Алена Вьюжина - Снежок тотального уничтожения

Я стояла возле бассейна и никак не могла сообразить, а что это я здесь делаю.

Ах, да, я же решила-таки похудеть. Уже в который раз решила. А ведь общеизвестно, что плавание – это самый безопасный и легкий способ начать нагружать организм, совершенно к спортивным нагрузкам не привыкший. Если честно, то плавание – единственный вид спорта, где я, Матильда Кузнецова, не опозорюсь, а возможно и дам фору многим стройняшкам, часами убивающимся в фитнес зале.

Так, отлично. Что я здесь делаю, мы выяснили. Но почему я торчу тут одна? Почему я стою в огромном помещении в единственном экземпляре? Почему громадный зал с бассейном освещен лишь старинным торшером, стоящим в дальнем углу? Стоп! Торшер?!

Я продолжала монументальным столбом выситься у кромки бассейна и бестолково пялиться на искрящуюся воду, как баран на новые ворота. И почему на мне не купальник, а что-то вроде савана?

В странно розоватой воде поблескивали искорки, пробегали легкие волны, а на дне отражалась темная дубовая дверь, через которую я, видимо, сюда и вошла.

Нет, что-то здесь не так. Как я сюда попала? Который сейчас час? Ничего не помню, но, кажется, сейчас ночь. Так как я здесь оказалась? Влезла в бассейн ночью, проникла в запертое здание тайком? Но зачем? Чтобы не платить? Кошмар! Я правонарушительница!

И дверь на дне меня сильно смущает. Зачем она там? В зал с бассейном ведет обычная белая дверь, а в воде красуется темная, массивная… без ручки. Последняя сиротливо притулилась рядом. Ага, много от нее толку!

Внезапно меня цепкими лапами захватило любопытство. Я должна, непременно должна выяснить, что не так с этой проклятущей дверью! Все предыдущие нестыковки и непонятки разом отошли на задний план.

Решившись и боясь передумать, я ласточкой нырнула в бассейн. Ого, как я могу, оказывается! Наверняка, от погружения моей немаленькой тушки выплеснулось много воды, но наплевать на это, все равно ведь никого нет.

Ух ты, а бассейн-то неожиданно глубокий! Я плыла и плыла рыбкой, внедряясь в толщу воды и опускаясь все глубже и глубже. Приятно теплая вода ласкала мое тело. Постойте, этот бассейн безразмерный, что ли? Я плыву и плыву, а до дна все никак не могу добраться! Ах, нет, наконец-то!

А вот и таинственная дверь. Я схватилась за ручку, которая меня здорово бесила тем, что была ни к селу, как говорится, ни к городу. Я со злорадной улыбкой изо всех сил дернула ее на себя. Никаких результатов. Проклятущая ручка не поддавалась, ничего не открылось. Ну, а чего я, собственно ожидала? Ручка то существует отдельно от двери.

От досады я что есть силы пнула обеими ногами дверь. В воде это затруднительно сделать, скажете вы? Конечно, вы правы, но у меня, представьте себе, получилось!

Тяжеленая дверь неожиданно легко открылась «от себя», как, впрочем, и сообщалось на бумажке. На бумажке? В воде?! И куда открылась? В пол? В дно? Ой, да какая разница? Короче, она открылась!

Неожиданно резкий, ослепительно яркий свет ударил мне по глазам. Я отпрянула и… проснулась.

– Эй, тетя Мотя, за работу! Кому я говорю, Ядрена Матрена? Шевели, давай, своими жирными окороками!

Грубый, хамский окрик заставил меня подавиться сигаретным дымом.

Да, грешна, частенько балуюсь сигаретками. Жизнь у меня тяжелая, нервная, а покуришь – успокаивает. Рабочий день сегодня выдался суматошным, в нашем кафе неожиданно посетители не переводились, и официантки, Маша, Оля и я, Матильда, просто с ног сбились. Воспользовавшись тем, что едоков несколько уменьшилось, я отлучилась на улицу, чтобы покурить. И даже это приятное занятие совместила с поеданием яблока – кушать очень хотелось. Но ведь и тут в покое не оставили!

Наш менеджер, Максим Леонидович, высокий и стройный парень, вряд ли намного старше меня, высился в дверях служебного входа и с презрением кривил тонкие губы.

– Ну, живее! Спишь среди белого дня? Чем ночью-то занималась, тетя Мотя? Черте чем? Хотя, кто на тебя, корову, польстится-то? Жрала, поди, всю ночь? Да пошевеливайся ты, куча! Не я же за тебя, убогая, работать должен?

Я быстренько выбросила окурок, вжала голову в плечи и, продолжая сжимать в руке недоеденное яблоко, пошаркала на каторгу.

Внезапно мимо меня пролетел стремительный, яркий, пестрый вихрь. Фиолетовый, желтый, красный, рыжий, коричневый, белый, зеленый…

Вихрь этот неумолимо налетел на Максима Леонидовича, ухватил его за галстук, кажется, приподнял над землей и впечатал в стену здания кафе.

Стихийное пестрое бедствие неожиданно распалось и тут же сформировалось в…

– Мирочка! – ахнула я, узнавая свою лучшую подругу, которую не видела уже полгода.

Фиолетовый, желтый, красный и зеленый цвета оказались летящей одеждой девушки. Рыжий и коричневый – ее шикарной прической, окрашенной в технике «тигровый глаз». Вообще-то, модное в последнее время окрашивание делалось на темные волосы с добавлением карамельных оттенков, но Мирочка плевать хотела на правила и тенденции, и много лет ее оттенками были рыжий и немножко шоколада.

Меж тем, подруга не обращала внимания ни на мой радостный возглас, ни на меня саму. Она всецело была занята его величеством Максом Грубым.

Она, намотав его галстук себе на кулак, грозным шипением строго внушала:

– Запоминай: не тетя Мотя, не Ядрена Матрена, не корова, не куча и не убогая, а Матильда Андреевна. Понял? Отныне ты обращаешься к этой девушке уважительно, на «вы» и шепотом. А перерывы в течение рабочего дня предусмотрены Трудовым Кодексом. Тебе ясно? Если я вдруг узнаю, что ты не чтишь Трудовой Кодекс или унижаешь Матильду, я вернусь!

Я хихикнула. Трудовой Кодекс! Я даже и не подозревала, что Мирочка, ни дня в своей жизни не проработавшая, знает, что существует такой кодекс и что-то там предусматривает для работников.

Ах, да, совсем забыла рассказать о белой части составляющей бывшего «вихря». Это был белый пушистый котенок, Мирочкин любимец Снежок, который сейчас скалил на Максима Леонидовича свои неожиданно внушительные клыки, шипел и внушал ужас, не меньший, чем его хозяйка.

Честно говоря, я не понимала, почему этот хам так перепугался. Мирочку я обожала, котенок у нее был прехорошенький, но, тем не менее, мой грозный начальник дрожал осиновым листом, смотрел на мою подругу глазами загипнотизированного коброй кролика, кивал китайским болванчиком и бормотал:

– Да-да! Будет сделано. Больше ни-ни!

Кажется, нужно вмешаться, пока Максимка не описался.

– Мируся, перестань, отпусти его…

– Не мешай, Матреша, – небрежно отмахнулась от меня любимая подруга. – Ну-ка, дай!

Она отняла у меня недоеденное яблоко и приказала Максу: