Нора Робертс - Улыбка смерти

Ева думала о странном пятнышке в мозге погибшего, но решила промолчать.

– Нет, никакой опухоли.

– В некоторых случаях опухоль трудно выявить. Мозг – очень сложный орган, и пока что мы не можем проводить его доскональное исследование. Если бы я могла ознакомиться с генетической историей семьи… Знаете, я могу сейчас наугад предположить, что в данном случае мы имеем дело с генетической миной замедленного действия. Настало время – и в мозгу произошел некий взрыв.

– Это случается? – удивилась Ева.

– Конечно. – Рианна наклонилась к ней. – Мы ведь все закодированы, Ева, закодированы с момента зачатия. В человека закладывается не только цвет глаз и форма носа, но и задатки личности, умственные способности, тип темперамента. Генетический код впечатан в нас уже в утробе матери. Его можно до некоторой степени подправить, но основа остается. И ее изменить нельзя.

– Так, значит, все заложено с самого начала? – Ева подумала о вонючей комнатушке, тусклой лампочке под потрескавшимся потолком и о девчушке с окровавленным ножом в руках, съежившейся в углу.

– Безусловно, – лучезарно улыбнулась Рианна.

– Но неужели вы не берете в расчет окружение, свободу воли, естественное для человека стремление стать лучше? – вмешалась доктор Мира. – Если мы будем считать человека просто физическим организмом, без души, без возможности выбора, то низведем его до уровня животного.

– А мы и есть животные, – спокойно ответила Рианна, ковыряя вилкой торт. – Я понимаю вашу точку зрения, доктор Мира: вы же все-таки психотерапевт и не можете считать иначе. Но я, будучи физиологом, стою на других позициях. Решения, которые мы принимаем, то, как мы живем, чем мы становимся, – все это уже закодировано в клетках мозга эмбриона. Полагаю, что вашему самоубийце, Ева, было суждено покончить с жизнью именно таким образом. Обстоятельства могли на что-то повлиять, но результат все равно был бы тем же. Одним словом, такова была его судьба.

«Судьба? – подумала Ева. – Неужели издевательства отца были моей судьбой? И, чтобы пробиться к свету, мне нужно было перейти через все это скотство?»

Мира медленно покачала головой.

– Я не могу с этим согласиться. Ребенок, рожденный в нищете в какой-нибудь африканской деревне, отнятый от матери и воспитанный в холе и неге в Париже, неизбежно испытает на себе решающее влияние воспитания и образования. Нельзя сбрасывать со счетов эмоциональную атмосферу и человеческое стремление к совершенству, – сказала она убежденно.

– Я согласна с вами, но только до некоторой степени, – кивнула Рианна. – Но то, что несет в себе генетический код – предрасположенность к победам или поражениям, к добру или злу, – пересиливает все. Чудовища вырастают порой в самых нежных и заботливых семьях, а в трущобах вырастают люди добрые и талантливые. Что бы с нами ни происходило, мы останемся такими, какие есть.

– Стало быть, если придерживаться вашей теории, этому самоубийце суждено было погибнуть? – задумчиво произнесла Ева. – И никакие обстоятельства не могли это предотвратить.

– Совершенно верно. У него была к этому скрытая предрасположенность. Вероятно, что-то послужило толчком, но это могло быть событие совершенно незначительное, которое на кого-то другого так не повлияло бы. В Институте Бауэрса ведутся исследования мозга именно в этом аспекте. Если хотите, я могу дать вам некоторые любопытные материалы.

– Изучение мозга – это из области вашей с доктором Мирой деятельности. – Ева решительно отодвинула в сторону чашку с недопитым кофе. – Мне надо возвращаться в участок. Благодарю вас за то, что вы уделили мне время, доктор Мира. А вас, Рианна, за то, что познакомили меня со столь интересной теорией. – И Ева встала.

– С радостью продолжу этот разговор. В любое удобное для вас время. – Рианна тоже поднялась и пожала Еве руку. – Передавайте Рорку нежнейший привет.

Доктор Мира поцеловала Еву в щеку.

– Обязательно свяжитесь со мной, Ева. И не только по поводу вашего расследования. Увидите Мэвис – кланяйтесь ей.

– Хорошо. – Ева повесила сумку на плечо и направилась к выходу, напоследок не забыв бросить презрительный взгляд на метрдотеля.

– Потрясающая женщина! – Рианна с явным удовольствием облизнула ложку. – Сдержанная, немного колючая, очень целеустремленная, до последнего времени явно обделенная лаской и вниманием. – Поймав удивленный взгляд Миры, Рианна расхохоталась: – Извините, профессиональная привычка. Уильям от этого просто в бешенство приходит. Я не хотела никого обидеть.

– Да вы и не обидели, – улыбнулась доктор Мира. – Я часто ловлю себя на том же. Вы правы, Ева – потрясающая женщина. Причем добившаяся всего сама, что, я думаю, может немного поколебать вашу стройную теорию.

– Правда? – спросила Рианна заинтересованно. – Вы хорошо ее знаете?

– Насколько это возможно. Ева… довольно скрытный человек.

– Судя по всему, вы ей симпатизируете, – заметила Рианна. – Надеюсь, вы не поймете меня неправильно, но, узнав, что Рорк женится, предполагала увидеть нечто совсем другое. Сама весть о женитьбе была абсолютно неожиданной, но я думала, что он выберет даму светскую и искушенную. Никак не могла себе представить, что выбор Рорка падет на женщину-полицейского, которая носит под мышкой кобуру с той же легкостью, с какой другие женщины носят жемчужные ожерелья. Но, как ни странно, они хорошо смотрятся вместе, видно, что они – пара. Можно сказать, – улыбнулась она, – что они друг для друга созданы.

– Вот с этим я полностью согласна.

– Скажите, доктор Мира, а что вы думаете о выращивании цепочек ДНК?

– Ну, по этому поводу… – И доктор Мира с удовольствием поддержала разговор, понятный только им двоим.

Ева сидела у себя в кабинете и просматривала информацию о Фицхью, Матиасе и Перли. Ни одной зацепки, ничего общего… Единственное, что их объединяло, – так это то, что никто из них не был предрасположен к самоубийству и не имел для этого никаких причин.

«Какова вероятность того, что между этими делами есть связь? – спросила себя Ева. И сама же ответила: – Практически никакой. А каков процент вероятности убийства в деле Фицхью? Самый минимальный. Ну что ж, Даллас, пора сдаваться. Пусть все идет как идет…»

Она развернулась к окну и стала наблюдать за людским потоком на улице. Люди спешили по своим делам, и каждый был, вероятно, уверен, что движется к намеченной цели.

Предопределение, судьба, генетический код… Если верить во все это, то какой смысл в ее работе, а следовательно, и в том, для чего она живет? Если нет выбора, если нельзя ничего изменить, зачем бороться за чужие жизни, зачем вставать на защиту тех, чьи жизни спасти не удалось?