Стивен Кинг - Пост сдал

– А как же я? – спрашивает Фредди.

– Поедешь с нами. И вот что, Фредди…

– Да?

– Травка облегчает боль?

– Мнения разнятся, сами понимаете, в этой гребаной стране иначе и быть не может, но могу сказать, как она действует на меня. С ней критические дни становятся не столь критическими.

– Прихвати с собой, – командует Ходжес. – И сигаретную бумагу тоже.

Они возвращаются в агентство «Найдем и сохраним» на джипе Джерома. На заднем сиденье полно вещей, и Фредди приходится сесть кому-то на колени. Но не к Ходжесу. Его нынешнее состояние такого не позволяет. Поэтому он садится за руль, а Фредди – на колени к Джерому.

– Эй, я прямо на свидании с Джоном Шафтом [52]. – Фредди ухмыляется. – Большой частный детектив, секс-машина для всех чувих.

– Надеюсь, в привычку у тебя это не войдет, – отвечает Джером.

Звонит мобильник Холли. Тревор Джеппсон, из отделения компьютерно-технической экспертизы. Холли быстро переходит на жаргон, который Ходжес не понимает, что-то о ботах и даркнете. Он не знает, что говорит этот парень, но, похоже, Холли его ответы устраивают. Закончив беседу, она улыбается.

– Он никогда не глушил сайты. Радуется, как мальчишка в рождественское утро.

– И сколько времени это займет?

– С паролем и ай-пи-адресом? Совсем немного.

Ходжес паркуется в зоне, где разрешена тридцатиминутная стоянка, почти у Тернер-билдинг. Больше времени им не потребуется – если, конечно, ему повезет, а учитывая, что с удачей у него в последнее время не очень, он считает, что судьба должна хоть раз ему улыбнуться.

Он проходит в офис, закрывает дверь, ищет старую записную книжку с телефонным номером Бекки Хелмингтон. Холли не раз предлагала ввести все номера в мобильник, но Ходжес отказывался. Ему нравится листать старую записную книжку. А теперь, наверное, и смысла нет, думает он. «Последнее дело Трента» и все такое.

Бекки напоминает ему, что больше не работает в Ведре.

– Может, ты забыл?

– Я не забыл. Ты знаешь, что с Бэбино?

– Господи, да. – Она понижает голос. – Я слышала, что Эл Брукс – Библиотечный Эл – убил жену Бэбино и, возможно, его самого. Не могу в это поверить.

«Будь у меня время, я бы рассказал много такого, во что ты тоже не поверила бы», – думает Ходжес.

– Не вычеркивай Бэбино из списка живых, Бекки. Он мог удариться в бега. Он давал Брейди Хартсфилду какие-то экспериментальные препараты, и они, возможно, стали причиной его смерти.

– Господи, правда?

– Правда. Но далеко он уехать не мог, учитывая снежную бурю. Где, по-твоему, он спрятался бы? Есть ли у Бэбино какой-нибудь летний коттедж, что-то такое?

Бекки отвечает не задумываясь:

– Не коттедж, а охотничий домик. И не только его. Им владеют четверо или пятеро врачей. – Она вновь понижает голос до доверительного шепота. – Я слышала, что они ездят туда не только для того, чтобы охотиться. Если ты понимаешь, о чем я.

– Где он находится?

– На озере Чарлз. Название у него какое-то жуткое. Сразу вспомнить не могу, но готова спорить, Виолетта Трэн знает. Однажды она провела там выходные. Говорила, что это были самые пьяные сорок восемь часов в ее жизни, и вернулась она с хламидиозом.

– Ты ей позвонишь?

– Конечно. Но если он в бегах, то может уже куда-то лететь. В Калифорнию или даже в Европу. Утром самолеты еще взлетали и приземлялись.

– Не думаю, что он решился бы сунуться в аэропорт, зная, что полиция его разыскивает. Спасибо, Бекки. Жду твоего звонка.

Ходжес идет к сейфу, набирает шифр на кодовом замке. Носок, наполненный металлическими шариками – Веселый ударник, – дома, зато пистолет и револьвер здесь. «Глок» сорокового калибра, с которым он ходил на службу, и «смит-вессон» тридцать восьмого, модель «Виктори», принадлежавший его отцу. Ходжес достает с верхней полки сейфа парусиновый мешок, кладет в него оружие и четыре коробки патронов, затем резко дергает за тесемку, затягивая горловину.

«На этот раз инфаркт меня не остановит, Брейди, – думает он. – На этот раз у меня всего лишь рак, а с этим можно жить».

Мысль эта вызывает смех. А смех – боль.

