Чесли Салленбергер - Чудо на Гудзоне

У меня хранятся летные книжки за десятки лет, описывающие тысячи полетов. Моя первая книжка начиналась записью, датированной 3 апреля 1967 года, когда мистер Кук впервые взял меня с собой в получасовой полет. Мы летали в двухместном тандемном Aeronca 7DC . Это была простая модель самолета с одним винтовым двигателем, выпущенная в конце 1940-х годов. Не было даже радио. Я получил доступ к управлению практически с первых же минут полета.

Я сидел впереди, а Кук сзади, где у него была собственная панель управления, и он, как говорят пилоты, «подстраховывал» меня. Это означало, что он постоянно держал руки над ручкой управления, чтобы мгновенно перехватить управление, если я ошибусь. Он следил за каждым моим движением и давал указания, стараясь перекричать шум мотора. Как делали в те далекие годы многие летчики, мистер Кук пользовался картонным мегафоном, чтобы направлять звук своего голоса прямо мне в ухо. Он открывал рот только тогда, когда это было необходимо, и похвала из его уст была редкостью. И все же в последующие недели я интуитивно почувствовал, что он считал меня толковым парнем с «правильными инстинктами». Кроме того, я каждый вечер занимался теорией полета дома, взяв курс подготовки по переписке, чтобы сдать письменный экзамен и получить лицензию частного пилота. Мистер Кук видел мою преданность делу.

Иногда я приезжал на урок, а его на месте не оказывалось. Тогда я отправлялся в город, потому что точно знал, где его найти: он пил кофе в местной закусочной «Дэйри Куин». Он допивал чашку, оставлял на столике чаевые, и мы ехали обратно на его поле.

За следующую пару месяцев он дал мне шестнадцать уроков, каждый из которых продолжался около получаса в воздухе. К 3 июня я налетал в общей сложности семь часов и двадцать пять минут. В тот день мы вместе поднялись в воздух, а спустя десять минут он похлопал меня по плечу.

– Хорошо, – сказал он. – Заходи на посадку и подруливай к ангару.

Я сделал то, что было мне велено, и когда мы оказались на месте, он спрыгнул на землю.

– Ладно, – сказал он. – Теперь трижды взлетишь и приземлишься – сам.

Он не пожелал мне удачи. Это было не в его правилах. Я не говорю, что он был грубым или бесчувственным человеком. Просто таким был его подход ко всему – прозаичным. Очевидно, он решил про себя: Парень готов. Пусть летит. Он рассчитывал, что я не рухну с неба.

В наши дни подросток не смог бы так скоро самостоятельно подняться в небо. Самолеты стали сложнее. Существуют всевозможные требования и вопросы страховки, о которых необходимо позаботиться, прежде чем ученик полетит сам. Усложнилась система управления воздушным движением. И, возможно, сами инструкторы тоже больше нервничают, осторожничают и стараются оградить своих учеников.

Но в тот день в сельской глубинке Техаса мне не пришлось иметь дело с диспетчерским контролем или сложными правилами. Были только я, самолет и мистер Кук, который наблюдал за мной с земли.

Поскольку ветер дул с севера, мне пришлось вырулить на противоположный конец летной полосы, чтобы взлететь против ветра. Это направление не было для меня привычным, но я сориентировался и приготовился к взлету.

Полоса понижалась к югу, а к северу взбиралась в горку. И хотя мистер Кук совсем недавно выкосил на ней траву, она была далеко не такой гладкой, как асфальтированная ВПП (взлетно-посадочная полоса) или выровненная лужайка.

Впервые в жизни стоя в начале взлетной полосы, я проверил обороты двигателя и давление масла. Убедился, что рули направления и высоты и элероны работают нормально. Прошелся по всем предполетным пунктам чеклиста. И, сжав пальцы на ручке управления, сделал глубокий вдох, перевел рычаг управления двигателем в режим взлета и начал разбег. Мистер Кук предупредил, что теперь я оторвусь от земли быстрее, чем прежде. Почему? Потому что без него самолет стал легче.

Когда самолет такого типа разбегается по ВПП и готов к взлету, он просто поднимается в воздух. Но когда пилот-новичок готов к полету без сопровождения, кто-то должен сказать ему об этом. Этим «кем-то» стал для меня немногословный мистер Кук, который кивнул мне, стоя у полосы, когда я поднимался в воздух, и потом его фигура на поле подо мной становилась все меньше и меньше. И я был ему за это благодарен.

Поднявшись на высоту 800 футов (243,84 м) над землей, а затем облетая поле по кругу, я проникся радостным ощущением свободы. Чувствовал и определенную степень своего мастерства. Слушая, наблюдая, задавая вопросы и усердно занимаясь, я кое-чего достиг. И вот он я – один в воздухе.

Не думаю, что в тот момент улыбался своей удаче. Я был слишком занят и сосредоточен, чтобы позволить себе улыбнуться. И знал, что Кук наблюдает за мной из-под козырька своей бейсболки, запрокинув голову. Я желал прилично выглядеть в его глазах, сделать все правильно. Мне не хотелось, чтобы после моего приземления у него появился длинный список поводов для критики.

В полете я словно слышал его слова: Пользуйся рулем направления, чтобы управление было координированным . Хотя его самого не было на борту, его голос по-прежнему сопровождал меня.

Я был слишком занят, чтобы любоваться окрестностями. Самолет пролетал над небольшим прудом, по левому борту от меня находился городок Шерман. Но моей целью было не наслаждение окрестными красотами. Моя задача – сделать все достаточно хорошо, чтобы мистер Кук позволил мне повторить это снова.

Он дал мне задание проделать обычный прямоугольный маршрут («коробочку») вокруг взлетно-посадочной полосы, который занимал около трех минут полетного времени, чтобы я мог выполнить заход на посадку, касание полосы, снова подняться в воздух, а затем развернуться и повторить действия еще раз. Я должен был проделать все это трижды, прежде чем зайти на окончательную посадку.

Весь мой первый опыт одиночного полета занял около девяти минут, но я понимал, что первый шаг – решающий. Не зря читал литературу: в 1903 году Орвилл Райт во время своего первого полета преодолел расстояние в 40 ярдов (около 36,5 м), поднялся на высоту 20 футов (6,1 м) над землей и продержался в воздухе всего 12 секунд.

Мистер Кук встретил меня на земле, и, когда я заглушил двигатель, сказал, что сделано все, о чем он просил. Не было никаких фраз типа «молодчина, парень», но я знал, что выдержал экзамен. Он сказал мне, что бо́льшую часть лета будет занят обработкой полей на своем втором самолете, так что я могу продолжать брать его «аэронку» и тренироваться самостоятельно. Мы договорились, что каждые несколько дней я буду приезжать, чтобы оттачивать свои навыки, в одиночку поднимаясь в небо, и это будет стоить мне шесть долларов в час.

Теперь, в мои пятьдесят восемь лет, у меня за плечами 19 700 часов летного времени. Но я отсчитываю свой профессиональный опыт от того самого дня. Он стал поворотным моментом. Хотя к тому времени я провел в небе меньше восьми часов, мистер Кук помог мне поверить в собственные силы. Он позволил мне понять, что я способен благополучно поднять самолет в воздух, а затем благополучно посадить его на землю. Тот первый одиночный полет послужил подтверждением: полеты станут для меня средством зарабатывать на жизнь – и самой жизнью.