Карл-Йоганн Вальгрен - Это Вам для брошюры, господин Бахманн!

Никто даже и не стыдился, Бахманн, никто не стыдился подражать тому культу, которым вы окружили вашего диктатора, написал я Бахманну, многие даже подражали вашим приветствиям – с вытянутой вперед прямой рукой, более того, они вытягивали руку еще сильней, и рука была еще более прямой, чем у самых ретивых, самых фанатичных ваших подданных… жители соседних стран страдали, а у моего народа не находилось ничего им в утешение, кроме разве что презрительного смеха и плевков в их сторону, они смотрели на их страдания с хладнокровием палачей… какое непревзойденное свинство, не так ли, Бахманн? – написал я Бахманну. Я сам чувствую вину за это свинство, хотя меня в то время еще не существовало даже в замысле. Они не пошевельнули пальцем ради «братских» народов, за исключением разве что восточного нашего соседа… там у них были далекоидущие территориальные претензии, поэтому они приняли несколько тысяч детей беженцев… они охотнее всего направили бы их на принудительные работы, если бы только решились, но что касается наших западных соседей, особенно северо-западных, с которыми сорок лет назад они заключили союз, они предали их, и предали так подло, что я не нахожу слов.

И несмотря на все это, несмотря на все это, Бахманн, они никогда не упускают случая представить себя как героев, спасавших людей во время войны, они самым гротескным образом украшают себя павлиньими перьями – и вы знаете почему? Потому что во время войны нашлось два или три человека, посвятивших себя филантропии, причем мало того, что филантропия совершенно чужда этой стране, этого мало, Бахманн, власти делали все, что от них зависело, чтобы им помешать. Эти два или три человека, вам наверняка знакомы их имена, написал я Бахманну, не что иное, как исключение, лишь только подтверждающее не поддающееся перу презрение к человеческой личности в этой стране, – несколько порядочных людей, которые со своим совершенно нетипичным для этих градусов северной широты бескорыстием и человеколюбием, короче говоря, не лишенных нормальной человеческой совести, несколько порядочных людей, всего несколько, решили попробовать спасать человеческие жизни. Никакой поддержки со стороны своего народа или своих властей они не дождались, более того, написал я Бахманну, когда один из них при до сих пор не выясненных обстоятельствах исчез, правительство не предприняло никаких усилий, чтобы как-то узнать о его судьбе, – этого, впрочем, и следовало ожидать [3].

А теперь, пользуясь гражданским мужеством и человеческим благородством этих людей, они десятилетиями нагло лгут, что правительство и народ якобы спасали во время войны преследуемых и обездоленных, в то время как и правительство, и народ с плохо скрытым неодобрением наблюдали за героической деятельностью этих немногих белых ворон и делали все, чтобы им помешать… я, может быть, чуточку преувеличиваю, Бахманн, но в основе все это так и есть. Могу только добавить, что теперь уже не существует людей такого уровня и таких моральных достоинств в этой стране, меня даже, честно говоря, всегда удивляло, как они вообще могли там появиться, если вспомнить, что это за страна.

Обобщая все это, добавил я, можно сказать, что на тех градусах северной широты население уже столетиями наслаждается своей моральной неполноценностью, а если они это наслаждение и скрывают, то исключительно из тактических соображений. Помощь третьему миру – тактика, оппортунистические монологи на горячие темы, например насчет недопустимости педофилии, – тактика, экологическая политика, трудовая политика, борьба с наркотиками… короче говоря, все в этой стране, все, за что ни возьмись, одна сплошная тактика.

Хотите узнать правду об этом народе – откройте любую бульварную газету. Бульварные газеты, написал я Бахманну, на тех градусах северной широты, о которых идет речь, яснее всего демонстрируют читателю, что это за страна и что это за народ.

Хочу, чтобы вы меня правильно поняли, Бахманн, написал я Бахманну, бульварная пресса в вашей стране тоже не образец для подражания, нет, ваша пресса, так же как и вся бульварная пресса на континенте, находится на удручающе низком уровне, но если сравнить ее с бульварной прессой моей страны, то в ней, по крайней мере, нет ханжества.

Ни для кого не секрет, что, когда бульварные газеты в вашей стране утверждают, что кто-то видел инопланетный корабль, когда они рекламируют чудодейственные лекарства от всех болезней, или сообщают, что с помощью генетики можно оживить динозавров, или публикуют портрет теленка с собачьей головой, или пишут о картошке с физиономией Элвиса, чудесным образом проявившейся на кожуре, и так далее и тому подобное, все знают, что это наглая ложь, и поскольку все это знают , жирно подчеркнул я, то наглость этой лжи как бы уменьшается: все знают, что это ложь, и поэтому ложь не такая уж наглая, то есть она, конечно, наглая, но вроде бы и не такая наглая, потому что все всё знают.

Но и такая ложь тоже неприемлема, написал я Бахманну, наоборот, она унижает читателя – читателя принимают за идиота. С другой стороны, она терпима, вот слово, которое я ищу: неприемлема, но терпима , потому что, если видеть их насквозь и ожидать, что тебе будут лгать , с этим можно примириться. В вашей стране они тоже без малейшего стыда представляют какое-нибудь мерзкое и грязное убийство так, что оно возбуждает сексуально-порнографические инстинкты у читателя, лгут о якобы имевшем место адюльтере замужней принцессы Монако или ежедневно публикуют фотографию голой девушки (на девятой странице), причем лгут о ее имени и происхождении так же беспардонно, как и обо всем остальном.

Все это отвратительно и ни в коем случае не может служить примером и образцом для подражания, но ваши бульварные газеты обходятся, по крайней мере, без ханжества, написал я. Они не пытаются представить себя в лучшем свете, не выдают себя за серьезное, культурное издание, они не делают секрета из своей лжи и сомнительных намеков, – это же составляет смысл и основу всей желтой прессы, и все об этом знают, написал я Бахманну, и поэтому вашей бульварной прессе никогда не дотянуться до той степени мерзости, которую демонстрируют газеты в моей стране.

Те-то сделали ханжество своего рода спортом, они лгут и святошествуют, закусив удила, это своего рода многоборье в ханжестве – ханжество без границ, демонстрация скрытой лжи совершенно чудовищных пропорций, и такая ложь и неприемлема, и нетерпима , по крайней мере для меня. В бульварных газетах моего так называемого отечества они пишут и показывают все то же, что и в ваших газетах, за исключением голой девушки на девятой странице: эта девушка, видите ли, не укладывается в святошеские принципы, царящие на этих неизлечимо пораженных святошеством и двойной моралью градусах северной широты, но, как ни странно, эти принципы ничуть не мешают им публиковать иллюстрированную рекламу содомистских видеофильмов на двадцать шестой странице. Они взахлеб обсуждают детали какого-нибудь сексуального убийства, с фотографиями окровавленных орудий пыток, публикуют интервью с убийцей, портреты педофилов и беседу с некрофилом у него дома, в своих обширных приложениях они травят спортивных звезд с алкогольными проблемами, разведенных политиков, писателей, угодивших, к примеру, в ресторанную драку, и так далее.