Френсис Фицджеральд - Сказки века джаза (сборник)

Рассказ о Пенроде – герой цикла рассказов английского писателя Бута Таркингтона (1869–1946), одиннадцатилетний мальчишка, живущий на Среднем Западе; действие рассказов происходит в период до начала Первой мировой войны, рассказы отчасти напоминают «Приключения Тома Сойера» Марка Твена. В студенческие годы Фицджеральд опубликовал рецензию на одну из книг о Пенроде.

Портеровских дам – прилагательное образовано от фамилии писательницы Э. Портер, автора серии романов о Поллианне – о ней см. в комментарии к рассказу «Прибрежный пират».

Бэзила Кинга – речь идет о канадском священнике (1859–1928), бросившем служение и ставшим популярным писателем.

…типографской сеткой Бен-Дей (или, иначе, метод Бендей) – речь идет о методе печати изображения в виде точек и штрихов, дающих полутоновый эффект; метод назван в честь его изобретателя.

Это эссе, написанное Фицджеральдом в 1936 г., было впервые опубликовано в журнале «Америкен Кавалькейд» в номере за октябрь 1937 года. Текст в журнале был опубликован в сокращенном виде, что вызвало негодование Фицджеральда. Двадцать восьмого сентября 1937 г. его литературный агент Г. Обер получил следующую телеграмму:

УЖАСНО ПОТРЯСЕН И УДИВЛЕН УВИДЕВ ЗПТ КАК ТОМ КОСТЕЙН ИЗМЕНИЛ И ОПОШЛИЛ МОЮ СТАТЬЮ ТЧК ЗА СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ ТАКОЕ ВПЕРВЫЕ ЗПТ ХОЧУ ПОДАТЬ СУД ИЛИ ПОЛУЧИТЬ ХОРОШУЮ КОМПЕНСАЦИЮ ТЧК ТАК НЕ ОСТАВЛЮ СКОТТ ФИЦДЖЕРАЛЬД

(Том Костейн – главный редактор журнала «Америкен Кавалькейд».) В тот же день Обер написал Фицджеральду ответ:

Я получил твою телеграмму о статье в «Америкен Кавалькейд» и сравнил пословно текст в журнале с текстом рукописи. Действительно, рукопись в нескольких местах сокращена, однако статья от этого не изменилась и не опошлилась. В тексте нет ни одной чужой вставки, и мне не показалось, что изменения каким-либо образом повлияли на смысл или на характеристику героя статьи.

Если помнишь, статью ты писал второпях, нуждаясь в деньгах, и мы все обсуждали по телефону. Я помню, что статья была длиннее, чем хотел «Космо», и я говорил тебе, а ты вроде бы соглашался, что текст может быть сокращен. Вот первый вырезанный кусок:

«В руках монетки по пять и десять центов. Может, наберется на доллар? Да, почти, если бы не потратился на пару почтовых марок… А когда у тебя даже доллара нет, все вокруг становится другим, люди становятся другими и даже еда кажется другой на вкус!»

Следующий вырезанный кусок – это случай с неизвестным поклонником, который зашел к тебе в гости. Еще они вырезали кусок об опечатках в «По эту сторону рая». Затем еще несколько строк, где ты упоминаешь о том, как твой отец потерпел неудачу в жизни.

Если хочешь, я вышлю тебе копию рукописи с пометками, что именно было вырезано. Кстати, я там нашел одну опечатку которую должны были исправить и не исправили!

Не думаю, что тебе стоит так уж переживать обо всем этом, и не думаю, что у тебя есть основания для каких-либо серьезных претензий. Я перечитал статью, и она показалась мне умной, интересной и не лишенной чувства собственного достоинства, и я не думаю, что кто-либо другой сможет сказать о ней что-нибудь иное.

