Линдси Фэй - Тайна семи

Ничего.

Просто комната с четырьмя стенами, одним отверстием в потолке для воздуха, и кандалами, которые держались на крючках, вбитых в штукатурку.

Я уже собрался было сообщить брату, что он перестарался, но подавил этот порыв. Сам вид этой комнаты говорил о многом. Подобное помещение могло возникнуть разве что в воображении самого дьявола. И только человек мог приспособить ее для своих нужд.

В углу, сжавшись в комочек, сидел маленький мальчик, словно в раковине угнездился, хотел стать невидимым. Во рту кляп, какая-то тряпка из хлопковой ткани, и прикован он был к стене за ногу – цепью. Преподобный Браун уже подбежал к нему. Наклонился, тронул его за руку, забормотал слова утешения.

Женщина – тоже с кляпом во рту – была прикована к противоположной стене. Видно, отчаянно пыталась освободиться от наручников и стерла себе запястья до крови. Джордж Хиггинс протянул к ней руку, но она резко отпрянула, видно, не поняла, кто перед ней. Была готова сражаться с любым, кто попробует к ней прикоснуться.

А затем я понял, почему. Верхние шесть пуговиц на ее темно-зеленом корсаже платья были оторваны. Причем отрывали их методично, одну за другой. Не повреждая при этом ткань.

– Вот жалкий червяк, – сквозь зубы пробормотал я.

– Делия? Теперь все хорошо, все в порядке, – сказал Хиггинс и выпрямился. Он старался держаться как можно спокойнее и попятился на несколько дюймов. – Это я. Всё в порядке. Это я, Джордж.

– Снимите же с нее все это. Она поранилась, – воскликнул Джулиус, а сам оглядывал помещение в поисках металлического прута, ломика или какого-либо другого инструмента.

Он был прав. Джордж или не Джордж, но Делия явно не желала терять времени и не прекращала попыток снять наручники с запястий – пусть даже ценой поврежденных костей.

Я вышел из комнаты. Меня так и подмывало переломать Варкеру обе руки. Но сейчас было не до того. Главное – это найти ключи. И я увидел связку ключей – она свисала с крючка в темном углу кладовой. Я бегом бросился назад и поймал себя на мысли о том, что готов разнести здесь в клочья все подряд, все, что только не попадется под руку, а потому заставил себя замедлить шаг.

– Вот. – Опустившись на колени перед мальчиком, я расстегнул на нем наручники – они отдавали кисловатым запахом металла – и бросил связку с ключами Хиггинсу.

Джонаса и его тетю похитили без верхней одежды, и ребенок дрожал от холода. Если в двух других помещениях и скапливалось немного тепла, то все оно уходило здесь в камере через вентиляционный люк в крыше. Я сбросил пальто, чернокожий священник накинул его ребенку на плечи.

– Ну, вот и все, – сказал Хиггинс, а затем я услышал, как цепи со звоном упали на пол. – Все будет хорошо. Все уже позади.

Я медленно поднялся на ноги. Джулиус уже вынул изо рта Делии тряпичный кляп, а Хиггинс поднес к ее губам фляжку. Она тоже была красавицей, как и сестра, только более хрупкого телосложения и с густой россыпью веснушек вокруг темно-карих глаз. Стоило ей освободиться от наручников, и она заметно успокоилась. Во всяком случае, так мне показалось. Я бы с удовольствием занялся изучением ее психического состояния, но покоя не давал вид крови, сбегавшей с обоих запястий.

– Пойду, перекинусь словечком-другим с Варкером и Коулзом, – нарочито небрежным и спокойным тоном произнес я.

– Успокойся, Тимоти, – заметил Джулиус. – Все пока что складывается очень даже неплохо, а потому надо уходить отсюда, и как можно скорей.

Но ноги уже сами несли меня в первое помещение винной лавки, и я как-то не слишком вдумывался в слова Джулиуса. Мозг был занят другим: достаточным ли будет наказанием для преступников, если я спалю дотла их поганую лавочку. Увидел мистера Писта – тот спокойно стоял посреди комнаты и наблюдал. Валентайн привалился спиной к столу, в одной руке глиняная кружка, в другой – почти допитая бутылка вина.

– Ну, как, все живы-здоровы? – спросил братец и поставил кружку на стол.

– Относительно здоровы.

– Да они беглые рабы! – взвизгнул Длинный Люк. Он стоял в углу, привалившись к стене. – Ну, скажи, Сикас. Разве не так? Вот, Сикас тоже говорит, что они беглые. И вы не имеете права забирать их. Не имеете! Или забыли? «Пригг против штата Пенсильвания»…

– Да, это абсолютно незаконно, – прошипел Варкер со стула. – Даже чудовищно, вот что я вам скажу. Вы не имеете права отбирать пару беглых рабов у их законных владельцев.

– А насколько законна, по-вашему, попытка изнасилования гражданки Нью-Йорка? – парировал я.

Варкер тотчас заткнулся, поджал губы, изображая то ли гнев, то ли искреннее смущение.

– Да я никогда… чтобы я дотронулся до этой грязной…

– Попытка, говоришь? – мрачно спросил меня Валентайн. Я кивнул. – А вот это уже другой расклад. Потому как, честно сказать, этот мешок с дерьмом уже достал меня своей болтовней, и если это не было попыткой…

– А вот это уже чистой воды поклеп! – взвизгнул Варкер. – И я… нужно иметь доказательства, прежде чем обвинять человека в преступлении, разве не…

– У меня идея. – Брат поставил ногу в сапоге на край стула, между двумя жирными ляжками южанина. – Что, если вырвать этот бесполезный кусок мяса, что находится у тебя между зубами, и скормить свиньям вместе с бесполезным куском мяса, который болтается у тебя между ног? Как тебе такой вариант, а? Лично меня очень даже устраивает.

В помещении повисла зловещая тишина. Густая и холодная, как снег на улице. Длинный Люк теперь кипел от злости молча, как только что выключенный чайник, а Варкер смотрел в пол.

Секунд через десять вошли члены комитета с освобожденными пленными. Джонас был завернут в мое пальто, на плечи Делии Джордж Хиггинс накинул свое, куда более приличное. Она держала племянника на руках. Все пятеро проследовали мимо стола, старательно обходя охотников за рабами и при этом брезгливо отворачивая от них взгляды. Это производило впечатление.

И только Делия вдруг обернулась и посмотрела на Варкера. Одарила его совершенно убийственным, гневным, сверкающим, как молния, взглядом. Я даже удивился, почему этот взгляд не прожег дырку в его черепе – настолько он был выразительным.

– Что ж, в таком случае, – сказал я агентам по ловле рабов, – вы двое арес…

– Только посмей закончить это выражение, все зубы пересчитаю, – рявкнул Вал. – Они наверняка скажут, что случайно ошиблись, перепутали этих людей с какими-то другими, и их моментально выпустят из Гробниц, и партия взгреет нас по полной программе.

– Или того хуже, – тихо добавил преподобный. – Хозяева этих людей выдвинут свои требования, и несчастные будут голодать в камере заключения в Гробницах до тех пор, пока не состоится суд по установлению личностей.