Дональд Маккейг - Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл

Она никак не могла сосредоточиться, даже когда Денмарк Веси, приложив палец к строке, где он остановился, сказал:

– Вот наступает день Господень, и разделят награбленное у тебя среди тебя [28]. – Он постучал толстым указательным пальцем рабочего человека по странице. – Вы думаете, Захария обращается к нам, неграм? Думаете, Бог смотрит вниз и видит, сколько чёрные награбили? Нет, Он не говорит с нами; Он говорит это господам. «Вот наступает день Господень». Как вы будете готовиться к этому дню? Останетесь стоять или протянете ему руку? «Вот наступает день Господень…»

Несмотря на духоту и жаркий, спёртый воздух, Руфь почувствовала, как по плечам прокатилась волна холода. День Господень.

Денмарк Веси внимательно вчитывался в текст, водя пальцем по строкам.

– Внемлите, – прошептал он.

В комнатке было так тихо, что его шёпот скользнул по рядам, как старый добрый друг.

– Скажите мне, братья… Многие ли из вас кланяются господам на улице? Многие?

Одни опустили головы. Другие отвели глаза.

– Значит, никто не кланяется?

Он облизал губы.

– Так? И вам, и мне отлично известно, что белые господа – жестокие пропойцы, прелюбодеи и неверующие. Мы знаем, кто они такие. Но всё равно вы продолжаете им кланяться, потому что они – я так понимаю – лучше вас. Х-м-м-м.

Он в задумчивости приложил палец к подбородку.

– Боже милостивый! Цветные хуже прелюбодеев, неверующих и пропойц. Я подозреваю, что вы все прокляты. И обречены на вечные муки.

Притворное изумление промелькнуло на его суровом лице.

– Иисус Христос спасает господ, но ему нет никакого дела до нас. Тот господин, которого вы встречаете на улице, вообще замечает ли, что вы раскланиваетесь и расшаркиваетесь перед ним, или проходит мимо, словно вы всего лишь торчок для коновязи или лошадиный помёт в грязи? Поднимите руки, кто из вас кланяется? На сколько шагов вы отступаете в сторону, пропуская господ?

Мартина завозилась на руках у Руфи.

– Больше всего Господь ненавидит обманщиков!

Головы опустились ещё ниже, словно им больше ничего не оставалось, когда поднялись руки.

– Почти все. Ну-ну… – опять неискренне удивился Веси и покровительственно улыбнулся, словно любящий дядюшка.

Он продолжил читать, погрузившись в себя и шевеля губами, и всё постукивал пальцем по строчке, после чего поднял глаза, будто поражённый, что в его дом набилось столько людей.

– Сколько из вас, «чернокожих джентльменов», притворяется, что он не умнее бессловесной старой коровы, которую белый господин посылает вас доить? Сколько женщин закатывают глаза и вздыхают: «Масса, я всего лишь цветная девушка, мне это слишком сложно понять»?

В комнатке поднялись гул и приглушённый говор, как в гудящем улье.

– Сколько из вас поучают своих детей: «Когда господин что-то спрашивает у тебя, опусти глаза и смотри на свои стопы. Если знаешь, то ответь. Если не знаешь, всё равно ответь! Негров высекут скорее за незнание, чем за ошибку». И вы говорите своим детям: «Не смотри на этого белого человека и, что бы он ни делал, не смей перечить». Сколько из вас?

Он снял очки и потёр переносицу.

– Матери и отцы, многие ли из вас так говорят?

– Детям придётся плохо, если они не послушаются, – сказал Томас Бонно, поднявшись.

– А, мистер Бонно. Рад слышать вашу интерпретацию Библии. Но вы правы, господин может схватить раба и под дулом пистолета отправить его в работный дом повидаться с мистером Кнутом. Но «наступает день Господень», мистер Бонно. Внемлите…

Он сжал большой кулак и пристально посмотрел на него.

– Я долгое время был плотником. Ставил ровные балки, совсем как какой-нибудь белый. Я знаю, как установить отвес или проверить уровень. А вон тот темнокожий, Джеху Глен, лучший строитель лестниц в Низинах, он делает это лучше любого белого. И вы это знаете, и он сам это знает, и белый тоже. Почему тогда Джеху должен кланяться на улице? Вы слышали о Томасе Джефферсоне, белом господине, который был президентом? Так оно и было. Президент всех Соединённых Штатов. На прошлой неделе я чинил веранду господину Би, потому что там стены сгнили изнутри! Белые плотники проложили водосточные трубы внутри стен; внутри, а не снаружи! Полагаю, что и у Томаса Джефферсона всё сделано точно так же. И держу пари на десять центов, что у него стены тоже гниют. Ни один чернокожий плотник в Низких Землях не будет настолько глуп, чтобы засовывать водосточные трубы под стены, где они могут забиться, а прочистить их не удастся. Вот как делает дело белый человек!

Он горестно покачал головой:

– Мне иногда кажется, что это господа должны кланяться нам .

В задних рядах засмеялись, но смех застрял у людей в горле прежде, чем Веси призвал к тишине.

– Я принялся выдирать из стен трубы, намереваясь установить их так, чтобы можно было до них добраться, если они засорятся, но слуга старого массы Би Архимед – ну, вы знаете его: этот темнокожий ходит в Епископальную церковь Святого Филиппа – напустился на меня. «Не стоит так делать. Белые прячут трубы в стены. Так правильней». Значит, если трубу повесил белый человек, она не протечёт? Бог мой! Архимед уставился на меня, совсем как вы сейчас. Он понял, что усвоил эти правила с молоком матери. То, что говорит господин, не подвергается сомнению. А господин говорит Архимеду: «Ты ничего не смыслишь, а тот, кто спорит с хозяином, получит пулю или отправится на порку в работный дом!»

Он сделал многозначительную паузу с видом человека, владеющего истиной, и шёпотом добавил:

– Если ты хозяин, это ещё не значит, что ты всегда прав! А если ты раб, это не умаляет в тебе человека!

Веси поднял глаза к низкому дощатому потолку и продолжил, словно ни к кому не обращаясь:

– Я не буду уступать дорогу ни одному белому. И вам это известно. Меня уже отправляли «отведать сахарку». Я уже знаком с кнутом. Но я не глуп, и не ленив, и давно уже не мальчишка. Я – мужчина в расцвете сил.

И, фыркнув, добавил:

– Ну, может быть, расцвет остался чуть позади.

Все рассмеялись от этого признания. Кто-то сменил позу, разминая затёкшие мышцы, какой-то старик закашлялся.

Веси ткнул в собравшихся пальцем, словно перед ним собрались евреи, бегущие из Египта.

– Не надо притворяться мальчишкой, если ты уже вырос. Не притворяйтесь глупее белого, если это не так. Кем притворяешься, тем и становишься. Негр, который кланяется господину на улице, который ведёт себя как дурак и забывает, кто он на самом деле, – раб.

Он захлопнул Библию.

– Он заслуживает быть рабом!

И прошептал в тишине:

– Близится День Господень.

Собравшиеся начали расходиться по двое-трое. Томас Бонно, едва завернув за угол, схватил Джеху за руку.