Мария Миняйло - Четыре оттенка счастья

– Штук 10 мелких аппаратов и 1~3 серьезных в год. Раньше было, естественно, больше, но времена нынче, милая моя, не те.

– Да, я понимаю, – Алла грустно улыбнулась, переключив внимание на книги на полке, чем вызвала живой интерес Елизаветы Борисовны. Вспотевший от напряжения Миша зыркнул в сторону Дани, где встретил снисходительную улыбку и одобрение, что не могло не обрадовать профессионального столяра.

– Все хорошо, – прошептал Даня, подмигнув «родителям».

Часы показывали 14:45.

– Даня говорил, что вы интересуетесь творчеством Амадео Модильяни, – Алла мило улыбнулась и очередной кусок свинины предательски застрял в горле у Златы.

– Да, интересуюсь, – кивнула женщина.

– Его скульптуры и картины поистине великолепны!

– Да, более чем, – Злата сдержанно улыбнулась, а сама тихо прошептала, обращаясь к Юре, – он что, и фигуры лепил? – после чего почувствовала пронзительную боль в щиколотке от прикосновения каблука Натальи Геннадиевны.

– Какая ваша любимая картина?

Все напряглись. Злата пыталась вспомнить имя девочки, изображенной на картине. Ее имя ассоциировалось с какой-то сказкой, странной и необычной.

–Алиса! – радостно вскрикнула Злата, наконец-таки вспомнив имя героини.

– А почему именно эта картина? – Алла все так же мило улыбалась, тогда как Злата начала уже тихо ненавидеть эту улыбчивую зазнайку, которая, словно экзаменатор, забивала всех ненужными вопросами, на которые мало кто знал ответы. «Неужели она и вправду знакома с творчеством этого мужика?!» – кричала про себя Злата. Да и как она могла ответить на вопрос о картине? Ей просто ее выбрали и сказали, что сегодня она должна ею восхищаться. На самом деле сама картина Злату вовсе не восторгала, она вообще плохо что понимала в картинах, да и не особо их любила. Исключением был Юра. Картины своего брата Злата боготворила, как и их творца. В них она видела скрытый смысл и глубокий подтекст, но про картины Юры Алла не спрашивала, и нужно было что-то говорить. Злата обвела тревожным взглядом напряженные лица соседей и, на секунду остановив взгляд на Наталье Геннадиевне, загадочно улыбнулась.

– Она напоминает мне сестру, – сказала Злата.

– Извините, что? – переспросила Алла.

– «Алиса» напоминает мне мою сестру Наташу, – уточнила «мама» именинника.

– Чем это? – озадаченно спросила Наталья Геннадиевна, злясь сама на себя, что не удосужилась посмотреть иллюстрации в энциклопедии Юры.

– Как интересно, – Алла заинтригованно смотрела на Злату, ожидая дальнейших объяснений.

– Ну, девочка на картине очень похожа на Наташу... Вернее, Наташа очень похожа на эту Алису. Только лицо у Наташи пошире, – последнее замечание очень повеселило Мишу, от чего он хрипло засмеялся.

– Хочу підняти келих за свого племінника! Даня, хай тобі в усьому щастить! – Юра смущенно улыбнулся. – У мене є для тебе подарунок. Он вышел в коридор, но вскоре вернулся, держа в руках небольшое полотно, накрытое тканью.

– Сподіваюся, тобі сподобається, – под общие восторженные возгласы Юра смущенно протянул имениннику картину, которую тот незамедлительно высвободил от цветастой накидки.

– Обалдеть! Юрка, картина – необыкновенная! – Даня с восхищением рассматривал подарок.

– Даня, нам тоже интересно! – сказала Елизавета Борисовна.

– Да, покажи, – поддержала Наталья Геннадиевна, все еще злая на Злату за «широкое лицо».

Картина действительно была прелестная, утопающая в холодных, преимущественно синих тонах, – это был пейзаж, изображающий море, вдоль которого брела печальная фигура молодой женщины, укутанная прозрачной накидкой.

– Очень чувственно, – протянул Даня.

– И печально... – заметил Миша.

– Юрий, вы – гений! – Алла радостно всплеснула в ладоши, а сам Юра залился краской, смущенно отведя взгляд.

– Та буде вам!

– За это нужно выпить! – Миша потянулся за бутылкой, встретив сухой взгляд Натальи Геннадиевны.

– По чуть-чуть, – уточнил столяр, – не у всех же такие талантливые братья!

– Так необычно получается, – неожиданно начала Алла, от чего всех присутствующих неприятно передернуло, – У вас, Михаил Степанович, технический склад ума, а ваш брат – тонкая творческая натура.

– Ну, Юрка всегда был парнем творческим... Еще в детстве сам себе пуговицы пришивал, зверюшек на улице подбирал... Очень милый мальчик.

– А крестиком, случайно, не вышивал? – спросила Наталья Геннадиевна, намазывая хлеб паштетом.

– Как-то не довелось, Наташенька, – Миша мило улыбнулся, злобно прищурив глаза.

– Да-а-а, творческие люди – натуры чувствительные, ранимые...

– Мені здається, чи вони говорять про мене так, наче я в сусідній кімнаті... – пробурчал Юра, обращаясь к Ивану Артемовичу.

– Полно, Юра, полно, не обижайся, – старичок добродушно похлопал художника по руке.

– ФАШИСТЫ! – вопль Изабеллы Николаевны стрелой пронзил присутствующих, заставив кого вскрикнуть, а кого на минуту окаменеть.

Елизавета Борисовна побелела, Алла испуганно дернулась, в то время как все семейство нервно переглядывалось.

– Фашисты! Убийцы! – «женщина с антресоли» не на шутку разошлась, отойдя от долгого незапланированного сна.

– Господи, кто это?! – спросила Алла, с испугом косясь в сторону коридора.

– Это... А-а-а... это бабушка! – прохрипел Даня.

– Бабушка? – изумилась Алла.

– Да, бабушка. Она у нас живет на антресоли, – Наталья Геннадиевна серьезно покачала головой, намазывая очередной бутерброд.

– Даня..? – Алла озадаченно оглядывалась, не в силах понять, что происходит, в то время как Изабелла Николаевна все громче и громче завывала.

– Видишь ли, Аллочка, бабушка... – начал Даня.

– Это моя мать, – уточнила Елизавета Борисовна.

– Да, бабушка, вернее прабабушка, она сама живет в Таллинне...

– В Таллинне? – удивилась Наталья Геннадиевна, но, увидев грозный взгляд Дани, быстро собралась. – Ты хотел сказать, в пригороде, под Таллинном, верно?

– Да, конечно! Так вот, бабушка приехала специально на мой день рождения и она очень старенькая... Я когда-то рассказывал.

– Но почему ты не познакомил нас?

– Потому что бабушка спала, – сказала Злата.

– А почему она такое выкрикивает? – Алла недовольно поморщилась, бросил взгляд в сторону антресоли.

– У бабушки такая религия, – уверено сказал Даня.

– В смысле? – удивилась Алла, но не только она. Все присутствующие внимательно смотрели на Даню.

– Понимаешь, бабушка... Она прошла всю войну, видела много ужасов и горя и... С возрастом ее стали мучить кошмары, терзать виденья. И ее врач, который в Таллинне, посоветовал посетить Азию...

– Тибет, – подхватила Елизавета Борисовна.

– Да, именно! И там она познакомилась с одним монахом, который исповедует новое, небывалое учение... учение, которое...