Линдси Фэй - Тайна семи

– Я делал на пироге верхнюю корочку, так здорово получилось, и еще выложил на ней букву «Х», – похвастался он.

– Прекрасная работа, адмирал Адамс, – сказала Делия. А потом обернулась ко мне. – У нашего Джонаса целая флотилия. Из девяти кораблей.

– Игрушечных кораблей, – с сожалением в голосе поправил ее мальчик.

– А я, когда был мальчишкой, работал на пароме, мне страшно нравилось, – сказал я пацану.

– Знаете, мистер Уайлд, никогда еще не встречала человека, способного сварганить песочное тесто за десять минут, да к тому же еще сдобрить пирог голубями и сухим вином. Но уверяю, результат получился потрясающий, – сказала Люси Адамс с усталой улыбкой.

Тут появился и Вал, выложив на стол тарелки и огромный нож.

– Голуби в нашем городе каждый день становятся жертвами незаслуженной жестокости.

Затем он подошел к письменному столу, наклонился, заглянул мне через плечо и увидел отчет. И у него мешочек под правым глазом нервно задергался от отвращения.

– Голуби заслуживают всяческого нашего уважения, – заметила Делия, взяла Джонаса за руку и повела его к столу. – Мне много раз, уж и не припомню сколько, попадались совершенно ужасные голуби. Нет, лучше не вспоминать.

– А я как-то раз ел в пожарном депо голубя… полоски мяса на вид и вкус в точности как сваренный кожаный ремень. Вареный и сухой, соображаешь? Просто невозможно, с чисто научной точки зрения.

– Чудо кулинарного искусства. Нет ничего противнее плохо приготовленного голубя.

– Вся скверная еда сродни плохой шутке. Она не только оскорбительна, но является напрасной тратой времени.

Обмен этими фразами не мог не вызвать улыбки. Мне даже не удалось иронично приподнять бровь. Валентайн полез во внутренний карман пиджака с длинным разрезом сзади и извлек серебряную фляжку. Отвинтил крышечку, отпил глоток, потом поболтал фляжкой у меня перед носом. И я, приняв угощение и глотнув чистейшего и обжигающего горло рома, был рад отпраздновать пока что еще немного смутное ощущение, что вообще-то я люблю своего старшего брата.

– Сто лет не ел твоего пирога с голубями, – заметил я.

– Тогда советую поторопиться, – сказал Вал. – Иначе я сам слопаю все до крошки.

Мне так хотелось, чтобы этот поздний обед длился до бесконечности, чтобы я смаковал каждую его минуту. И воображал: как было бы здорово, чтобы это повторилось – мой брат смеется, две красивые умные женщины тихо переговариваются между собой низкими бархатными голосами… И еще мальчик, удививший нас способностью засунуть ложку в нос и успешно вытащить ее оттуда, и еще рассказывающий занимательные истории о кораблях из своей флотилии. Если б я знал, как быстро все это закончится, как мимолетно, словно весна в Нью-Йорке, то впитывал бы эту атмосферу с еще большим тщанием.

Мне следовало бы обратить больше внимания на все эти мелочи.

И вот мы навели порядок на кухне, и я уже начал сожалеть, что так и не удалось найти приличной гостиницы в заснеженном городе, и тут в гостиную вошел Валентайн в пальто, шарфе и цилиндре.

– Куда это ты собрался посреди ночи? – спросил я, не слишком уверенный, что хочу услышать ответ.

– У меня обязанности, ты же знаешь. И, несмотря на то, что ты врываешься ко мне, как товарняк, и отрываешь у меня кучу времени, никто их не отменял. Иду в ночную смену; надобно проследить, нет ли где пожара.

Борьба с пожарами Вала нравилась мне не больше, чем его привычка смешивать морфин с эфиром, но я промолчал, понимая, что спорить бесполезно.

– Что ж, раз так, иди, и постарайся…

– У моего брата, – отчетливо и громко, так, чтобы слышали наши гости, произнес Валентайн, – умственные способности и манеры не лучше, чем у белки. Сегодня и завтра перекантуюсь в паровозном депо. Постельное белье для всей честной компании найдете в сундуке, у меня в спальне. Думаю, не стоит напоминать, что никто не должен узнать о вашем здесь пребывании. Вот запасной ключ. – Кусочек металла описал в воздухе дугу и приземлился на столе. Никто к нему не прикоснулся. – Если вдруг понадобится уйти, выходи через заднюю дверь и быстро оглядись по сторонам. И не смей трогать пузырек с настойкой опия на книжной полке, это… особая смесь.

С этими словами он резко развернулся и вышел. Если бы Валентайн обращался не к нам, а объявлял о поражении партии вигов на выборах, думаю, он сделал бы это с тем же выражением лица.

– Боже мой, – тихо выдохнула Люси Адамс.

Я бросился вслед за братом, промчался по коридору и уперся взглядом в его широкую спину. Он уже спускался по лестнице.

– Страшно благородно с твоей стороны.

– Я довольно часто ночую в паровозном депо. – Валентайн обернулся, на губах его играла злобная улыбка. – Вот подумал и решил, что сегодня ты можешь побыть в тепле, Тим. На улице такой холод, а добираться до Шестого участка так долго… Да и сестрица, похоже, не против получить свою толику утешения.

Я прикусил губу, только сейчас до меня дошло.

– Ты ужасный человек, просто чудовище, – бросил я.

– Я филантроп. Не посрами братьев Уайлд, дай ей вкусить волшебного фирменного тоника; вот увидишь, сразу воспрянет духом, как миленькая. И постарайся растянуть удовольствие – если получится, конечно – после столь долгого простоя. Есть такой чертовски действенный трюк с мизинцем, стоит лишь…

– Ты все воспринимаешь превратно.

– Ничего подобного. Разглядел ее достаточно хорошо и считаю, что она очень славненькая, мягонькая и аппетитная куколка; на мой вкус – как раз то, что надо.

– Но я не…

– У меня, как и у каждого, хватает смекалки сообразить, что ты правша, и чтобы доказать это, вовсе не обязательно демонстрировать руку в действии.

Правая рука, о которой шла речь, непроизвольно сжалась у меня в кулак.

– Не будем больше об этом, никогда! – сердито рявкнул я и развернулся на каблуках.

– Приятных снов, – насмешливо бросил мой братец.

Я вернулся в квартиру Вала мрачнее грозовой тучи, прошедшей через восемь ураганов кряду, но не утратившей силы.

– Квартира твоя на две ночи. Вернусь, чтобы проводить тебя домой, – крикнул он вслед.

Сестры переглядывались, совершенно потрясенные этим обменом любезностями. Джонас весело бросился к камину и стал тыкать кочергой в поленья, отчего рассыпались и улетели в трубу золотистые искры. Миссис Адамс изумленно и радостно покачала головой и устремилась за сыном, бормоча что-то об опасности возгорания.

Делия скинула пальто Хиггинса, не слишком озабоченная тем, что стали видны оторванные пуговицы на корсаже, и повесила его на спинку стула. Еще один признак выздоровления, и я был искренне этому рад.

– Когда Чарльз вернется, вы оба должны прийти к нам на Уэст Бродвей и основательно подкрепиться, – с улыбкой заметила она. – Между Мег, Люси и мной, – вы понятия не имеете, что такое вкусная еда. И ваш брат – тоже. Впрочем, не стану дразнить вас и дальше, лучше постараюсь приготовить нежнейшего жареного поросенка. И первый и самый большой кусок – ваш.