Эллисон Бреннан - Умолкшие

Было уже почти девять, когда Роган решил оставить спальню и пойти в кабинет. Жаль, что у него было так мало времени.

Он спустился вниз и повернул дверную ручку кабинета. Заперто… Это уже интересно. Охранная система и запертая дверь внутри?

Шон достал свои отмычки, легко вскрыл замок, проник внутрь и закрыл за собой дверь. Затем запер ее. Это даст ему предупреждение, если Пакстон придет рано. Роган не стал просматривать все ящики, нацелившись только на один-единственный, закрытый на замок.

Закрытый ящик в запертой комнате в запертом доме. Пакстон спокойно мог пометить его большим красным крестом. Замок оказался самым простым.

В лежавших там папках были налоговые формы и прочие финансовые документы, с виду безупречные.

Здесь же была статья об убийце по фамилии Бойлан, попавшем в тюрьму. Шон почти пропустил ее, но его внимание привлекло одно имя: Сержио Руссо.

Он просмотрел статью, и у него скрутило желудок. Более десяти лет назад двенадцатилетняя дочь Руссо была изнасилована и убита известным маньяком, Барнеби Эдуардом Бойланом. Тот получил несколько пожизненных за убийство и изнасилование шестерых девочек. В Массачусетсе нет смертной казни. Руссо был из Массачусетса. Совпадение? Вряд ли. Если тут есть связь, теперь, имея на руках крупицы доказательств, Шон ее найдет.

Согласно статье, на суде Руссо сорвался и бросился на Бойлана с криком «За что?». Его вывели из зала суда, обвинили в неуважении к суду, но после судья снял обвинение.

Через три недели, когда Бойлан отправился за решетку, он был убит. Его по ошибке посадили в общую камеру вместо специального тюремного корпуса для насильников малолеток. Похоже, обычные преступники ненавидели насильников, и когда они узнали, что Бойлан испытывал тягу к малолетним девочкам, сокамерники в буквальном смысле выпустили ему кишки ножом, сделанным из пустого тюбика от зубной пасты.

Шон понимал, почему такой человек, как Сержио, испытывает симпатию к такому харизматичному борцу с криминалом, как сенатор Пакстон. Он понимал, почему Сержио – вдовец, потерявший дочь из-за такого подонка, как Бойлан – может иметь искаженное чувство справедливости. Теперь Роган видел Сержио Руссо в ином, более трагическом свете. Но ему было противно осознавать, что Пакстон откровенно манипулирует чувствами несчастного отца и втягивает его в собственную игру в самосуд.

В другой папке находились многочисленные вырезки, расшифровки стенограмм и официальные отчеты. Шон готов был уже оставить их в покое, когда увидел, что большинство из них были семилетней давности.

Его зрение стало четче, и в комнате вдруг потемнело, когда он просматривал статьи. Они были из различных газет с разных концов страны, но все относились к Адаму Скотту и его одиннадцатилетней карьере сексуального маньяка.

Имя Люси не упоминалось ни разу, поскольку она была единственной выжившей жертвой насильника, но имелись отсылки к словам Ганса Виго, как и других людей, которые, как знал Шон, были вовлечены в охоту на Адама Скотта.

Здесь были и статьи о Роджере Мортоне, которого, по словам Пакстона, он убил. Мортон дал подробную информацию о женщинах, которых убил Скотт, и о том, что стало с их телами. Документы ФБР перемежались газетными вырезками, включая признание Мортона в том, что он помог скрыть убийство Моники Пакстон.

ПЕТЕРСОН: Вы присутствовали при убийстве Моники Пакстон Адамом Скоттом?

МОРТОН: Нет.

ПЕТЕРСОН: Когда вы узнали, что Адам убил Монику?

МОРТОН: Он позвонил мне и сказал, что ему нужна помощь. Я поехал к нему домой, а она была уже мертва. Мы позвали на помощь Тревора и этого сопливого зануду Уллмана и избавились от тела.

ПЕТЕРСОН: Как?..

Шон не хотел читать дальше. Он просмотрел еще несколько папок и увидел документ с пометкой «конфиденциально», отчего у него мурашки пошли по коже.

Это был допрос Люси после ее похищения и изнасилования семь лет назад.

Шон слишком поздно услышал щелчок замка. Он так был поглощен чтением документов, что не услышал, как Пакстон вошел в дом и поднялся по лестнице. Он остался за столом, даже не подумав выключить настольную лампу, и стал ждать хозяина.

– Ты вломился ко мне в дом? – сквозь зубы процедил сенатор.

Шон заставил себя сидеть на месте, иначе он набросился бы на Пакстона. Взгляд его был ровным и упорным, руки расслаблены. Сердце его билось часто, но ровно. Он был готов к драке. Но если таковая случится, Пакстону придет конец.

– Вы не имеете права на эти документы, – спокойно сказал Шон.

– Ты их прочел? – Сенатор поднял бровь. Он не подошел ближе.

– Не все. И не собираюсь читать.

– Придется. Тебе нужно узнать, что этот ублюдок сделал с моей дочерью. Со всеми этими женщинами. И с Люси.

– Я не хочу этого знать.

– Думаешь, незнание тебе поможет? Наш разум притупляет правду, потому мы можем ее пережить. Но я не хочу причесанной версии событий. Я хотел узнать, что он сделал с моей дочерью. Как он душил ее, насилуя, затем буквально уничтожил тело, растворив его в кислоте, украденной в школьной лаборатории… Моника пострадала от него. Она не должна страдать одна.

– И вам это помогло?.. Вы больны.

– Ты тоже хочешь знать. Я вижу. Ты хочешь знать, что пережила Люси… Господи, Шон, она сумела ответить и убила его. Я хотел наградить ее медалью. Я должен был знать, как он умер, что сказал перед смертью, почему выбрал мою дочь. Ты знаешь, что он похитил Люси потому, что она была похожа на Монику. Он сказал…

– Заткнитесь! – Шон взмахнул рукой, и бумаги разлетелись по кабинету.

Пакстон не отступал.

– Хочешь знать, что руководит мною? Знаешь, почему я продолжаю бороться, вместо того чтобы пустить себе пулю в голову и уйти к Монике? Из-за Люси. Если она выдержала, то и я смогу. Если она смогла сражаться – и я смогу.

– Хватит. Я не буду вам помогать. С меня довольно.

Роган собрал все фэбээровские стенограммы, какие мог, и начал рвать их в клочья.

– Стой! – крикнул Пакстон.

– Вы не будете держать их у себя. Никто не будет.

– Ты не святой, так что кончай фарисействовать!

– Пусть все идет своим путем, сенатор.

– Мне стоит лишь позвонить специальному агенту ФБР в Бостоне, и тебя арестуют. И ты это знаешь.

– Мне все равно. – Это было неправдой. Шон не хотел уезжать из страны, чтобы избежать ареста, и в тюрьму тоже не хотел. Не за то, что он сделал, – для начала, это вообще не должно было считаться преступлением. Но работать с этим ублюдком он не хотел.

– Врешь. Ты потеряешь ее.

Шон стиснул зубы.

– Я люблю Люси как дочь, но я расскажу ей правду о том, как ее зачислили в Куантико. Я солгал тебе.

Шон предполагал это, но не знал, стоит ли верить Пакстону сейчас.