Нора Робертс - Яд бессмертия

– Что?!

– Вам приходилось видеть шкуру лани? Там перемешаны все оттенки: красно-коричневый, просто коричневый, золотой, немного черного… Вот и у вас то же самое. Беда в том, что в прошлый раз вас обкорнали какими-то сучкорезами и поскупились на средства для волос. Но что же вы молчите? Вам не нравится?

– Выглядит неплохо… – осторожно сказала Ева.

– Мягко сказано! Я гений!

Неожиданно Мэвис закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Ты выходишь замуж!

– Перестань, Мэвис! Слышишь? Прекрати немедленно. – Не зная, что предпринять, Ева растерянно гладила ее по вздрагивающей спине.

– Я такая пьяная и такая счастливая! Еще мне страшно, Даллас: ведь я потеряла работу…

– Знаю, Мэвис. Мне очень жаль. Но ничего, найдешь другую, еще лучше прежней.

– Наплевать! Не хочу вспоминать. Ведь мы устроим потрясающую свадьбу, правда, Даллас?

– Можешь не сомневаться.

– Леонардо сошьет мне такое платье, что все попадают от зависти! Оно уже почти готово. Давай покажем ей платье, а, Леонардо?

– Завтра. – Он подошел к ней и обнял. – Даллас устала.

– Конечно, пусть отдыхает. – Мэвис уронила голову ему на плечо. – Она так много работает! И переживает за меня. Не хочу, чтобы она переживала, слышишь, Леонардо? Все будет хорошо, правда? Все будет хорошо…

– Лучше некуда.

Леонардо повел Мэвис к двери, смущенно оглядываясь на Еву. Ева проводила их взглядом и в сердцах выругалась.

– И кому взбрело в голову, что эта крошка способна кого-то убить?! – Трина собирала свой инвентарь, возмущенно качая головой. – Надеюсь, Пандора сгорит в аду.

– Вы ее знали?

– Кто же ее не знал, Пандору? По крайней мере в нашей тусовке, и все ее дружно ненавидели. Правда, Биф?

– Стервой родилась, стервой и подохла.

– Она только принимала наркотики или еще сама приторговывала? – наугад спросила Ева.

Биф покосился на Трину, пожал плечами.

– В открытую – никогда, но поговаривали, что этого добра у нее навалом. Болтали, что она не может обойтись без «Эротики». Она обожала секс и готова была в случае надобности загнать дурь очередному партнеру.

– А вам самому не приходилось быть ее партнером?

– Я предпочитаю мужчин. С ними проще.

– А вам, Трина?

– Я тоже предпочитаю мужчин – по той же причине. – Трина закончила складывать инструменты. – Кстати, не так давно до меня дошел слух, что она сочетает бизнес и удовольствие. Якобы появился какой-то остолоп, из которого она тянет деньги. Драгоценностей на ней и вправду стало что на елке иголок. Пандора любила увешивать себя настоящими камнями, но никогда не платила за них сама. Потому люди и решили, что она связалась с наркоторговцем.

– Как его зовут?

– Понятия не имею. Знаю только, что она в перерывах между выходами на подиум не выпускала из рук сотовый телефон. Конечно, это дело обычное, но однажды, помню, она уж очень нервничала. Не знаю, с кем Пандора говорила, но звонок был явно международный: ее страшно злила задержка со связью. Правда, с тех пор прошло уже три месяца…

– Она всегда носила с собой сотовый телефон?

– В сфере высокой моды и косметики никто без него не обходится. У нас, как у врачей, ни шагу без связи.

Ева освободилась только к полуночи. О спальне она не могла и помыслить и отправилась в кабинет, где можно было спокойно поработать. Она решила самостоятельно, без помощи Фини, отследить международный звонок трехмесячной давности с мобильного аппарата, которого в ее распоряжении не было.

Посвятив этому занятию час, Ева махнула рукой и поудобнее устроилась в глубоком кресле с намерением поспать. Внутренний будильник был поставлен на пять утра.

«Наркотики, убийство, деньги… – гудело в голове. – Одно всегда следует за другим. Найти наркоторговца… Опознать неизвестное вещество…

От кого ты прятался, Бумер? Как у тебя оказался образец состава и химическая формула? Кто переломал тебе кости, чтобы заполучить то и другое?»

Ева вспомнила изуродованное тело и тут же приказала себе не думать! Куда это годится – засыпать с такими мыслями? Ее и без того каждую ночь мучают кошмары.

«Может быть, лучше вообще не спать?» – подумала Ева, проваливаясь в сон.

Мигающая красная реклама за окном: «КОКА-КОЛА».

Ей всего восемь лет. Лежа в кровати, Ева смотрит на мигающую рекламу.

А вдруг этим вечером он не придет? Она уже перестала молиться, чтобы он забыл, где ее запер, или свалился замертво в первую попавшуюся канаву. Он всегда заявлялся вопреки любым ее молитвам.

Впрочем, иногда, если ей везло, он оказывался слишком пьяным: валился на кровать и начинал храпеть. Тогда она, дрожа и не веря в свое счастье, забивалась в угол и засыпала там.

Ева беспрерывно мечтала о бегстве, о том, чтобы каким-то образом открыть запертую дверь, спуститься с пятого этажа на первый. А если выпадала особенно отвратительная ночь, она мечтала о том, чтобы прыгнуть с пятого этажа. Короткий полет – и конец всем мучениям. Он больше не сможет ее тронуть… Увы, страх и малодушие не позволяло ей подойти к окну и выпрыгнуть.

Она была всего лишь ребенком, и в тот вечер ее мучил голод. К тому же она отчаянно мерзла: в припадке злобы он сломал кондиционер, и в комнату нагнетался холодный воздух.

Ева поплелась в угол комнаты, где было устроено некое подобие кухоньки, и, наученная опытом, сперва постучала по полке, чтобы распугать тараканов. В ящике она нашла шоколадный батончик – последний. Он наверняка поколотит ее за то, что она съела последнюю шоколадку. Впрочем, он в любом случае найдет повод ее поколотить, так чего бояться?

Ева проглотила шоколад не жуя и вытерла рот тыльной стороной ладони. Голод ничуть не утих. Она выдвинула другой ящик и наткнулась на заплесневевший кусок сыра. Лучше не думать, какие твари от него откусывали… Ева схватила нож и начала отрезать испорченные куски.

Внезапно за дверью послышались шаги, и от ужаса Ева выронила нож, и он звякнул об пол при его появлении.

– Чем ты тут занимаешься, малышка?

– Ничем. Я проснулась. Хотела выпить воды.

– Проснулась… – Его глаза были стеклянными, но не совсем остекленевшими, так что на передышку рассчитывать не приходилось. – Соскучилась по папочке? Подойди поцелуй своего папу!

Ева перестала дышать. Между ног, там, где он скоро сделает ей больно, началось тошнотворное пульсирование.

– У меня болит зуб.

– Зуб? Ничего, я поцелую – и все пройдет. – Он с ухмылкой направился к ней. Потом ухмылка исчезла. – Ты опять ела без разрешения?! Отвечай, ела?

– Нет, я… – Но надежда на избавление умерла в тот момент, когда он с размаху ударил ее по лицу. У нее пошла кровь из губы, из глаз хлынули слезы; она закричала бы в голос, если бы он не отучил ее от этого. – Я хотела отрезать себе сыру. Всего кусочек… Потом ты…