти сидела молча, обхватив руками огромный живот. Она выглядела такой уставшей.

– Я не хотела говорить тебе до рождения малыша.

Дочь пожала плечами.

– Когда он родится, вряд ли мне будет легче выслушать такие новости с новорожденным ребенком на руках и капризной двухлеткой, – усмехнулась она. – Хотя нет худа без добра… По крайней мере, ты будешь рядом. Может, мы убедим папу продать этот никчемный дом и вернуться в город.

– Может… хотя ему там нравится.

– Никогда не знаешь, как сложится жизнь, мама.

Джини знала, что разговор с дочерью прошел так легко только потому, что Шанти и Алекс все заранее обсудили и решили, что это просто очередной этап отношений, «пенсионная паника», через который проходит Джини. Они ждали, когда она образумится.

Очевидно, Шанти и ее отец придерживались одного мнения, потому что Джордж вел себя так, будто ничего не произошло между ним и Джини. Единственным признаком неадекватного поведения были его непрекращающиеся звонки. Джордж обычно никогда не звонил ей, а теперь делал это по два-три раза в день. Не для того, чтобы поговорить об их расставании, ему просто хотелось поболтать ни о чем, рассказать, как он живет, даже спрашивал, как дела в магазине, которым раньше совершенно не интересовался. Она знала, что он вернулся к своим часам, и теперь чинит их для соседей. Лорна, узнав о его хобби, стала у него первым клиентом, попросив отремонтировать ее дорожные часы семнадцатого века. Но в конце каждого разговора он говорил: «Я скучаю по тебе» или: «Скоро увидимся», как будто она уехала в командировку и вот-вот вернется домой.

Джини не было там почти месяц, и приближающееся Рождество висело над ней как Дамоклов меч.

– Я мог бы приехать за несколько дней до праздника и остаться до двадцать восьмого, – заявил Джордж, позвонив ей утром.

Он застал ее врасплох.

– Остаться? Где?

Джордж не мог не заметить панику в ее голосе, и его тон изменился.

– У тебя, конечно. Шанти не до гостей, ей рожать скоро.

Джини глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь превозмочь чувство омерзения при мысли о том, что Джордж войдет в ее квартиру, но надо подумать в первую очередь о Шанти, убеждала она себя. Сейчас не время создавать лишние проблемы.