Из приемной доносятся аплодисменты всей троицы. Ходжес практически уверен, что знает, чем они вызваны, и не ошибается. На экране компьютера Холли – сообщение: «НА САЙТЕ КОНЕЦ БУКВЫ «ЗЕТ» ВОЗНИКЛИ ТЕХНИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ». Ниже: «ЗВОНИТЕ 1–800–273-TALK».

– Идея Джеппсона, – говорит Холли, не отрывая глаз от экрана. – Это телефон горячей линии Национальной службы предотвращения самоубийств.

– Здорово, – кивает Ходжес. – И с этим ты тоже отлично справляешься. У тебя полно скрытых талантов.

Перед Холли лежат самокрутки. Вместе с той, что она кладет на стол сейчас, получается дюжина.

– Она такая шустрая. – В голосе Фредди – восхищение. – И посмотрите, какие ровные, словно сделаны машиной.

Холли вызывающе смотрит на Ходжеса.

– Мой психоаналитик говорит, что сигарета с марихуаной, если это не входит в привычку, только полезна. Увлекаться нельзя. Как делают некоторые. – Холли косится на Фредди, потом вновь смотрит на Ходжеса. – А кроме того, они не для меня. Для тебя, Билл. Если они тебе потребуются.

Ходжес благодарит ее и думает о том, как далеко они вдвоем продвинулись и каким приятным – по большей части – было это путешествие. Но коротким. Слишком коротким. Звонит мобильник. Это Бекки.

– Место называется «Рога и шкуры». Говорила тебе, что название неприятное. Виолетта не помнит, как туда добираться – насколько я понимаю, она и по пути приняла на грудь, для разогрева, – но они достаточно долго ехали на север по платной автостраде, а уже съехав с нее, остановились, чтобы заправиться в «Гараже Терстона». Это поможет?

– Да, более чем. Спасибо, Бекки. – Он дает отбой. – Холли, найди «Гараж Терстона», к северу от города. Потом позвони в агентство «Херц» в аэропорту и арендуй самый большой внедорожник с полным приводом, какой у них остался. Нам предстоит путешествие.

– Мой джип… – начинает Джером.

– Он маленький, легкий и старый, – перебивает Ходжес, хотя это не единственные причины, по которым он хочет отправиться в снежную бурю на другом автомобиле. – Но в аэропорт, конечно, поедем на нем.

– А как же я? – спрашивает Фредди.

– Программа защиты свидетелей, – отвечает Ходжес, – как я и обещал. Вот так и сбываются мечты.

Джейн Эллсбери родилась совершенно нормальным младенцем – шесть фунтов девять унций, небольшой недовес, – но к семи годам уже весила девяносто фунтов и прекрасно знала песенку, которая до сих пор преследовала ее во сне: « Жирная-жирная, два на четыре, ты не пролезешь в дверь в сортире, так что наделаешь прямо в квартире».В июле 2010 года, когда мать повела ее на концерт «Здесь и сейчас» – это был подарок на пятнадцатый день рождения, – Джейн весила двести десять фунтов. Она без проблем могла войти в туалет, но завязать шнурки ей удавалось с большим трудом. Теперь ей двадцать, ее вес увеличился до трехсот двадцати, и когда голос обращается к ней из «Заппита», который бесплатно прислали по почте, все слова наполнены здравым смыслом. Голос тихий, спокойный, благоразумный. Он напоминает, что никто ее не любит и все над ней смеются. Отмечает, что перестать есть она не может: даже теперь, когда слезы текут из глаз, она уплетает пирожные с шоколадной глазурью и начинкой из маршмэллоу. Как более добрый собрат призрака грядущего Рождества, который на многое раскрыл глаза Эбенезеру Скруджу, этот голос рисует ей будущее, в котором она становится все толще, толще и толще. Смех, который будет нестись по Карбайн-стрит в Раю чурбанов, где она живет с родителями в квартире в доме без лифта. Взгляды отвращения. Шуточки вроде: «Вон идет гудьировский дирижабль» или «Смотри, как бы она не упала на тебя». Голос объясняет, логично и убедительно, что ее никогда не пригласят на свидание, у нее никогда не будет хорошей работы, потому что политкорректность не распространяется на толстух, и к сорока годам ей придется спать сидя, ведь под тяжестью огромных грудей легкие не смогут функционировать, а умрет она от сердечного приступа, не дожив до пятидесяти, но еще до этого ей придется пользоваться пылесосом, чтобы доставать крошки из жировых складок. Когда она пытается возразить голосу, что может похудеть, отправившись в одну из специальных клиник, он не смеется. Только спрашивает сочувственно, откуда возьмутся деньги, если совместного дохода отца и матери едва хватает, чтобы утолять ее вечный голод, а это практически невозможно. И когда голос заявляет, что родителям без нее будет лучше, она соглашается.