Коллектив авторов - Спросите полисмена

– Почему вы настаиваете, чтобы я съел оливку? – с подозрением спросил Паркер.

– Просто стараюсь сделать вам приятное, старина. Хочу смыть у вас изо рта нездоровый привкус трупов. Через пару минут нас ждет весьма незаурядный рейнвейн, а нельзя должным образом оценить вино, когда на уме другие ароматы.

Паркер усмехнулся. Лорд Питер проглотил пару кусочков камбалы, и черты его лица разгладились.

– Знаете, Чарлз, чтобы объяснить вам, каким типом был Комсток, расскажу, что собственными глазами видел, как однажды он по окончании обеда схватил и затолкал себе в рот кусок маринованного имбиря. Перед первым глотком портвейна шестьдесят третьего года! Маринованный имбирь! Разве я не говорил, что он оскорбление общественному вкусу? А в частной жизни – и частному тоже, что гораздо хуже. Быть застреленным – мирный конец для человека, способного объедаться маринованным имбирем.

– Так вы знали Комстока? – произнес Паркер.

– Кого только нынче не встретишь, – скорбно промолвил лорд Питер. – И достаточно на сегодня о Комстоке. Не хочу испортить себе пищеварение. Пусть Комсток с присными ложатся на крыло, их не воспоет мое перо.

– Перестаньте дурачиться, Питер! Вы прекрасно знаете, что возьметесь за данное дело. Учитывая решение министра внутренних дел, вам просто ничего другого не остается. И вообще мне велели сначала изложить вам факты, а потом руководить вашими неуклюжими шагами, и будь я проклят, если упущу подобную возможность. Но если хотите, то подожду с фактами до десерта.

– «О рыцарь, вашу доблестную печень хочу разжечь и в ярость привести» [23], – простонал Уимзи. – Ладно, будь по-вашему. Но предупреждаю: десерта не будет, поэтому даже не знаю, как вы без него обойдетесь.

За камбалой последовали потрошки по-кайенски. Рейнское было отличное, и Уимзи смягчился. Паркер строго придерживался запрета на убийства и внезапные смерти, но Уимзи сам упомянул дело Литл-Кэдбери.

– Зацепка с ржавой пилой оказалась пустышкой? Разумеется. Я предупреждал Черчилля, что он попадет впросак с продавцом из скобяной лавки. А я уже советовал проверить алиби мясника? Не такое уж оно железное, как полагают. Черчилль запорет дело, если не поостережется. А он срашивал мусорщика, что тот нашел в мусорном баке за коттеджем на следующее утро? Да, конечно, тот увильнул от ответа, но Черчилль мог бы выбить из него что-нибудь, если бы пригрозил обратиться в муниципалитет за разрешением обыскать свалку. Нет, я знаю, на свалке ничего такого нет, но это показало бы мусорщику, что Черчиллю о многом известно. Так или иначе, ему следует попытаться.

За сыром Паркеру наконец было позволено, не прерываясь, изложить факты. Ужин состоялся в вечер убийства лорда Комстока, и пока публике сообщили о нем лишь в общих чертах. Даже статья в «Горне», пусть и пространная, скорее взывала к отмщению, нежели излагала факты.

По мере рассказа Уимзи все больше отбрасывал напускное безразличие, с которым начал слушать историю. Факт, что три столь заклятых врага Комстока собрались в доме, где совершилось преступление, показался ему особенно любопытным. Когда Паркер объяснил, как архиепископ вылетел из кабинета, лихорадочно бормоча про «расплату за грех», Уимзи даже воодушевился.

– «Ах, вздор, – рек достойный епископ и его укокошил, как на картине». Только, к несчастью, в этом деле нет картины. Оно начинает меня затягивать, Чарлз. Я не предполагал, сколько тут возможностей. Конечно, я знал, что те трое находились там, но мне и в голову не пришло, что ужасный поступок совершил скорее всего кто-то из них. Даже старый добрый «Горн» и намеком не обмолвился. Сейчас я бы поставил на архиеписка. (Понятия не имею, откуда у меня взялось это вульгарное сокращение, видимо, явилось результатом чтения Комстоковых газет, которые пестрят американским журналистским сленгом и называют членов королевской семьи и звезд тенниса по именам, без указания ранга или семейного положения. Но я как будто отклоняюсь от темы. Я знаком со многими прелатами англиканской церкви, и нет ничего более далекого от их воистину закоснелых умов, чем искренняя вера в антихриста. – П.У. ). Очень уж зловеще звучит его скороговорка. Почему бы и нет? Без сомнения, он видел в Комстоке прямого посланника антихриста. И если добрый епископ Одо в тысяча шестьдесят шестом году мог проламывать головы врагам церкви дубинкой, то почему бы современному прелату не приканчивать их равно джентльменским пистолетиком со скачек? «И эхо вопрошает “почему”»? Расскажите еще, Чарлз.

Паркер рассказал еще.

– Знаете, – произнес Уимзи, когда уже было задано множество вопросов и получено множество ответов и употреблено много больше одного бокала восхитительного старого бренди, – знаете, я думаю, вы с самого начала были правы. Меня сейчас переполняет внутреннее злорадство, которое никогда не подводило. Клянусь покалыванием в больших пальцах, нас ждет грандиозное расследование. «Беда! Проклятье ждет меня», – сказала Волшебница Шалот.

– Я знал, что без вас тут не обойдется, – самодовольно промолвил мистер Паркер.

– И вы правы, и я прав, и правды кругом столько, сколько возможно в нашем лучшем из миров. Хорошо, возьму с собой ваши записи и буду изучать их до жемчужной зари. Кстати, Чарлз, очень любезно со стороны полиции заранее подготовить полное досье. В общем, завтра и приступлю. Полагаю, – задумчиво протянул Уимзи, – начну я с архиепископа. Не знаю почему, но архиепископ привлекает меня. Как, по-вашему, Чарлз, он действительно мог это совершить, в его-то годы? «О дикий архиеписк на склоне дней твоих!» Кажется, мама хорошо знакома с ним, посмотрим, что тут можно устроить. И если уж на то пошло, с Хоуп-Фэрвезером тоже.

– Да, и не забудьте про майора, – сказал Паркер с таким едким сарказмом, что подбежал взбудораженный официант, решивший, будто в счет вкралась ошибка.

– Нет, нет, – кивнул Уимзи, – майора Литлтона я не забуду.

Паркер немного помолчал, а потом поинтересовался:

– Как вы собираетесь взяться за архиепископа?

– Стану смотреть на него плотоядно, когда он пройдет мимо, и если вы, Чарлз, окажетесь поблизости, пожалуйста, запомните гримасу, какую он мне скорчит. «Довольно, сказал он, подвязывая уши кепи и открывая прославленный подбородок. Я сыщик Хокшоу [24], и у меня свои методы».

Выйдя из ванной в пурпурном шелковом халате, лорд Питер позвал Бантера.

– Милорд?

– Бантер, что бы вы посоветовали для визита к архиепископу, которого подозревают в совершении убийства?

– Сожалею, милорд, но в последних веяниях моды нет ничего, призванного произвести впечатление на склонных к убийству архиепископов. Я бы предложил любой костюм, в котором вы будете выглядеть одновременно и скромным, и активным.