Дональд Маккейг - Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл

Она каталась на лошади с утра до вечера. Я не могла заставить её ничего делать по дому.

Сьюлин и Кэррин росли обычными девочками. Они усвоили манеры, которые никак не давались мисс Кэти. Привить мисс Кэти манеры было всё равно что замешивать тесто без опары. Сколько ни кряхти и не мни его, хлеб из него получится никудышный.

Мисс Кэти полагала, что она вполне воспитанна, а мисс Беатрис, вместо того чтобы сдерживать и усмирять её, позволяла мисс Кэти бегать, как дикарке.

Господин Джеральд также не следил за ней. Он просто закрывал глаза на её поведение, вовсе не подходящее для девочки.

После смерти трёх малышей Джеральдов что-то исчезло в мисс Эллен. Она продолжала трудиться: занималась домом, навещала больных, помогала тем, кто нуждался в помощи. Каждый день она собирала всю семью для молитвы, а иногда садилась на поезд и ехала в Атланту на службу в католическую церковь. Но её сердце было не с нами. Оно было с её мальчиками.

В августе скончалась мисс Элеонора Уилкс. Молодой господин Эшли был в это время в Европе. Мисс Элеонору положили в гроб на столе в гостиной «Двенадцати дубов». Женщины расселись вокруг гроба, а мужчины на веранде выпивали и негромко разговаривали. Дочь мисс Элеоноры, мисс Милочка Уилкс, упала в обморок. Хозяйкой в «Двенадцати дубах» стала мисс Индия. Дети Уилксов росли без няни, и это было заметно.

После похорон господин Уилкс пару раз заезжал к нам, чтобы посидеть с господином Джеральдом на крыльце. Они беседовали, пока не темнело, а в графине не оставалось ни капли. Затем господин Джон уезжал домой, а господин Джеральд входил в потёмках и обнимал мисс Эллен так крепко, словно боялся, что она исчезнет.

Вскоре после этого, как-то в воскресенье, когда я вернулась из церкви и ещё не успела переодеть выходную одежду, мисс Кэти зашла на кухню, завернувшись в седельную попону, и кивнула мне, словно хотела сказать: «Мамушка, ты мне нужна», – а потом пошла наверх. В спальне она скинула попону, и оказалось, что все бриджи у неё сзади в крови. Я ахнула, но мисс Кэти осталась невозмутимой, будто ничего не случилось.

Она сбросила на пол бриджи и рубашку и вышагнула из них.

– Нечего стоять, разинув рот. Дай мне полотенце.

– Да у тебя месячные, дорогая.

Я окунула полотенце в раковину и вытерла её.

– Я знаю, – сказала она скорее раздражённо, чем испуганно. – Разве не я помогала жеребцам Беатрис спариваться с папиными кобылами?

Я снова ахнула:

– Что ты делала?

Она покачала головой, будто очень устала:

– Вот так, Мамушка…

– Ни одна юная леди так не делает! Придётся всё рассказать маме!

Мисс Кэти закуталась в одеяло, совсем потонув в нём, как её маленькие пальчики – в папиной ладони. Кэти должна уважать мисс Эллен!

– Няня! Это же естественно!

– Это не значит, что так поступать – правильно. Молодые девушки не должны ничего знать о таких делах.

Я всё вытирала ей бедра и попку, а потом, сложив чистое полотенце, подоткнула его между ног. Мы посмотрели друг на друга – две женщины, Кэти и Руфь, и я невольно улыбнулась.

– Ты смеёшься надо мной?

– Нет, мэм, мисс Кэти Скарлетт О’Хара. Над тобой может посмеяться только смельчак.

Вот так мисс Кэти стала женщиной. И её это совершенно не взволновало, ни капельки.

Три маленькие могилы поросли травой. Цветы распускались, цвели и увядали, мисс Эллен снова стала приглашать дам на чай, и синие чашки одна за другой поразбивались. Собирались на барбекю то на «Волшебном холме», то в «Двенадцати дубах», то в Таре, то на плантациях Калвертов и Манро, один, два, три раза в месяц. Не знаю, как только с работой управлялись? Джинси, кучер из «Двенадцати дубов», так хорошо играл на скрипке, что не брался за вожжи с июня по сентябрь!

Милочка Уилкс носила траур, но вы думаете, это удерживало её от романов? Ничуточки! Она всячески восхищалась мальчиками, называла всех «милыми», так и получив своё имя [44]. На барбекю у Калвертов Милочка сказала:

– О, Брент, клянусь, в жизни не видела наездника лучше.

Это услышала мисс Кэти и по дороге домой только и повторяла эти слова, пока Сьюлин, не выйдя из себя, чуть не стукнула её:

– Да что Брент! Лучше тебя наездника нет!

– Кэти, – вмешалась мисс Эллен, – хорошее воспитание предписывает превозносить достоинства мужчин.

– Но, мама, где же здесь достоинства? Близнецы Тарлтоны умеют держаться в седле. Но Брент? Беатрис говорила, что лучше ему купить мула, потому что он на муле лучше смотрится. Зачем тогда Милочка говорит неправду?

– Она не лжёт. Ничего подобного. Она приукрашивает действительность. Милочка перехваливает Брента. Особый дар женщин заключается в том, чтобы мужчина чувствовал себя на высоте.

– Да Брент Тарлтон сидит на лошади, как мешок с мукой.

– Я уверена, что Брент прекрасно осознаёт свои недостатки, дорогая. Как и все мы, не так ли?

Не думаю, что мисс Кэти считала, что у неё вообще есть какие-то недостатки. Я улыбнулась, и мисс Кэти продолжила разговор со мной:

– Мамушка, разве в Библии не сказано, что лгать нехорошо?

– Не знаю, деточка. Не стоит поминать имя Господа нашего всуе, но эта ложь – особенная, не повседневная. Сколько раз я убеждалась, что лучше солгать, чем дурное дело допустить.

– Мамушка!

Мисс Кэти, выбрав свой путь, скорее перестала бы выезжать на барбекю, чем свернула бы с него. Когда мисс Эллен говорила: «О’Хара едут в гости», – она имела в виду всех О’Хара, включая и домашнюю прислугу, поскольку мы все О’Хара, даже самые чёрные.

Но мисс Кэти, избрав собственный путь, скакала прочь на этом рыжем дьяволе Вельзевуле. Этот конь не знал другого наездника, никто даже не садился на него, кроме мисс Кэти. Когда она на рассвете, в утреннем тумане, шла с ним на выгон, он с задорным ржанием пускался бегом, радуясь жизни и своей хозяйке. Она сжилась с Вельзевулом крепче, чем с собственной плотью и кровью. На своих сестёр, Сьюлин и Кэррин, она обращала внимание, лишь когда они преграждали ей путь.

Отца она обожала, и не раз после обеда я видела, как господин Джеральд с мисс Кэти вместе скачут верхом, будто отец и сын.

Без мисс Элеоноры и господина Эшли, который был в отъезде, господин Джон не знал, куда себя деть. По вечерам, если господин Джеральд не ехал в «Двенадцать дубов», то господин Джон приезжал в Тару, где они говорили о хлопке, скачках и «Компромиссе» [45]и что-то насчёт рабовладельцев в Канзасе – есть у них рабы или нет?

Четыре всадника Апокалипсиса всё приближались, но ни у кого не было желания их обсуждать. Когда миллериты говорили, что близится конец света, все с утра до вечера болтали о том, что явится Иисус, а миру придёт конец. Но в тот день, когда Он должен был явиться, ничего не случилось, и все забыли преподобного отца Миллера и его пророчества.