Рейчел Кейн - Тёмный ручей

Я трогаю кончиками пальцев телефон в кармане.

– Знаю.

Брошюрка для туристов, купленная Сэмом, оказывается просто бесценной. В ней отыскивается идеальное заведение для ночевки, и, сверившись с бумажной картой, я устанавливаю, что оно находится в тридцати милях отсюда: достаточно далеко, чтобы скрыться от наблюдения. К тому же оно в достаточной степени ориентировано на небедные семейные пары, чтобы Мэлвин – или «Авессалом», если уж на то пошло, – стал проверять это место в последнюю очередь. «Отчаянно очаровательно», – думаю я.

Когда мы прибываем туда, то обнаруживаем, что это совершенно точное описание. Отель красивый, аккуратный, окружен идеально подстриженным газончиком, с маленькой стоянкой. Уже слишком темно, чтобы разглядеть что-либо за пределами участка, который освещают укрепленные на фасаде фонари, но мне представляется, как по утрам густой туман окутывает здание, придавая ему мистический вид. Выглядит отель как типичное заведение из серии «постель и завтрак», дорогостоящее хобби для отставных финансовых аналитиков, которые вкладывают целое состояние в реставрацию старого, но великолепного здания, расположенного где-то в глуши. «С расходами тут явно не жались», – думаю я, когда мы входим внутрь: здесь царит чистота, изящество и обилие хорошо сохранившихся старинных вещиц. Пахнет свежими апельсинами.

Внешность женщины, стоящей за старинной регистрационной стойкой, оказывается для меня полной неожиданностью. По моим прикидкам, ей лет тридцать пять. Родом явно из Индии, она одета в красивое сари глубокого синего цвета с золотой узорчатой каймой, волосы собраны на затылке в аккуратный узел. Женщина тепло улыбается нам, словно дорогим гостям.

– Здравствуйте, – произносит она. – Добро пожаловать в «Морнингсайд-Хаус». Вам нужна комната?

В ее голосе слышится легкий, резковатый акцент Среднего Запада, без малейших следов южной тягучести. За улыбкой прячется едва заметная тень, глаза смотрят чуть-чуть настороженно. Я гадаю, насколько тяжело ей жить здесь, почти в самой середине края реднеков [9] Реднеки ( англ . rednecks, букв. «красношеие») – жаргонное название белых фермеров, жителей сельской глубинки США, вначале преимущественно юга, а затем и области при горной системе Аппалачи. В последние десятилетия слово «реднек» нередко используется для обозначения слоя американцев, сочетающих в себе такие разные черты, как консерватизм, ограниченность, уважение к законникам, распущенность, религиозность, низкий интеллектуальный и образовательный уровень, показной патриотизм, бедность, а также неприязнь к приезжим, иммигрантам, образованным людям, деятелям культуры, трезвенникам и прочим «не таким». . Наверняка очень тяжело.

– Да, спасибо, – отзывается Сэм и, подойдя к стойке, на которую женщина кладет книгу регистрации, совершенно неразборчивым почерком записывает «наши» имена. – Одна комната с двумя кроватями нам отлично подойдет.

Она окидывает нас быстрым взглядом, явно переоценивая свои прежние предположения в отношении нас – какими бы эти предположения ни были.

– А, хорошо… К сожалению, во всех наших однокомнатных номерах только одна кровать. Но у нас есть двухкомнатный номер. – Жестом указывает в сторону почти пустой стоянки и печально пожимает плечами: – Могу предложить вам значительную скидку.

Она называет нам потрясающе низкую цену, и мы расплачиваемся наличными, что, похоже, ее не особо удивляет. Она не просит нас показать документы, и я думаю, что эта женщина, наверное, до смерти устала от того, что от нее самой постоянно требуют того же самого. Повинуясь мгновенному порыву, я протягиваю ей руку. Она с удивлением смотрит на нее, потом берет и пожимает.

– Спасибо за теплый прием, – говорю я ей. – Это очень красивое место.

Лицо ее проясняется, на губах появляется улыбка, и женщина обводит взглядом тщательно обставленную и убранную комнату.

– Да, нам оно тоже нравится, – произносит она. – Мы с мужем купили его пять лет назад и потратили два года на ремонт. Я рада, что вам оно пришлось по душе.

– Очень, – подтверждаю я. – Кстати, меня зовут Кассандра. – Я выбираю это имя случайно, но от меня не ускользает, что взято оно из древнегреческой трагедии.

– Аиша, – представляется она. – Мой муж Киаан в наших…

Ей приходится прерваться, потому что дверь позади стойки распахивается, в вестибюль выбегает крохотная фигурка и резко останавливается, увидев нас. Это невыносимо милый мальчик с большими темными глазами и застенчивой улыбкой. Впрочем, он почти сразу же прячет лицо в складках материнского сари.

Женщина вздыхает и поднимает его ловким движением, свойственным всем матерям мира, потом переносит его вес на свое бедро.

– А это Арджуна, – говорит она. – Поздоровайся с гостями, Арджуна.

Он наотрез отказывается это делать, с упорством, характерным для четырехлеток, однако поворачивает голову и смотрит на меня и Сэма с неприкрытым любопытством. Я машу ему рукой, и он машет ручкой в ответ, прежде чем снова спрятать лицо, однако продолжает улыбаться. Я хорошо помню своих детей в этом возрасте, и эти воспоминания причиняют мне почти физическую боль. Неожиданно я ощущаю вес Коннора у себя на руках, знакомое давление на изгиб моего бедра, легкий карамельный запах его волос и кожи…

Дверь, в которую ворвался Арджуна, снова открывается, и в проеме появляется девочка лет четырнадцати, тонкая и гибкая, одетая в джинсы и светло-розовую рубашку. Ее длинные прямые волосы блестящей завесой ниспадают на спину, удерживаемые двумя заколками со сверкающими на свету камешками. Она с любопытством смотрит на нас, затем принимает из рук у матери Арджуну и говорит:

– Извини, мам. Он удрал от меня. – Лицо ее выражает скорее смирение, чем раздражение.

– Всё в порядке, – отзывается Аиша. – Скажи, пожалуйста, своему отцу, что у нас гости. И поставь печься сконы [10] Сконы – небольшого размера хлебцы быстрого приготовления. Традиционно подаются к чаю. .

Сэм смотрит на меня, одними губами произносит «сконы», подняв при этом брови, и я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.

Мы ночевали в загаженных мотелях и во внедорожнике, и сейчас эта роскошная, пахнущая апельсинами гостиница кажется нам раем небесным.

Когда дочь хозяйки снова скрывается за дверью, Аиша ведет нас на два пролета вверх по сверкающей лестнице и останавливается у второй двери по коридору. Открыв эту дверь, передает нам с Сэмом одинаковые ключи, к которым прицеплены серебристые пластинки с надписью «Морнингсайд-Хаус».

– Скоро я пришлю вам сконы, – говорит Аиша. – Доброй ночи.

С этими словами она уходит, с тихим щелчком закрыв за собой дверь. Я автоматически закрываю засов – он старинный, прочный, – а потом поворачиваюсь взглянуть, за что же мы заплатили.