Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти

Он тихо вышел из комнаты. Вскоре Симон услышал, как скрипнула дверь в кабинет, потом учитель подвинул стул. Очевидно, Кайзер так и не закончил работу над новым текстом мистерии. Хотя возможно, что в этой работе уже не было необходимости – теперь, когда Господь во второй раз выразил свое негодование.

Симон посмотрел в окно, не загорелось ли еще что-нибудь поблизости. Но за окном было темно и тихо. Он хотел уже отвернуться, но тут заметил в горах, недалеко от Кофеля, огонек. Кто бы мог быть там в этот час? Фронвизер невольно вспомнил рассказы о венецианских рудокопах, что искали в горах сокровища, в надвинутых на лицо капюшонах, с кирками на плечах и светильниками в руках.

Слишком много легенд…

Нет, это скорее какой-нибудь лесоруб греется у костра. В горах, должно быть, очень одиноко. Зато нет дела до всей этой суеты и человеческих страданий.

Симон поежился и закрыл ставни. Еще раз взглянул на сына, спящего в постели, как падший с небес ангел. Когда все это останется позади, придется многое наверстать. И с Петером, и с Паулем и Магдаленой, которые дожидались его в Шонгау…

Симон поцеловал Петера в лоб и отправился к себе в цирюльню.

Из освещенного кабинета Кайзера слышался монотонный скрип пера.

– С полдюжины разбитых витражей в церкви, горсть черепицы, пять сбежавших коров и три случая обморока у старых женщин, хоть и без серьезных последствий, как считает цирюльник. Да, и рухнул старый сарай у крестьянина. Но ему так или иначе пришлось бы его снести.

Конрад Файстенмантель поднял глаза от листка и оглядел советников, сидящих за столом. Было раннее утро, но перед каждым уже стояло по кружке крепкого мартовского пива.

– В общем и целом нам крупно повезло, – продолжил глава Совета. – Пожар в монастыре тоже удалось потушить.

– И все равно это знак Господень, – пробормотал старый мельник Шпренгер. – Сначала распятие, потом мученическая смерть, а теперь землетрясение! Господь гневается на нас, и все мы знаем за что.

– Что за вздор ты несешь, Августин! – Файстенмантель глотнул пива и грохнул кружкой по столу. – Это было землетрясение, и только. Мой отец, помилуй Господи его душу, тоже рассказывал про них, такое случается. И не надо болтать мне тут, мол, не следовало нам переносить мистерию.

– Нам? – Шпренгер буквально выплюнул это слово. – Это ты хотел поставить мистерию на четыре года раньше, потому что думаешь только о деньгах.

Файстенмантель грозно поднялся со стула:

– Да как ты смеешь…

– Тихо! – раздался властный голос судьи Ригера. – Если кому-то хочется подраться, пускай дождутся следующей ярмарки. А здесь собрание! – Он одарил спорщиков суровым взглядом. – Совет большинством голосов решил устроить мистерию раньше срока. Поэтому только Совет может решить теперь, как быть дальше. У нас всегда учитывали мнение каждого человека. – Он вздохнул. – К сожалению. Но таков уж закон, верно? – И оглядел присутствующих. – Кто за то, чтобы мистерия состоялась, несмотря на все недавние события?

Присутствующие стали тихо переговариваться. Симон с Кайзером сидели за дальним концом стола и с нетерпением дожидались исхода голосования. Кайзер попросил его прийти и в этот раз – следовало доложить Совету о пострадавших после землетрясения. Но впечатление у Симона было такое, словно его другу хотелось, чтобы на собрании с ним был хоть кто-то здравомыслящий. После землетрясения местные жители, и без того настороженные, стали еще недоверчивее.

Через некоторое время судья нетерпеливо постучал тростью по полу:

– Ну, что решил Совет? Кто за то, чтобы мистерия состоялась в эту Троицу, поднимите руки.

Конрад Файстенмантель поднял руку, за ним – Франц Вюрмзеер, только что вернувшийся из поездки. Старый Августин Шпренгер и раскрасчик Адам Гёбль, напротив, откинулись на стульях и демонстративно скрестили руки на груди. Все взгляды устремились на управляющего складом, Себастьяна Зайлера. После гибели Урбана Габлера, шестого члена Совета, все зависело теперь от его голоса. В иное время такой спокойный и добродушный, Зайлер был бледен и неухожен. Он в смятении поправлял воротник, словно ему было жарко, и чувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Что с тобой такое, Себастьян? – проворчал Файстенмантель. – Ты же сам говорил, что мистерия даст хороший доход. Если мы хотим, чтобы старый торговый тракт вновь оживился, то это наша единственная возможность. Причем сейчас, а не через четыре года!

– Ты… ты прав, конечно, – робко ответил Зайлер. – Но все эти недавние события, они… странные такие… Быть может, Господь в самом деле карает нас. Урбан тоже…

– Урбан был суеверный дурак! – прошипел Франц Вюрмзеер. – О покойниках или хорошо, или никак. Но даже если в июне град шел дважды кряду, Урбан видел в этом божественное знамение. Мы разыщем убийцу, Себастьян, обещаю тебе, – примиряюще сказал он Зайлеру. – Но сейчас соберись и не заставляй нас ждать. На кону будущее деревни!

– Позвольте мне высказаться, – вступил в разговор Кайзер. Он не входил в число советников, но к его словам всегда прислушивались. – Мы ужасно отстаем с репетициями. Вообще-то мы должны были собраться сегодня утром, но теперь из этого ничего не выйдет. Люди в смятении. Это заметно и на репетициях. Не уверен, что нам…

– Промедление вызвано и тем, что вы каждый день изменяете текст, – перебил его Вюрмзеер. – Я до сих пор не знаю, что должен говорить Каиафа, когда Иуда выступает перед советом иудейских законников. Быть может, вам только на руку, чтобы мистерия не состоялась прежде срока.

– Я в первую очередь учитель, не забывайте об этом, – сдержанно ответил Кайзер. – Если эта работа и требует от меня бо́льших усилий, то виной тому ваш сын, который даже простые числа перемножить не в состоянии.

Вюрмзеер перегнулся через стол и погрозил Кайзеру пальцем:

– Попридержите язык, учитель! Иначе от кого вы впредь будете получать дрова в школу? Может, от этих батрацких детей, которых так любите держать подле себя?

– Успокойтесь! – приказал судья и постучал тростью по столу. – Хотя бы раз можно провести собрание, чтобы оно не окончилось перебранкой? Мы отвлеклись. – Он нетерпеливо взглянул на Зайлера: – Итак, что вы решили? Голосуете за постановку или против?

Зайлер сглотнул. От Симона не укрылся исполненный злобы взгляд Вюрмзеера.

– Пока ты лишь играешь Иуду в мистерии, – произнес тот едва слышно. – Смотри не стань им в действительности.

Зайлер поднял дрожащую руку.

– С этим наконец-то разобрались, – облегченно промолвил судья. – Значит, постановка состоится в Троицу. Теперь перейдем к следующему вопросу. – Тут лицо его померкло. – Я узнал от аббата, что Айрль вчера сбежал из своей камеры. Очевидно, он воспользовался переполохом после землетрясения и скрылся.