Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Я писал в спешке и мог ошибиться.

– Вот тут, в начале, вы пишете: «В связи с тем, что во вторник утром, без четверти час, была совершена попытка…» Это случилось ночью, без четверти двенадцать.

Я ощутил болезненный укол за своего друга, зная, как тяжело Холмс переживает любую свою ошибку. Он всегда придавал огромное значение подобным мелочам, но, должно быть, болезнь все-таки подточила его силы, раз он начал допускать столь досадные промахи. Инспектор удивленно приподнял брови, а молодой Каннингем разразился обидным смехом, вызвав смущение моего друга. Пожилой джентльмен исправил ошибку и вернул документ Холмсу.

– Постарайтесь, чтобы объявление вышло в газетах как можно скорее, – попросил он. – Думаю, это блестящая идея.

Холмс аккуратно сложил листок и убрал его в свой карманный блокнот.

– А теперь, – произнес он, – было бы неплохо еще раз всем вместе пройтись по дому, дабы окончательно убедиться, что преступник не прихватил с собой никаких вещей.

Прежде чем войти в дом, Холмс внимательно осмотрел взломанную дверь. Очевидно, злоумышленник вырезал в ней отверстие при помощи очень прочного ножа или стамески и втолкнул замок внутрь дома. В древесине остались отметины от инструмента.

– У вас ведь, кажется, нет решеток на окнах, – заметил Холмс.

– До сих пор в них не было необходимости.

– А собака у вас есть?

– Да, но она сидит на привязи с другой стороны дома.

– Когда слуги отправляются спать?

– Около десяти.

– Полагаю, Уильям тоже обычно был в это время в постели?

– Да.

– Удивительно, что именно в эту ночь он не спал. А теперь я был бы вам крайне признателен, мистер Каннингем, если бы вы показали нам дом.

Мы вошли в холл, выложенный каменными плитами. По обеим сторонам от него находились кухонные помещения, а вверх вела деревянная лестница, по которой мы поднялись на второй этаж. Там мы оказались на широкой площадке – куда, как выяснилось, выходила другая, более презентабельная, лестница из холла парадного входа. На втором этаже располагались гостиная и несколько спален, включая спальни мистера Каннингема и его сына. Холмс медленно продвигался по дому, запоминая расположение комнат, окон и подсобных помещений. По выражению его лица я видел, что он напал на след, однако я и представить не мог, какие умозаключения он делал из всего виденного.

– Я не вижу смысла в столь подробном изучении дома, уважаемый, – с оттенком нетерпения сказал наконец мистер Каннингем. – Вон моя комната, первая от лестницы, а следующая – комната сына. Судите сами, каким образом вор мог пробраться сюда, не потревожив никого из нас.

– Вы словно пес, который бегает по кругу, пытаясь учуять след, – поддержал его сын с недоброй усмешкой.

– Иронизировать будете позже, – холодно осадил его Холмс. – А сейчас я хотел бы знать, например, что именно видно из окон ваших комнат. Это, как я понимаю, комната вашего сына, – он распахнул дверь, – а это, по-видимому, та сама гардеробная, где он сидел и курил трубку в тот момент, когда внизу раздался шум. Куда выходят окна гардеробной? – Холмс пересек спальню и, толкнув дверь, заглянул в соседнее помещение.

– Ну, теперь вы удовлетворены? – уже с нескрываемым раздражением спросил мистер Каннингем.

– Благодарю вас: я увидел все, что хотел.

– Тогда, если вы считаете это необходимым, пройдемте в мою комнату.

– Если вас не затруднит.

Судья пожал плечами и направился в свою спальню. Это была самая обыкновенная комната с простой обстановкой. Все двинулись к окну, а Холмс поотстал, так что мы с ним оказались замыкающими группу. Возле кровати я заметил небольшой квадратный столик – на нем стояли блюдо с апельсинами и графин с водой. Проходя мимо этого столика, Холмс быстрым движением наклонился и повалил его на пол. Стекло разбилось на тысячу осколков, фрукты раскатились по углам комнаты. Потрясенный его неожиданной выходкой, я на мгновение утратил дар речи.

– Как вы неловки, Уотсон, – заметил тем временем Холмс. – Посмотрите, что вы сделали с ковром.

В смятении я отступил назад и начал собирать апельсины, догадываясь, что мой друг неспроста возложил вину за происшедшее на меня. Все бросились мне помогать, столик поставили на место.

– Эй! – вскричал вдруг инспектор. – Куда он подевался?

Холмс исчез.

– Подождите здесь, – сказал молодой Алек Каннингем. – Мне кажется, этот тип не в своем уме. Отец, идем его искать!

Они чуть ли не бегом удалились из комнаты, а мы с инспектором и полковником обменялись удивленными взглядами.

– Честно говоря, я готов согласиться с мистером Алеком, – произнес полицейский инспектор. – Возможно, это следствие его болезни, но, сдается мне…

Его речь была прервана отчаянными криками «На помощь! На помощь! Убивают!». У меня мороз пробежал по коже, когда я узнал голос своего друга. Как безумный я выскочил из комнаты в коридор. Крики, теперь уже перешедшие в сдавленный хрип, доносились из комнаты молодого Каннингема. Я ворвался туда, потом в гардеробную. Отец и сын склонились над распростертой фигурой Холмса: Алек Каннингем пытался его задушить, отец выкручивал руку. Втроем нам удалось оторвать обезумевших хозяев от Холмса, и тот, шатаясь, встал на ноги – страшно бледный и вконец обессилевший.

– Арестуйте этих людей, инспектор! – выдохнул он.

– На каком основании?

– По обвинению в убийстве их кучера Уильяма Кирвана!

Сбитый с толку инспектор с недоверием смотрел на него.

– Успокойтесь, мистер Холмс, – сказал он наконец. – Ведь не хотите же вы сказать, что…

– Да вы взгляните на их лица! – резко оборвал его Холмс.

Должен заметить, что никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы на чьем-нибудь лице столь явственно лежала печать вины. Старший оцепенел и не мог вымолвить ни слова; он лишь смотрел на нас тяжелым застывшим взглядом. Его сын утратил весь свой лоск и бойкую оживленность, так отличавшие его прежде; красивые черты лица исказила злобная гримаса, глаза светились кровожадным блеском, словно у дикого зверя.

Инспектор молча отступил к двери и поднес к губам свисток. На его зов появились двое полицейских.

– Ничего не поделаешь, мистер Каннингем, – начал инспектор. – Я уверен: это какая-то нелепая ошибка, но вы сами видите… что вы делаете?! Бросьте! – Он выбил из рук молодого Каннингема револьвер, когда тот попытался взвести курок. Оружие с громким стуком упало на пол.

– Заберите револьвер в качестве улики, – сказал Холмс, поставив на него ногу. – Он пригодится вам на суде. А вот то, что мы искали. – Он раскрыл ладонь, где лежал смятый листок бумаги.

– Записка! – воскликнул инспектор.

– Она самая.

– И где же она была?

– Там, где я и думал. Я расскажу обо всем в свое время. Полковник, я предлагаю вам с Уотсоном вернуться сейчас домой, а нам с инспектором нужно еще допросить арестованных. Но примерно через час, к ленчу, я обязательно присоединюсь к вам.