Элизабет Леттс - Снежок

Изначальной задачей Американского общества защиты животных, основанного в апреле 1866 году Генри Бергом, было создание законов, запрещавших жестокое обращение с лошадьми. Родившийся в 1811 году, Берг был выходцем из семьи выдающихся нью-йоркских судостроителей. Он поступил в Колумбийский колледж в Нью-Йорке, но бросил учебу, отправившись путешествовать по Европе. Позже Авраам Линкольн назначил его американским представителем при дворе русского царя. Во время своих поездок Берг проникся сочувствием к животным. Он полагал, что «милосердное отношение к животным означает милосердное отношение к человечеству». В Америке XIX века лошади стали символом жестокого обращения с животными, от их присутствия на улицах городов некуда было деться. Американское общество защиты животных настаивало на принятии законов, призванных защитить городских рабочих лошадей. В частности предлагалось запретить «чрезмерное употребление кнута, вождение хромой лошади, загонять лошадь (до состояния, когда у нее идет изо рта пена), продажу больного животного или убийство лошади без лицензии». Другими словами, мишенью были только те проявления жестокости, которые бросались в глаза каждому. Но даже такие реформы провести оказалось сложно, да и ничто не мешало извозчику загонять свою лошадь почти до предела.

Еще одного апологета гуманного общества, Джорджа Энджелла из Массачусетса, побудили действовать инциденты, произошедшие в марте 1868 года, когда двух лошадей загнали насмерть, заставляя нести своих седоков более сорока миль по ухабистым дорогам. Энджелл написал письмо в «Бостон дейли адвертайзер», и оно привлекло внимание Эмили Эпплтон, известной жительницы Бостона и защитницы животных. Через несколько недель они создали первые в штате законы против жестокости по отношению к животным и основали Массачусетское общество защиты животных. Общество распространяло копии «Черного Красавчика» с печатью организации: ангел спускается с небес, чтобы остановить извозчика, избивающего лошадь кнутом.

Ранние реформаторы, такие как Сьюэлл, Эпплтон, Энджелл и Берг, чувствовали, что лошади – это живые существа, обладающие базовыми правами, но такая точка зрения не была распространена. Как Сьюэлл, квакер, так и Берг, унитарий, верили в то, что со всеми живыми существами нужно обращаться гуманно, из-за религиозных соображений.

Широкая же публика продолжала считать лошадь просто инструментом – не зря мы говорим о тяжелом труде рабочего «пашет как лошадь», а мощность автомобиля измеряем «лошадиными силами». Хотя значение лошадей с распространением автомобиля значительно упало, они все еще были жизненно необходимы вплоть до середины ХХ столетия. В 1930 году в конюшне города Питтсбурга проживало три сотни лошадей, и отцы города утверждали, что они умеют распознавать сигналы светофора. В 1940-х годах запряженные лошадьми повозки ездили по улицам даже высокоурбанизированных районов, таких как Балтимор. Стук копыт сигнализировал о приближении старьевщика или продавца овощей. Лошадь молочника знала маршрут так хорошо, что останавливалась у порогов домов, терпеливо дожидаясь, пока молочник доставит бутылки. В подобных профессиях, зависящих от маршрута, благодаря уму лошади доставку можно было осуществлять быстрее, чем на автомобиле, и лошади просуществовали на этих работах дольше всего. К 1950 году в Нью-Йорке по-прежнему были сотни платных конюшен и площадок для верховой езды.

К середине ХХ века предприятия, связанные с лошадьми, сдали позиции, но инфраструктура все еще оставалась. Лошадей разводили на фермах или на ранчо, продавали на аукционах торговцам, осуществлявшим посредничество, а затем владельцам. Отважное и благородное животное, лучший друг человека – лошадь выполняла все эти функции. Но обычная лошадь рождалась и выращивалась, чтобы служить, тянуть груз до тех пор, пока остаются силы, и превратиться в клей и консервы после смерти. Так было всегда в связанном с лошадьми бизнесе: единственное предназначение животного – служить человеку. Сантиментам здесь не место.

Знал об этом Снежок или нет, но второй шанс в жизни выпал ему из-за случайности. Из всех сотен, тысяч, миллионов лошадей, выброшенных за ненадобностью, едва их срок подошел к концу, лишь одной посчастливилось встретить нужного человека в нужное время. И этой лошадью был Снежок.

Его мысли нельзя было прочесть по его шоколадным глазам, но он сразу же, едва прибыв в школу Нокс, понял, как ему повезло. С самого первого дня Снежок возил даже самых неуверенных наездников заботливо, точно нянька.

Некоторые лошади рождены, чтобы учить, и у Снежка был настоящий талант к этому.

Бонни Корнелиус умерла бы от скуки в стенах школы Нокс, если бы не конные прогулки в полдень – они спасали ее от пребывания в большом кирпичном доме, вмещавшем общежитие, столовую и школу. Здесь ощущалась тяжелая атмосфера – это место было похоже скорее на музей или мавзолей и не подходило для энергичных девочек-подростков.

Двойная входная дверь вела в вестибюль, завешенный тяжелыми пыльными портьерами, на стенах висели потемневшие картины, выполненные масляными красками, а богато украшенные люстры освещали винтовую лестницу. Пятидесятые годы были временем сок-хопа{ Сок-хоп – танцевальные вечеринки под музыку граммофонных пластинок.} и автогонок, автоматов с содовой и расклешенных юбок, но школа для девочек Нокс оставалась реликтом из другой эпохи. Дни учениц были расписаны по часам: от подъема, проверки комнат и завтрака до обеда, учебы и отбоя. Учебный план был традиционным: музыка и история, латынь и французский. Девочки носили летнюю школьную форму и, невзирая на погоду, в последний день октября переходили на зимнюю: синие свитера с логотипом школы и девизом « Semper ad lucem» – «Вперед, к свету» – и шерстяные юбки ниже колена. Также воспитанницы носили белые хлопковые носки, сбивавшиеся в складки на щиколотках, и потертые оксфорды{ Оксфорды – вид шнурованной обуви.}. Каждый вечер нужно было переодеваться в обеденное платье. Бонни ненавидела его и считала, что оно похоже на платье официантки. Столовая была отделана темным деревом, в каждом ее конце располагались камины выше роста девочек. На стенах висели картины с изображениями охоты и выполненные масляными красками портреты. Сквозь застекленную дверь, ведущую на террасу, ученицы могли видеть пляж бухты Стони Брук. Еда была простой и обильной. Учительница, сидящая во главе каждого стола, следила за правильным обращением с ножом и вилкой, а также за темами ведущихся за столом разговоров. Каждый прием пищи, а в особенности ужин, был уроком хороших манер.