Сара Райнер - Другой день, другая ночь

Карен ловит его взгляд и улыбается.

– Моя очередь? – спрашивает Эбби. – Я в порядке… Лучше, чем на прошлой неделе. Меня только беспокоит, что придется оставаться здесь и после пятницы. Я бы тоже хотела выписаться вместе с Лилли.

– Десять дней здесь не срок, – говорит Колин.

– Но мне нужно домой ухаживать за сыном.

– Я его видела, – вставляет Лилли. – Чудесный мальчик.

– Не стоит торопить события или сравнивать себя с другими, – говорит Джонни. – Что вы сейчас чувствуете?

Эбби начинает дергать ногами.

– Наверное, нетерпение.

– И какова ваша задача – не на пятницу, а на сегодня?

– Хм… Перестать думать о будущем?

– Совсем не думать о нем почти невозможно. Хотя, похоже, это стоящая цель. – Джонни на мгновение замолкает. – Остались вы, Карен.

– О… да. – Она все это время витала в облаках и теперь вздыхает. – Я думала о Трое.

В комнате повисает тишина. Насколько Карен знает, Трой мало рассказывал о своем военном опыте. Но каждый из них видел достаточно репортажей из Афганистана, чтобы представить, как ему там приходится: вот он пригнулся в пыли, а рядом взрывается мина; изнемогает от жары в защитной одежде, без возможности принять душ; живет посреди пустыни в палатке на шестнадцать человек; укрывается от снайпера за скалой, отстреливаясь из автомата.

– И поняла, как мне повезло, что я нахожусь здесь. – Она обводит взглядом присутствующих: лица у всех серьезные. – Простите. Я никого не хотела расстраивать.

– Порой тяжело, когда кто-нибудь покидает группу.

– Полагаю, у меня с ним было кое-что общее, потому что я много думаю о смерти…

Джонни кивает.

– Наверное, моя цель сегодня – не думать об этом.

Карен вяло улыбается, хотя внутри все дрожит. Она вдруг с удивлением обнаруживает, что Майкл не сводит с нее глаз.

– Трой храбрый человек, поэтому и возвращается, – говорит он.

Какое-то время все почтительно молчат, затем Джонни встает, чтобы взять маркер.

– Благодарю вас. Кое-что из сказанного сейчас меня поразило. Во-первых, слушая вас, Эбби, я подумал: вот пример тревожного образа мыслей. Почему?

– Потому что такие мысли целиком направлены на будущее, – говорит Лилли.

– Вот именно. Если вы ощущаете страх и подавленность, с которыми не в силах справиться, значит, это тревога.

Мои симптомы, думает Эбби.

– С другой стороны, если ваши мысли тяготеют к сожалению, если вы вините в случившемся себя, как правило, это признаки депрессии. И еще одна вещь – едва уловимый намек на угодие. Это шло от вас, Карен.

– О боже! – Карен краснеет.

– Не переживайте. – Джонни пишет на доске два слова. – Все это делают. Упомянув Троя, вы извинились за то, что расстроили группу, чем проявили тактичность. Если мы постоянно чувствуем ответственность за других, ставим их потребности выше своих, это может привести к тому, что наши собственные потребности не будут удовлетворены, и последует депрессия.

– На прошлой неделе было то же самое, – говорит Лилли Карен. – Вы извинялись перед всеми за свои слезы.

– Правда? Простите меня.

Лилли смеется.

– Прекратите извиняться.

Карен багровеет от стыда. Эбби ей сочувствует: хоть Лилли всего лишь шутит, наверное, не очень приятно, когда тебя обсуждают.

– Подруги тысячу раз говорили, что я забочусь обо всех, кроме себя. Вот и в эти выходные…

– Не расскажете, что произошло в выходные? – спрашивает Джонни.

– Только не делайте это лишь для того, чтобы ему угодить, – усмехается Колин.

– В субботу мы возвращались с садового участка. Я очень устала и не могла дождаться, когда окажусь дома и вытяну ноги. В это время нам позвонили и сказали, что моя подруга – близкая подруга – родила. Детям сразу очень захотелось посмотреть малыша, и моя вторая подруга, которая ехала с нами, тоже не возражала, поэтому я согласилась отвезти всех в роддом.

– Несмотря на то, что сами не хотели туда ехать?

Карен задумывается.

– Нет, почему же. Меня не принуждали. Ничуть. Однако я бы лучше съездила на следующий день. Мне просто не хотелось расстраивать детей.

– И все же это доказывает, что в своем списке приоритетов вы ставите себя ниже своих детей и подруги, – говорит Джонни. – Машину вели вы?

– Да.

– Значит, на самом деле главная роль была у вас; если вам не хотелось ехать, могли не ехать.

– Э-э… – Карен морщит нос. – Это трудно, когда у вас есть дети.

Держу пари, у Джонни нет детей, думает Эбби.

– Уверена, многие мамы поступили бы так же на месте Карен, – говорит она.

– Разумеется, – отвечает Джонни. – Но важно научиться отказывать – даже детям.

– Мне и вправду это тяжело, – признается Карен.

– Если мы будем на все соглашаться, то быстро лишимся сил, правда?

Карен кивает.

– В последнее время я чувствовала себя очень уставшей.

– Наверное, вам нужно почаще думать в первую очередь о себе, – говорит Лилли.

– Вообще-то я не всегда потакаю детям, иначе они были бы безнадежно избалованы.

Могу поспорить, она отличная мать, думает Эбби. Добрая, щедрая и уж точно не глупая.

– Беря ответственность за себя и свою жизнь, очень важно уметь устанавливать границы, – говорит Джонни.

Будто по учебнику читает, с раздражением думает Эбби. Совсем как психотерапевт, к которому я ходила в колледже.

– Но ведь это неплохо – помогать людям, – вставляет Рита.

– А мне порой кажется, что мы недостаточно помогаем друг другу, – замечает Таш.

– Вот именно, – ворчит Эбби, с негодованием вспоминая, как прохожие отводят глаза, когда у нее возникает проблема с Каллумом.

– Я всегда очень благодарна, если кто-нибудь останавливается мне помочь. – Рита похлопывает по больной ноге, шелестит шелковое сари.

Таш кивает, тряхнув ярко-розовой шевелюрой.

– Если бы все в мире думали только о себе, некому было бы помочь Рите сесть в автобус.

Рита и Таш радостно обмениваются улыбками.

– Наверное, я неправильно выразился, – говорит Джонни. – Я совсем не имею в виду, что нам не следует поддерживать друг друга. К тому же отклик человека, к которому мы проявили внимание, может принести большое удовлетворение.

Эбби снова думает о Каллуме. Ей хочется, чтобы он реагировал больше; как же она ждет от него отклика…

Джонни продолжает:

– Но если ставить потребности других людей выше своих постоянно, это может вызвать депрессию. К примеру, если мы никогда не говорим «нет», или установленные границы недостаточно тверды, потому что мы всегда что-то делаем для других, в том числе для собственных детей, то в чем заключается опасность? – Он обводит всех взглядом.

– Мы не будем знать, кто мы есть на самом деле? – говорит Лилли.

– Именно. Потеряем чувство собственного «я».