Энтони Гилберт - Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь! (сборник)

– Пакет приносят первого числа каждого месяца. По-ступи он ко мне с запозданием, были бы неприятности.

– Вы получаете их давно?

– Более двух лет.

– Сумма всякий раз одна и та же?

– Началось с десяти фунтов, потом сумма повысилась…

– И может повыситься снова?

Беннетт задумчиво вскрыл конверт и бросил на стол. Он был адресован мистеру Чарльзу Беннетту. Буквы высокие, наклонные. Почерк озадачил бы любых экспертов. Я вспомнил, что Рэнделл занимался подделкой документов.

– Сумма может повыситься? – повторил я свой вопрос.

– В зависимости от обстоятельств, – произнес Беннетт, старательно пересчитывая тонкую пачку фунтовых купюр.

– От мистера Рэнделла?

Он был так потрясен, что утратил дар речи. Он крепко сжал купюры и перестал считать. Наконец Беннетт поднял голову.

– Какого черта…

– Спокойно, – произнес я. – Всем известно, что мистер Рэнделл ежемесячно посылает вам деньги за молчание с тех пор, как вы обнаружили, что он работает у мистера Керби. Он опасается, что его планы могут провалиться, если старик узнает, что Рэнделл недавно освободился из кингстонской тюрьмы. Это ваше частное соглашение с мистером Рэнделлом. Если он думает, что ваше молчание стоит двадцати пяти фунтов в месяц, это его дело. Если сумеете убедить его, что оно стоит больше, это дело ваше.

– Я знаю, кто вы! – крикнул Беннетт. – Ищете мистера Рэнделла?

Его поведение стало угрожающим.

– Я не хитрил, – сказал я, – и не нужно искать взглядом хлебный нож, ведь убийц вешают. И никто не усомнится, что убийца вы, потому что едва не прикончили другого человека несколько лет назад. Шантаж – плохое занятие. Люди не сочувствуют шантажистам.

– Вы называете меня шантажистом?

– Я приехал не для обмена комплиментами.

– Тогда за каким чертом вы явились?

– Выяснить, где находится мистер Рэнделл.

– Не знаю, – угрюмо буркнул Беннетт.

Я покачал головой.

– Мистер Беннетт, так где же мистер Рэнделл?

– Почему бы вам не обратиться в полицию?

– Спасибо за совет, – усмехнулся я. – Только удивляюсь, что он исходит от вас.

– Полицейские меня не тронут! – крикнул он.

– Не представляю, как вы сможете остаться в стороне. Они обязательно придут к вам за информацией.

– Говорю вам, я не знаю, где Рэнделл.

– Он ускользнул от вас?

– Нет… – Беннетт замолчал и закусил губу.

– Хотите убедить меня в том, что вы дурак? Если бы вы не знали, где он, то не могли бы рассчитывать на ежемесячные дивиденды. Я не жду, что Рэнделл станет писать свой адрес на полоске бумаги, которой обернуты деньги, и от штемпеля на конверте проку мало – из юго-западного округа ежедневно отправляются тысячи заказных писем, – но вам известно, где его можно найти, если не получите денег вовремя.

– Я не знаю, где он живет. И не вижусь с ним…

– Думаю, он не хотел бы этого, – заметил я. – Но адрес у вас есть.

Нехотя Беннетт дал мне адрес Рэнделла: Финчли, Силвер-сквер. Наконец-то, подумал я, мы немного продвинулись вперед. Я плохо знал этот район: маленькие, жалкие лавки и конторские здания, небольшие, уютные загородные дома с портиками, плюшевыми шторами и статуями на крохотных передних газонах.

Было шесть часов, и я решил поехать в Финчли, пока Беннетт не успел предупредить никого, что я направляюсь туда.

В тот вечер я двинулся на Силвер-сквер, но все-таки не поднялся в контору Рэнделла, хотя это было бы просто. Я ужинал у Крука и объяснил причину своего внезапного ухода, стараясь представить осторожность единственной разумной линией поведения. Крук удивленно посмотрел на меня.

