Нильс Хаген - Московские истории

– Мне… – Я вдруг почувствовал недостаток воздуха и двумя пальцами ослабил узел галстука. – Мне надо подумать…

– К сожалению, у этого человека совсем нет времени. – Светлана покачала головой. – Дело очень срочное, иначе бы мы и не обратились к вам. Решать нужно сейчас.

– Но почему вы решили, что я вообще… смогу инициировать выдачу такого крупного кредита?

Светлана чуть наклонилась, заглянула мне в глаза и, понизив голос, доверительно сказала:

– Поверьте, господин Хаген, если бы вы этого не могли, то и нашего разговора бы не было.

Я смотрел на нее, на еле заметный пушок над верхней губой, на голубоватую жилку, бьющуюся на шее под точеным подбородком, и вдруг поймал себя на том, что обдумываю реальные возможности заключения кредитного договора – как я представлю все обстоятельства начальству в Европе, как обосную свое поручительство заемщику…

Это была магия. В своей жизни я уже сталкивался с нею, когда креольская ведьма Мархи, моя первая жена, заколдовала меня, заворожила, загипнотизировала. Но то была магия простая, женская, с нею встречались и встречаются миллионы мужчин во всем мире. А здесь я столкнулся с волшебством совсем другого уровня. Светлана оказалась опытной, «продвинутой» колдуньей. Или экстрасенсом, суггестором высшей категории. Она настолько ловко использовала слова, так жонглировала понятиями, что я не просто попался на ее крючок, а оказался в западне, в ловушке, из которой не было выхода, так и не поняв, как же я туда попал.

Вся эта история с кредитом уже была «нашей», мы уже работали вместе над решением опять же «нашей» проблемы и двигались в правильном направлении.

– Вы же специалист высочайшей квалификации, – поглаживая меня по руке, говорила Светлана. – Европейский уровень – это большая редкость в нашей стране. И потом, я повторяю: сделка абсолютно легальная, риск минимальный, а ваш банк в будущем сумеет извлечь из этого немалые преференции. Вы же понимаете, в какие кабинеты вхож наш клиент, с какими людьми он общается! Из больших знакомств произрастают большие возможности, не так ли? Уже сейчас можно говорить о возможности вхождения вашего банка в ряд федеральных целевых программ. Это реально, это вопрос даже не завтрашнего, а сегодняшнего дня. Мы умеем дружить, господин Хаген. Нильс…

И я сдался. В самом деле, что я теряю? Ровным счетом ничего. Риск? Да ну, какой к черту риск! Этот человек, «наш клиент» – действительно очень крупная фигура, и подозревать его в мошенничестве глупо и нелепо. Банк ничего не потеряет. Перспективы – заманчивые. А я смогу подарить на день рожденья нашей с Аритой крошки… например, загородный дом! Я всегда хотел иметь дом, бунгало, шале или виллу. Где-нибудь в Испании или Португалии, там, где из трехсот шестидесяти пяти дней в году триста шестьдесят три светит солнце, где волны теплого моря с тихим шелестом накатывают на белый песок, а по утрам, на рассвете, рыбаки привозят на маленький рыночек у автобусной остановки корзины с лангустинами, осьминогами и лавраками, которых они называют на английский манер сибасом…

– Светлана… – сказал я, выпрямившись на стуле, как во время экзамена. – Вы… сделали мне очень интересное предложение. И я думаю, я постараюсь…

И тут во внутреннем кармане пиджака ожил телефон. Заиграла песня невольниц из оперы Бородина «Князь Игорь». Арита очень любила эту пронзительную и возвышенную композицию, и я поставил ее мелодией вызова от нее.

Светлана вздрогнула, на мгновение на ее лице возникла пугающая, хищная гримаса, но она тут же исчезла.

– Нильс, простите, я не расслышала – вы согласны?

Я собрался кивнуть, но рука моя рефлекторно, что называется, против воли, уже нырнула за отворот пиджака, и пальцы сжали вибрирующий корпус телефона.

– Одну минуту. Мне нужно ответить, – сказал я, достал телефон и приложил его к уху. – Да…

– Ни, – голос Ариты в трубке был странно веселым, и я сразу насторожился. – Ни, тут такое дело… В общем, кажется, началось…

Естественно, я задал самый глупый вопрос из всех возможных:

– Что началось?

– Что, что… – передразнила меня Арита и нервно захихикала. – Рожаю я… кажется… Понимаешь?

– Да! – заорал я в трубку, вскакивая. – Еду!

Конечно, роды на восьмом месяце – это не очень хорошо, но, с другой стороны, куча людей рождается семимесячными, вон мой дядя Густав например, – и ничего.

– Что-то случилось? – встревоженно спросила Светлана. За ее спиной маячил Валерий с удивленным лицом.

– Случилось, случилось! – крикнул я, улыбаясь. – Просите, мне необходимо срочно ехать…

– А как же наше предложение?

– Потом, потом! – отмахнулся я.

Светлана скомкала салфетку с именем, щелкнула зажигалкой и положила охваченный пламенем бумажный комок в блюдце.

– У нас не курят, – пролепетала возникшая в поле зрения официантка.

– И правильно делают, – кивнула Светлана, даже не взглянув на нее.

Я вытащил из бумажника несколько купюр, с лихвой покрывающих наше общее пребывание в ресторане, бросил деньги на стол и устремился к дверям.

– Я могу позвонить вам вечером? – спросила мне в спину Светлана.

Я сделал неопределенный жест и нырнул в бамбуковую занавеску. Вся эта история с кредитом, солидным клиентом и нейролингвистическим программированием сразу выветрилась из головы – с минуту на минуту я должен был стать отцом!

Я гнал как безумный и лишь каким-то чудом не попался в лапы дорожной полиции. Чтобы добраться до клиники, где лежала Арита, мне предстояло пересечь половину Москвы. Я ехал, молился, пел вслух и благодарил бывшего мэра русской столицы Лужкова, который хотя и считался всеми коррупционером, однако сумел хотя бы частично решить проблему с трафиком, выстроив несколько транспортных колец и развязок. Если бы не они, я бы еще стоял в пробке неподалеку от ресторана, где встречался с Валерием и Светланой.

Через сорок три минуты я был в клинике. Через сорок шесть увидел Ариту. Она была бледной, но спокойной. И с животом.

– Что случилось?! – сдерживая себя, чтобы не заорать, спросил я.

– Ложная тревога, – улыбнулась моя милая женушка. – Спазмы, которые все, и я в том числе, приняли за схватки. Малыш успокоился. Он решил, что пока еще рано.

– Я очень испугался.

– Ты будешь удивлен, но я – тоже, – сказала Арита. – Ты привез сырки?