Неле Нойхаус - Живые и мертвые

– Это не твоя вина.

Боденштайн, похоже, взял себя в руки.

– Нет, – возразила Пия, – я должна была заставить его пойти со мной.

– Человеку нельзя помочь вопреки его воле.

– Лучше бы я улетела с Кристофом в Эквадор! – Пия вытерла тыльной стороной руки слезы, открыла глаза и снова попыталась зажечь сигарету.

– Я рад, что ты этого не сделала. – Боденштайн мягко взял у нее из руки зажигалку, вынул изо рта сигарету, прикурил ее и протянул ей. Потом закурил сам.

– Почему мы сделали столько ошибок? – спросила Пия удрученно. – Почему нам, например, не пришло в голову поискать в «Фейсбуке» подругу Хелен Штадлер?

– Потому что у нас вообще не было возможности подумать, – ответил Боденштайн. – Он совершенно не оставлял времени, зато виртуозно направлял по ложному следу. Я абсолютно уверен, что он намеренно выбрал для серии убийств именно рождественские праздники, потому что прекрасно понимал, что информация поступит к нам с опозданием.

– Он производил впечатление совершенно нормального человека. – Пия выпустила дым в холодный воздух. – Я почти испытывала к нему чувство сострадания, идиотка! Моя интуиция меня полностью подвела.

– Неправда. – Боденштайн покачал головой. – Ты с самого начала чувствовала, что с ним что-то не так.

Некоторое время они сидели рядом и молча курили.

– Сейчас нельзя терять мужество, – сказал наконец Боденштайн. – Мы с тобой вместе прошли столько испытаний, справимся и с этим. Бурмейстер был последней жертвой, все остальные в безопасности.

– Тем не менее у меня постоянно возникает ощущение, что мы что-то упустили. – Пия щелчком отбросила окурок в кусты, а Боденштайн, погруженный в свои мысли, размял свой окурок и потом раскрошил его пальцами.

– Мне тоже так кажется, – согласился он. – Но я знаю, что сделал все, что было в моей власти. Мы тоже всего лишь люди, Пия, а не машины или супергерои. А люди совершают ошибки.

Они посмотрели друг на друга.

– Что будем делать дальше? – спросила Пия.

– Приехал Рудольф. Сейчас мы покажем ему фильм, и если потребуется, хоть сто раз покажем, пока он не созреет, – ответил Боденштайн. – Но сначала возьмем в оборот Томсена. Кай отправил по электронной почте фото Бурмейстера Яннингу и Хаусманну, чтобы те поняли, насколько серьезно их положение. У Хаусманна дочь работает в банке во Франкфурте. Ей мы приставим полицейскую охрану.

Он встал и протянул ей руку. Она криво усмехнулась и воспользовалась его помощью.

– Вперед, в последний бой, – улыбнулся Боденштайн. – Сегодня мы его арестуем.

* * *

Марку Томсену пришлось посмотреть фото и видео.

– Наконец-то. – Чуть заметная улыбка промелькнула на его лице. – Эта свинья не заслуживает ничего другого.

– Что вы хотите сказать? – спросил Боденштайн. – Вы что-то еще скрываете от нас?

– Нет. Я действительно не знаю, кто застрелил всех этих людей, – ответил Томсен. – До выстрела из высотного здания я думал, что это Эрик, но после этого понял, что ошибся. Спортивный стрелок этого не сможет сделать.

– Почему он сделал такое с Бурмейстером? Почему он изменил свою стратегию? – напирала Пия.

– Понятия не имею. – Томсен пожал плечами. – Бурмейстер и Рудольф – непревзойденные честолюбцы.

Пия и Боденштайн быстро переглянулись.

– Рудольф со своим старым приятелем Фуртвэнглером много лет занимался исследованием одного препарата, с помощью которого можно изменить группу крови живого существа. Было проведено несколько сотен серий опытов, в ходе которых погибло бесчисленное количество подопытных животных, а потом как минимум три человека. Рудольф и Бурмейстер сознательно пересадили им сердца жертв с другой группой крови, а предварительно несколько недель проводили им медикаментозное лечение исследуемым препаратом. Исследования финансировались главным образом фармацевтическим концерном «САНТЕКС». Нельзя сказать, что Фриц Герке, председатель Правления «САНТЕКС», был совершенно бескорыстен, участвуя в эксперименте, так как надеялся, что Рудольф добьется успеха и спасет жизнь его сыну.

Томсен сделал паузу.

– Испытание препарата дошло лишь до стадии опытов на животных, а Рудольф и Бурмейстер уже задействовали своих пациентов. Эти люди находились в полном отчаянии и знали, что умрут, если не случится чуда. Рудольф заставил их поверить, что он может совершить это чудо, но во всех случаях эксперимент завершался драмой. Реципиенты после трансплантации жили еще несколько часов или дней, а потом умирали в страшных муках из-за сильнейшей реакции отторжения. Возможно, реальные цифры, которые скрывали, были еще более высокими, но об этих трех Хартиг знал совершенно точно, потому что работал в команде Рудольфа. После этого Герке, председатель Правления «САНТЕКС», решил прекратить финансирование. Эксперимент был на грани срыва, и Рудольф с Бурмейстером запаниковали. Если бы их метод в один прекрасный день оказался действенным, то больше не существовало бы проблемы несовместимости по группе крови, и можно было бы спасти намного больше человеческих жизней. Кроме того – и это было более важной причиной, – Рудольф наверняка бы получил за это Нобелевскую премию!

– И тут в клинику поступила Кирстен Штадлер. У нее была нулевая группа крови! – сказала Пия.

– Совершенно верно, – кивнул Томсен. – Рудольф и Бурмейстер дали ложное заключение о смерти мозга Кирстен, изъяли у нее сердце и пересадили его смертельно больному сыну Герке. Все прошло благополучно, Максимилиан на глазах поправлялся, и Герке, которого Рудольф убедил, что подействовал медикамент, продолжил финансирование исследований. Но потом возникли проблемы с семьей Кирстен Штадлер. Рудольф хотел все замять и признался Герке, что Кирстен Штадлер могла бы прожить дольше. Герке почувствовал себя виновным и предложил Штадлерам деньги, очень много денег. Тем временем Хаусманн, заведующий лечебной частью Франкуртской клиники и в прошлом близкий друг Рудольфа, узнал о подноготной трех смертельных случаев и вмешался. Возможно, Рудольфу удалось бы все скрыть, если бы Хартиг не выложил того, что происходило в клинике. Это привело к конфликту между старыми друзьями, и Рудольф был вынужден уйти из клиники. Клиника же во внесудебном порядке договорилась со Штадлерами, и Герке дополнительно заплатил Дирку Штадлеру миллион долларов за молчание.

– Откуда вы все это знаете? – спросила Пия.

– Я общаюсь с родственниками двух пациентов Рудольфа, которые пали жертвой его мании величия, – ответил Томсен. – У них нет ни мужества, ни денег, ни шансов, чтобы подать иск против него или клиники. Но на основании их информации и рассказов Хартига мы с Хелен начали свое расследование.