Мария Миняйло - Четыре оттенка счастья

– Цанг-Кам-Амдо! – выпалил Миша.

– Ну, да... Смыслом которого является достижение гармонии и всеобщего успокоения посредством выплескивания злобы и негатива! Вот... – Даня облегченно вздохнул.

– Врач в Таллинне посоветовал 90-летней бабушке поехать в Тибет? – Алла недоверчиво смотрела на своего возлюбленного.

– У них там, в Таллинне, очень прогрессивная медицина, – деловито заключила Елизавета Борисовна.

– Фашисты! Ненавижу!

– Бабушка не любит немцев... Что поделаешь, – Даня мило улыбнулся, нежно сжав руку своей девушки.

– Но почему она на антресоли?! – Алла вздрогнула от очередного крика старухи.

– Очень хороший вопрос. Смысл учения...

– Цанг-Кам-Амдо, – повторил Миша.

– Смысл учения Цанг-Кам-Амдо, его конечная цель – воспарить над своими страхами и мученьями. Находясь на возвышении, бабушке удобнее упражняться в тонкостях восточных премудростей. Мы, конечно, были против! Она ведь очень старенькая...

– Безусловно, – протянула Наталья Геннадиевна.

– И может упасть, но слово бабушки – закон...

– Она ведь всю войну прошла. Уважаемый человек, – вздохнула Злата.

– Да, я понимаю, – Алла кивнула, после чего молча уставилась в тарелку.

Часы показывали 16:00.

– Что-то вы засиделись, – заметила Наталья Геннадиевна, столкнувшись с Даней на кухне.

– Думаете, я не знаю! Но я же не виноват, что она так разболталась со всеми вами, – именинник тяжело вздохнул, с силой сжав виски, – у меня от напряжения голова раскалывается.

– Так забирай ее! Всем уже порядком надоела эта комедия, – злая учительница географии недовольно скривила рот, но тут же заулыбалась, услышав обрывки Аллиных фраз: «...И все же, вы, как математик, должны были прочувствовать все тонкости математических аллюзий, используемых Кэрроллом, ведь...».

– Не знаю, как тебе, но вот Злату явно скоро стошнит от перенапряжения, – Наталья Геннадиевна весело хихикнула.

– Представляю, каково ей! Кто бы мог подумать, что Алла так подготовится перед приходом. Ей тут нравится, как думаете?

– А чего ей должно не нравиться? Все исправно играют свою роль, такая себе «счастливая» семейка среднего класса, из интеллигентов. Девочкам ее типа такое нравится.

– Ее типа?

– Таким, семейным... – Наталья Геннадиевна отрешенно наблюдала, как на ветке старого каштана бьются два голубя, – никогда не видела, чтобы голуби так себя вели... – от мыслей на тему «особенностей поведения пернатых в городских условиях» ее отвлек Юра, зашедший в кухню.

– Даня, мені незручно лишати вас за таких обставин, але в мене строки, треба малювати, —Юра крепко пожал руку расстроенному Дане, не ожидавшему, что его «дядя», самый уравновешенный и спокойный участник спектакля, так неожиданно их покинет.

Юра поклонился Наталье Геннадиевне и через минуту был уже на улице.

– Минус один... – прошептала Наталья Геннадиевна, – ну что, нести торт? Может, это станет неплохим намеком? – она бодро принялась резать медовик, не заметив, насколько Даня опечален.

Когда они вернулись в гостиную, Злата чуть не подскочила от радости, и тут же засуетилась вокруг праздничного торта, вслух планируя его стратегическое расположение.

– Как жаль, что твоему дяде пришлось уйти, – разочаровано сказала Алла.

– У него много работы, нужно успеть закончить клиентские заказы, – объяснил Даня.

– Кстати, Даня рассказывал, что у Юры недавно была выставка в Брюсселе.

– Именно там... – Елизавета Борисовна строго покосилась на Даню, недоумевая, как можно столько врать, – может, ты еще придумал, что мы с Иваном в цирке лилипутов выступали? – прошептала она, одернув Даню.

– Бабушка, но вы же не лилипуты... – улыбнулся Даня.

– А разве в твоем воображении нет цирка для лилипутов-гигантов? – женщина с силой толкнула своего собеседника в бок, но колкие замечания старушки не только не пристыдили, но и неимоверно насмешили Даню.

– Чего ты смеешься, милый? – спросила Алла, заметив улыбку на его лице.

– Да вот бабушка насмешила. Вспомнила, как они с дедушкой...

– Были на Кубе! – предвосхитив ситуацию, закончила Елизавета Борисовна.

– На Кубе? А давно это было?

– В 60-е годы...

– Как интересно! Расскажите, пожалуйста, – попросила Алла.

– Да, мама, расскажи, – подхватила Злата.

– Это была поездка по обмену преподавателями. К нам в институт приехал кубинский специалист по зарубежной литературе, а меня выбрали представителем от Союза. Разрешили выехать вместе с мужем, на целый месяц! У меня даже ухажер там был...

– Помним такого... – хмыкнул Иван Артемович.

– Ревнивец мой! – Елизавета Борисовна ласково посмотрела на мужа. – Так вот, звали его Эстебан... – в комнате наступила гробовая тишина, поскольку когда Елизавета Борисовна начинала говорить – это всегда было интересно. Ее хорошо поставленный преподавательский голос завораживал своим бархатистым тембром, а мимика становилась настолько живой, что можно было часами наслаждаться рассказами пенсионерки. А учитывая тот факт, что в истории намечалась драма любовного треугольника, в котором ревнивый Иван Артемович не позволил горячему кубинцу увести его красавицу-жену, все становилось особенно захватывающим.

– Необразованный малорослик, с набриолиненными волосенками, – Ивана Артемовича настолько разозлил восторженный рассказ о загадочном Эстебане, что по его телу пробежала дрожь и он нервно сжал кулаки.

– Иван, родной, столько лет прошло, а ты все никак забыть не можешь! – Елизавета Борисовна хотела было поцеловать мужа, но он резко встал из-за стола и, сославшись на необходимость посетить уборную, вышел из комнаты.

– Не обращайте внимания! – Елизавета Борисовна загадочно улыбнулась, предложив заварить кофе.

Это был знак, что спектакль подходит к концу, влюбленные и так засиделись, порядком утомив актеров, чьи нервы были на пределе.

– Прекрасная идея, бабуля! Я помогу, – Даня резко подскочил и, придерживая старушку под руку, повел на кухню.

– Пожалуйста... – застонала Изабелла Николаевна, свесив покрученную морщинистую руку с антресоли, – верните ее... – она жалобно всхлипнула, но внимания проходивших мимо старушки и именинника так и не привлекла.

Иван Артемович был в ванной.

– Бабушка, а почему Иван Артемович так разозлился? – спросил Даня, перейдя на шепот.

– Потому что я чуть было не ушла от него, – ответила Елизавета Борисовна, безразлично пожав плечами.

– Как это? – изумился Даня.

– Просто. Тогда на Кубе я влюбилась, и Эстебан отвечал мне взаимностью. Можно сказать, у меня был страстный роман...

Елизавета Борисовна говорила настолько тихо, что Дане приходилось низко наклоняться, чтобы уловить каждое слово. Он был по-настоящему шокирован, ведь всю жизнь считал бабушку Лизу эталоном порядочности и благочестия. Изумление, появившееся на лице юного собеседника, очень развеселило Елизавету Борисовну.