Стивен Кинг - Пост сдал

– Я все равно хочу поехать.

Ходжес кивает:

– Понимаю, но я все еще главный, и я говорю «нет».

– Но…

– Есть и другая причина, – перебивает его Холли. – Более серьезная. Ретранслятор отключен и сайт закрыт, но остаются почти двести пятьдесят работающих «Заппитов». Один человек уже покончил с собой, и мы не можем рассказать полиции обо всем, что происходит. Изабель Джейнс думает, что Билл сует нос не в свои дела, а все остальные подумают, что мы рехнулись. Если с нами что-то случится, вся надежда только на тебя. Или ты этого не понимаешь?

– Я понимаю, что вы меня вышвыриваете, – говорит Джером. И сразу становится долговязым, худым подростком, которого Ходжес нанимал много лет назад, чтобы выкосить лужайку.

– Более того, – продолжает Ходжес. – Возможно, мне придется его убить. Собственно, я думаю, это наиболее вероятный исход.

– Господи, Билл, я это знаю.

– Но для копов и для всего мира человек, которого я убью, будет уважаемым нейрохирургом Феликсом Бэбино. Открыв агентство «Найдем и сохраним», я иной раз срезал кое-какие юридические углы, но это будет совсем другая история. Ты хочешь, чтобы тебе предъявили обвинения в пособничестве непредумышленному убийству, которое в этом штате определяется как противоправное лишение человека жизни в силу преступной халатности? Может даже, умышленному убийству?

Джером ежится.

– Однако вы готовы подвергнуть Холли такому риску.

– Это у тебя большая часть жизни еще впереди, – отвечает Холли.

Ходжес наклоняется вперед, хотя ему и больно, обхватывает ладонью крепкую шею Джерома.

– Я знаю, тебе это не нравится. Другого я и не ожидал. Но это правильно, и по веским причинам.

Джером задумывается, вздыхает.

– Я понимаю, о чем вы.

Ходжес и Холли ждут, оба знают, что этого недостаточно.

– Ладно. Мне это противно, но ладно.

Ходжес встает, прижимает руку к боку, чтобы сдержать боль.

– Тогда отправляемся за внедорожником. Буря надвигается, и мне хочется проехать как можно больше до встречи с ней.

Джером стоит, привалившись к капоту «рэнглера», когда Холли и Ходжес выходят из пункта проката с ключами от полноприводного «форда-экспедишн». Он обнимает Холли, шепчет на ухо:

– Последний шанс. Возьмите меня с собой.

Холли качает головой, прижатой к его груди.

Джером отпускает ее и поворачивается к Ходжесу, на голове которого старая шляпа с мягкими полями, уже побелевшая от снега. Ходжес протягивает руку:

– При других обстоятельствах я бы обнялся, но сейчас мне больно обниматься.

Джером ограничивается крепким рукопожатием. В его глазах – слезы.

– Будьте осторожны. Оставайтесь на связи. И привезите назад Холлиберри.

– Так и сделаю, – обещает Ходжес.

Джером наблюдает, как они садятся в «экспедишн». Билл – за руль, явно страдая от боли. Джером знает, что они правы: из всех троих он, пожалуй, единственный, кто не может себе позволить смертельный риск. Конечно, ему это не нравится, и он ощущает себя маленьким мальчиком, которого отправили к мамочке. Он бы поехал за ними, если бы не слова Холли, сказанные в вестибюле: Если с нами что-то случится, вся надежда только на тебя .

Джером садится в джип и едет домой. Когда он выезжает на Центральную магистраль, у него вдруг возникает дурное предчувствие: он никогда больше не увидит своих друзей. Джером пытается убедить себя, что это суеверная муть, но получается не очень.

К тому времени как Ходжес и Холли съезжают с Центральной магистрали на автостраду номер 47, держа путь на север, снег уже валит вовсю. Ходжесу вдруг вспоминается научно-фантастический фильм, который он видел с Холли: момент, когда космический корабль «Энтерпрайз» переходит на гипердрайв, или как там это называлось. Мигают предупреждающие знаки: «СИЛЬНЫЙ СНЕГ» и «40 МИЛЬ В ЧАС», – но Ходжес разгоняется до шестидесяти и намерен проехать с такой скоростью как можно больше. Миль тридцать. Хотя бы двадцать. Водители редких попуток сигналят, рекомендуя сбросить скорость, а обгоняя большущие фуры, Ходжес попадает в полосу слепящего снежного тумана, в котором замирает сердце.

Проходит полчаса, прежде чем Холли нарушает молчание:

– Ты ведь взял с собой оружие? Оно в мешке на завязках?

– Да.

Холли отстегивает ремень безопасности, заставляя Ходжеса занервничать, и выуживает мешок с заднего сиденья.

– Они заряжены?

– «Глок» – да. Тридцать восьмой тебе придется зарядить самой. Он для тебя.

– Я не знаю как.

Однажды Ходжес предлагал Холли пойти в тир, сделать первый шаг к получению разрешения на скрытое ношение оружия, но она категорически отказалась. Других попыток он не предпринимал, решив, что ей никогда не придется носить оружие. Что он никогда не поставит ее в такое положение.

– Разберешься. Это несложно.

Холли оглядывает «Виктори», держа пальцы подальше от спускового крючка, а ствол – от лица. Через несколько секунд ей удается откинуть барабан.

– Отлично, теперь патроны.

В мешке две коробки патронов «Винчестер» тридцать восьмого калибра: пуля весом 130 гран [53], в металлической оболочке. Холли открывает одну коробку, смотрит на патроны, торчащие, как миниатюрные боеголовки, и морщится.

– Фу-у-у.

– Ты справишься?

Они обгоняют очередную фуру, «экспедишн» исчезает в снежном тумане. Если на правой полосе, по которой едет фура, еще есть участки асфальта, то левая покрыта снегом полностью, и обгон длится целую вечность.

– Ты не про то, смогу ли я зарядить его, – сердито говорит Холли. – Я вижу, как это делается. Ребенок справится.

Иногда они справляются, думает Ходжес.

– Ты спрашивал, смогу ли я выстрелить в него.

– Думаю, до этого не дойдет, но если придется, сможешь?

– Да, – отвечает Холли и вставляет шесть патронов в гнезда барабана «Виктори». Возвращает барабан на место. Ее губы сжаты, глаза прищурены, словно она боится, что револьвер взорвется у нее в руке. – А где рычажок предохранителя?

– Его нет. На револьверах его вообще нет. Если курок не взведен, револьвер совершенно безопасен. Положи его в сумку. Вместе с патронами.

Холли выполняет его указания, потом ставит сумку между ногами.

– И перестань кусать губы, не то потечет кровь.

– Я попытаюсь, но ситуация стрессовая, Билл.

– Знаю. – Они вновь на правой полосе. Отмеряющие мили столбы проплывают мимо с раздражающей неспешностью, а боль в боку напоминает раскаленную медузу, длинные щупальца которой, похоже, добрались до всего, даже до шеи. Однажды двадцать лет назад его ранил в ногу вор, которого загнали в угол на пустыре. Боль была похожей, но со временем она ушла. Ходжес не думает, что эта когда-нибудь уйдет. Таблетки смогут заглушить ее, но вряд ли надолго.