Сохранилась рукопись этого эссе, отличающаяся от окончательного варианта (в том числе и от того, о котором идет речь в письме Обера). Первые два с половиной абзаца текста в исходном варианте звучали так:

Бедные юноши всегда несут на себе какой-то груз; большая его часть – это необходимость скрывать всякие мелочи. Мне довелось побывать как «богатым бедняком» – что означает совершенно безумную ситуацию больших заработков, огромных расходов и еще более огромных долгов, так и «беднее бедного», – а это уже тогда, когда вы точно знаете, на каком из ваших ботинок дырка в картонной подошве, но надеетесь, что этого не знает больше никто.

Это было семнадцать лет назад – теперь мне не кажется, что все было так уж плохо, но тогда все было плохо потому, что я был влюблен. И после учебы в Принстоне и моей вальяжной армейской карьеры, где я добился звания наихудшего адъютанта во всей армии, я чувствовал себя потерянным и всеми забытым…»

Текст после слов « …нескончаемым аккомпанементом в жизни любого бедняка » в исходном варианте звучал так:

В те дни была лишь надежда – надежда на завтрак, на обед, на ужин, да и на поздний ужин в постели тоже. Но в удивительно короткий срок надежда стала реальностью, затем последовал краткий период блуждании в восхитительной дымке, несколько недель, а потом и несколько месяцев, ну а потом все лучшее было уже позади, и кончилось все так же быстро, как и началось…

Восстановленный в основном тексте фрагмент с «одним гостем» в исходном варианте включал еще и эпизод с ковром. После слов « радость несколько умерилась » в исходном тексте шло:

«Ковровый финал» случился в Нью-Йорке несколько недель спустя: на вечеринке с шампанским кто-то забыл выключить воду в ванной моего номера отеля «Никербокер», вода в комнате поднялась почти на метр, и сверху плавала одежда. На последние пятьдесят долларов из первого гонорара пришлось купить гостинице новый ковер…

Вместо слов « Публикация книги вызвала у меня состояние маниакально-депрессивного психоза. Каждый час я впадал то в ярость, то в блаженство » в исходном варианте было:

Такая шумиха вокруг американского романа не поднималась с тех пор, как вышли «Джунгли»; но не успел кончиться год, как «Главная улица» сумела в этом плане затмить все. Сама публикация не шла ни в какое сравнение с ожиданием публикации…

(« Джунгли » – социологический роман Эптона Синклера, вышел в 1906 г. ; « Главная улица » —роман Синклера Льюиса, вышел в 1920 г. )

После слов « не избавившись сначала от старого » в исходном варианте шел следующий вычеркнутый автором текст:

Для меня не существовало прецедентов и ориентиров – по крайней мере, я так считал. Каждое слово я писал для той, кого я практически всегда, за редкими исключениями, обожал, – для моей жены…

После слов «чье неодобрение стало бы для тебя самым лучшим комплиментом» и вплоть до слов «Мечта рано стала явью…» в исходном варианте следовал следующий вычеркнутый автором абзац:

Прошел целый год с тех пор, как я переживал бедность и отчаяние в Нью-Йорке; все, к чему я пришел, – это понимание того, что я всего лишь невежественный и праздный юноша, обладающий талантом, дурачащим меня точно так же, как и любого другого; я считал себя совсем не тем, кем я был на самом деле. Но на один краткий миг мне удалось узреть современность чуть более отчетливо, чем она виделась другим, и на какое-то время я превратился в наилучшего из имеющихся авторитетов по данному вопросу. Тем не менее стали появляться и другие книги, которые были призваны напомнить мне, что начальное преимущество не будет длиться вечно. Мне следовало измениться – и либо найти себе новый материал, либо перекроить под новым углом старый. Я избрал последнее, что было более интересно, с точки зрения художника, но разделило при этом мою публику на два лагеря: на тех, кому нравились только мои ранние книги, в которых рассказывалось, что это было, и на тех, кому нравились лишь мои новые, в которых рассказывалось, по каким причинам это было именно так…