Сара Райнер - Другой день, другая ночь

– Ненавижу расставания, – признается она.

Джонни закидывает ногу на ногу, потом возвращает их в исходное положение. Ему тоже неловко.

– И знаю почему.

Объяснять не нужно: они оба понимают причины.

– Смерть приносит потрясение – мы часто перестаем понимать, кто мы и зачем живем, и требуется восстановление. Но сначала необходимо признать, что некоторая наша часть разрушена, – говорит Джонни.

– Да…

– Каждый раз, когда мы сталкиваемся со смертью, она заставляет нас серьезнее относиться к жизни.

– Я-то столкнулась с ней не однажды, – смеясь, напоминает Карен. – Прошлась она по мне мелким гребнем… Черт возьми, вспомнила, как мама в детстве меня таким расчесывала. С моими волосами это сущий ад.

Джонни кивает и улыбается.

– Важно не забывать: любая потеря приносит с собой возможность начать все сначала.

– И все же мне нужен перерыв от таких встреч со смертью лицом к лицу. – Карен откидывается на спинку кресла и смотрит вверх. – Надеюсь, ты меня услышал, если ты там есть.

– Глазам своим не верю! – Али у двери магазина наблюдает, как Майкл пристегивает цепью велосипед к фонарному столбу. – Я еще подумал, похож на моего друга Майкла, но решил, что не может такого быть. Мой друг не ездит на велосипеде.

Майкл снимает шлем и проводит пальцами по волосам: смятая прическа никому не к лицу.

– Теперь езжу, – отвечает он.

– Ну, надо же, выглядишь молодцом!

– Спасибо. – Майкл не признается, что ему просто пришлось уступить машину. – Решил немного поправить здоровье, пытаюсь заниматься физкультурой.

Регулярные физические упражнения входят в программу, которую он выполняет под руководством Леоны.

– Немного? Еще как много! От Роттингдина досюда много миль.

– Всего шесть.

– За все деньги Раджастана я не проеду шести миль на велосипеде, – говорит Али. – Все миссис А. виновата, кормит слишком много. – Али похлопывает себя по животу.

Майкл смеется.

– Кстати, как поживает миссис А.?

– О, прекрасно поживает, прекрасно. – Али усмехается. – Разве можно жаловаться на жену, если после стольких лет совместной жизни у нас с ней до сих пор случаются, ну ты знаешь… – Али оглядывается, проверяя, не подслушивает ли кто, – шуры-муры.

Майкл фыркает. До недавнего времени его настолько задевало отсутствие либидо, что он постарался бы скорее сменить тему, однако уверенность в своей мужской силе, похоже, возвращается – и сегодняшняя ночь с Крисси тому подтверждение. А еще он забыл, как его смешат шуточки Али.

– Как бизнес? – спрашивает он, окидывая взглядом магазин. Полки в нем удручающе пусты.

– Не спрашивай, – говорит Али, качая головой. – Еле-еле на плаву, предел, больше цены не снизить.

– Мне жаль.

На Майкла накатывает волна гнева. Нужно было бросить кирпич в витрину «Теско Метро», а не громить собственный сарай, думает он. Хотя и это ни черта не помогло бы.

– Да пустяки, – говорит Али, хлопая Майкла по спине. – Все обернется к лучшему, я уверен, когда-нибудь точно. Ну что, чайку?

После езды на велосипеде Майклу жарко.

– Вообще-то, я бы не отказался от стакана холодной воды.

Али исчезает в подсобке, и Майкл задумывается. Али всегда был оптимистичнее меня. Когда несколько лет назад он купил овощной магазин, я считал его простофилей. Наверное, все-таки мне, а не ему не хватало здравого смысла.

– Чем занимался все это время? – спрашивает Али, вернувшись. – Работал?

– Честно?

Али кивает.

– Да. Не хочу, чтобы ты врал. Ну-ка, посмотри на меня. – Он передергивает плечами, однако глаза его смеются. – Тебе не нужно производить на меня впечатление.

– Большей частью размышлял… – Майкл ненадолго умолкает, подбирая слова. – Сперва все ходил по кругу, толок воду в ступе. А в конце концов переосмыслил… э-э… свою жизнь, если можно так выразиться.

– Значит, воспользовался отсутствием работы для духовного обновления?

Майкл вряд ли выбрал бы это выражение, однако суть схвачена верно.

– Я пока не знаю, чем буду заниматься, – продолжает Майкл. – Но Крисси теперь работает, да и Райан с Келли подрабатывают на каникулах, так что держимся.

– Рад слышать, – говорит Али. – Уж слишком много ответственности лежало на твоих плечах. Неподъемное бремя для одного.

Я тоже рад, думает Майкл. Правда, очень рад.

По дороге обратно в Роттингдин он вспоминает, что сказала ему сегодня на прощание Леона. «А вдруг то, что мы называем депрессией, на самом деле вовсе не депрессия, а как и физическая боль, знак: что-то идет неправильно? Может, в вашем случае так и было: вам дали сигнал, что пришло время остановиться, взять передышку и заняться нерешенными проблемами вашей души».

Чересчур сентиментально выразилась, думает Майкл, но все-таки похоже на правду.

Майкл на стремянке заканчивает оформление, когда за спиной раздается чей-то голос:

– Гм… Привет!

Он оборачивается. Перед ним женщина, вроде бы знакомая…

– Я Эбби, – подсказывает она.

Неудивительно, что он ее не узнал. После выздоровления они не встречались, а прошло уже много месяцев. С ней ребенок в коляске – Майкл помнит, как к ней в Мореленд привозили сынишку.

– Черт возьми! – вырывается у Майкла помимо воли.

Что именно в ней изменилось – непонятно. То ли волосы стали длиннее, то ли она поправилась, то ли просто загорела: год начинался серо и безрадостно, зато лето выдалось ярким.

– На «Фейсбуке» увидела, что ты участвуешь, – говорит она.

Наверное, Келли постаралась. Похоже, дочь решила освещать событие в социальных сетях.

– Не я один. Мой сын подобрал музыку, а сестра Лилли помогла найти деньги.

– Все равно, – говорит Эбби. – Замечательная идея.

– Спасибо, – краснеет Майкл.

Надеюсь, она подумала, что мне просто жарко. Сегодня такая теплынь, и я несколько часов проработал на солнце. Хорошо, что открытие уже скоро, а то цветы завянут.

– Нормально, – говорит она, глядя на баннер, который Майкл крепит к верху чугунных столбов, поддерживающих крышу сооружения. – Вроде ровно.

Он спускается и встает рядом с ней на выложенной плиткой дорожке от эстрады к площадке для танцев. В это время с треском включается электричество и – БУМ! БУМ! – звучат басы. Теперь Майкл знает: это обожаемая Райаном Мисси Эллиотт.

Сынишка Эбби зажимает руками уши.

– Боюсь, он не выдержит, – говорит она. – Не выносит грохота.

Эбби достает из кармашка коляски защитные наушники и надевает ему на голову.

– Сын только проверяет систему, – поясняет Майкл. – На открытии мы не будем включать на полную.

Музыка обрывается. Слава богу, думает он. Иногда мне тоже нравится добавить звука, но рэп все равно терпеть не могу. Он с нетерпением ждет семи вечера – тогда начнется часть, посвященная панк-музыке. У Майкла пока нет постоянной работы, однако раз в неделю он преподает флористику пациентам Саннивейл-хауса, а еще ему страсть как хочется танцевать пого.