Норб Воннегут - Боги Гринвича

Гвюдйонсен помолчал. Он был известен как мастер манипулирования подчиненными посредством неловкого молчания.

— Что может пойти криво?

— По сообщениям моих источников, «ЛиУэлл Кэпитал» хеджирует риски неизвестным, но безотказным способом.

— Но вы не знаете точно?

— Невозможно устранить все риски. «Нулевые риски» звучит слишком хорошо для правды.

— Что еще? — спросил председатель. — Вы явно знаете что-то еще.

Младший банкир помешкал.

— Я думаю, «ЛиУэлл Кэпитал» занял слишком много денег.

— Но?

— Я не могу этого доказать. И если я ошибаюсь, мы потеряем деньги, играя против «Бентвинг».

— И вы считаете, мы должны рискнуть?

— Да, потому что катарцы на нашей стороне.

Председатель поднял брови. Он был в равной степени удивлен и доволен работой, которую проделал его подчиненный. Но ничего не сказал.

— Если мы и катарцы будем сбрасывать акции «Бентвинга», — продолжал Олавюр, — то, скорее всего, выиграем. Ценные бумаги начнут падать от всех продаж, и мы заработаем, играя на понижение. Это моя quid pro quo [15] Quid pro quo ( лат. ) — взаимная компенсация. с катарцами, за заем без права оборота.

Президент Гвюдйонсен смотрел на Олавюра с неопределенным выражением, в котором смешивались ужас и восхищение. Брови его встопорщились, но старик молчал. Наконец он заговорил:

— Вот теперь я понимаю, почему вас прозвали Мистер Лёд.

Слова председателя прозвучали как комплимент. Но дальше все испортилось.

Олавюр, который допивал третий мартини, вовсе не чувствовал себя как Мистер Лёд. Воплощение интеллекта и рассудка в офисе, он успокаивал коллег, когда они стенали о ценах на акции банка.

— Не волнуйтесь. Это просто колебания рынка.

Фраза звучала хорошо. Но в глубине души Мистер Лёд ненавидел риск. Ему принадлежало слишком много акций банка, причем с уплатой только части стоимости. Три процента вниз, и его трясло. Три процента вверх, и его охватывала эйфория. Но акции «Хафнарбанки» упали с декабря на двадцать девять процентов, и за это время праздников было немного.

За ежедневным похмельем Олавюра прятался страх. Так легче казаться спокойным, когда ты чувствуешь себя полным дерьмом. Однако он сомневался, будет ли эта методика работать и дальше. Сегодня он пошел на невиданный риск. Его карьера под угрозой.

— Дайте заем катарцам и начинайте торги, — сказал Гвюдйонсен.

— Хорошо, сэр. Катарцы сразу начнут покупать акции «Хафнарбанки». И мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует.

Согласие президента должно было радовать. Но Гвюдйонсен, уже положив руку на ручку двери, повернулся:

— Олавюр, учтите одно обстоятельство.

— Да, сэр?

— Вы проделали большую работу, — со спокойствием акулы заметил седовласый председатель, переживший многие бури.

— Спасибо.

— Но если наша война пойдет плохо, вы будете уволены, — продолжил старик и, помолчав, добавил. — И возможная потеря работы — не главная из ваших проблем.

— То есть, сэр?

— Если кто-нибудь узнает о нашей сделке с катарцами, вы отправитесь в тюрьму.

— Но…

— Олавюр, я не приму вину на себя.

Мистер Лёд заказал четвертое мартини. Он искал мужества в алкоголе и думал о римлянах. Они уничтожили Ганнибала, изнасиловали женщин Карфагена и посыпали солью руины города. Когда он выступит против «ЛиУэлл Кэпитал», ему понадобится их опыт.

Еще со времен колледжа Кьюсак терпеть не мог интервью. Утомительная беседа двух людей, каждый из которых согласился бы оказаться в любом другом месте, не считая кресла стоматолога. Интервьюер искал. Он продавал. Получение работы зависело от того, ищет ли интервьюер именно то, что он продает.

Интервью обычно заканчивались просто. «Мы свяжемся с вами» означало письмо, которое приходило через две недели и начиналось с предложения «Спасибо за интерес, проявленный к нашей компании». После вставленного для приличия абзаца отправитель продолжал: «Мы сожалеем, но…». Слова выглядели любезно, но их следовало переводить как «да ты шутишь, парень».

Альтернатива выглядела не лучше. Повторный звонок означал еще один раунд раскапывания и хныканья. Весь процесс выедал Кьюсаку мозг не хуже реалити-шоу. И еще неизвестно, что страшнее.

Но это интервью оказалось совсем иным. Сай обошелся без уловок и хитростей.

— Мне нужна помощь в развитии бизнеса.

Лизер склонился над столом, и его манеры изменились. Он уже не был интервьюером. Сейчас перед Кьюсаком сидел лидер. Капитан, который призывает товарища по команде присоединиться к обсуждению предстоящего матча.

— Вы, Джимми, можете поднять нас на следующий уровень.

— Какими деньгами вы управляете?

— Плюс минус восемьсот миллионов.

— При вашей репутации, — заметил Кьюсак, — их должно быть в два раза больше.

— Согласен. Но мне нужен профи для обработки инвесторов.

— Я уже вышел на позицию.

— Вы когда-нибудь думали о продажах? — спросил Лизер.

«Хороший способ навсегда похоронить свою карьеру».

— Я управляю деньгами, — ответил Кьюсак, подавив желание сказать: «Не пойдет».

— Не дурачьте себя. Мы все продаем. Однако вы умеете слушать. Готов поспорить, люди выкладывают вам всю подноготную.

— Сай, расскажите, что у вас на уме.

— Вы с самого начала подняли двести миллионов.

— Часть этой суммы — наши результаты. В первый год мы делали деньги.

— Неважно. Джимми, вы прирожденный продавец.

— Я строил компанию.

— Именно поэтому я хочу, чтобы вы вошли в команду «ЛиУэлл Кэпитал».

«А ты хорош».

— Вы будете участвовать в большинстве решений по портфелю, — продолжал Лизер. — У нас маленький магазинчик, и каждый сидит за несколькими столами.

— Сколько у вас сотрудников?

— Всего шестнадцать. У нас есть обалденный трейдер, Виктор Ли. Еще Никки, мой помощник, Аманда, секретарь, и еще несколько человек в бухгалтерии и финансах.

— А зачем телохранитель? — спросил Кьюсак, подумав о здоровяке со щелью между зубами.

— Шэннон — важная фигура.

— У вас какие-то проблемы с безопасностью?

— Мы хорошо зарабатываем, — пояснил Лизер. — Моя секретарша водит машину за шестьдесят тысяч. Все это привлекает разного рода неприятности.

— Но…

— Вы знаете, что случилось с Эдди Лампертом из «ИСЛ Инвестментс», — продолжал Лизер. — Его похитили на парковке у офиса.

— Я все еще не могу поверить, что он сам договорился о своем освобождении.

— Джимми, я ничего не оставляю на волю случая, вот почему вы будете ценным пополнением команды.

Лесть Лизера и дробь барабанов «Литтона» — Кьюсак чувствовал, как поддается.

— Вы сказали, я буду участвовать «в большинстве решений по портфелю». Что это значит?