– Признавайся, Кертис, – сказал он, – ты уехал оттуда, не пытаясь увидеть этого человека потому, что опасался за собственную шкуру?

– Толку Фэнни от меня мертвого было бы мало, – заметил я.

Крук усмехнулся и предложил мне сигару.

– Какой ты способный. Мог бы овладеть многими профессиями – дипломата, политика, писателя… и из тебя получился бы превосходный журналист.

– Что ты имеешь в виду?

– Что на твоем месте я бы тоже остался в рыбной закусочной. Когда ты начал рассказ, я ждал чего-то необычного. Но ты переубедил меня. Переубеждать – основное мастерство журналиста. – Он хлопнул меня по плечу.

Вот история, которую я рассказал Круку.

От Беннетта я поехал в Финчли и легко нашел Силвер-сквер. Контора Рэнделла располагалась в одном из унылых кварталов, как я и предполагал. Несколько мрачных, напоминающих крольчатник комнатушек сдавались под конторы, в цокольном этаже находился общий туалет, где странного вида женщины мыли чашки и вытирали грязные подносы. Я понял, что для поиска конторы Рэнделла никаких тонкостей не потребуется, поскольку едва ли не первым, что увидел, была блестящая металлическая табличка:

– Существовала вероятность, – сказал я Круку, – что это занятие подлинное. Рэнделла бы оно вполне устраивало. Этот человек прирожденный плут и шантажист. Если бы ему удалось разузнать несколько семейных тайн, он бы не знал нужды до конца своих дней.

– Такому человеку мало просто не знать нужды, – заметил Крук.

– Да, но и это кое-что. Кроме того, он входит в частные дома, устанавливает своеобразную близость с клиентами. Я подумал, что скорее всего это действующее предприятие.

– Но не поднялся, чтобы выяснить?

– Нет. Хотел, но сообразил, что веду себя безрассудно. Подобное поведение раздражает меня в детективных фильмах и книгах, где необузданный герой бросается в туман по звонку героини, не подумав проверить его подлинность. Я спешно приехал из Поплара на Силвер-сквер, не поставив никого в известность о своих планах. Я был безоружен. Мне казалось вполне вероятным, что у Рэнделла в конторе есть револьвер и он поджидает меня.

– Верный Беннетт позвонил ему, как только ты ушел?

– Вот именно. И такой хитроумный преступник наверняка имел бы какое-то убедительное объяснение для полиции, если бы застрелил человека, вставшего у него на пути.

– И что ты сделал? Ушел, даже не выяснив, напал ли на верный след?

– Нет, кое-что я выяснил. Знаешь, как построены эти конторы? Ряд маленьких лавочек, три этажа над ними конторы, иногда на верхнем этаже частные квартиры. Почти весь первый этаж занят лавочками. Я зашел в писчебумажную, спросил ненужных мне открыток и нужных чернил. Продавщиц канцтоваров разговорить нелегко – в этом отношении лучше всего продавцы в табачных лавках, – но я сумел разговорить ее. Я попросил черных чернил, а у нее были только синие. Я заправил ими авторучку, немного почеркал в маленьком блокноте, выразил недовольство цветом чернил. Она заметила, что местные жители предпочитают синие. Разговор перешел на людей, и вскоре я упомянул Рэнделла. Он снял там комнату совсем недавно. Женщина не знает его, даже в лицо. Я спросил адрес домовладельцев, мол, хочу снять контору в этом районе. К счастью, домовладельцы жили близко, и я отправился к ним. Они лишь подтвердили то, что сказала мне та женщина. Рэнделл снял комнату неделю назад. Я поинтересовался, на каких условиях снимают комнаты, и они ответили, что в основном помесячно. Я спросил, есть ли там еще какой-то Рэнделл, они ответили, что нет и никогда не было. Я попросил их просмотреть книги, это доказало, что он не пользовался своей фамилией во время смерти Керби и впоследствии, когда были разосланы сообщения об организации акционерных обществ.