Эллисон Бреннан - Если я умру…

– Иными словами, он не собирается даже попытаться.

Шон хорошо знал брата, гораздо лучше, чем предполагал Дюк. Кейна интересовали только крупные дела. Он тихо презирал мелких торговцев наркотиками. Незначительных игроков легко арестовать, но после их исчезновения тут же появляются новые.

– Я посмотрю, что можно сделать. Будь осторожен, Шон. Эта женщина кажется очень опасной.

– Я очень хорошо знаю, кто она такая, – сказал Роган. – Она – чудовище.

– Не понял?

– Потом объясню.

Шон повесил трубку. Теперь он понял, о чем написала в своем письме Эбигейл Суэйн сыну.

У Пола Суэйна было нечто очень серьезное на сестру, и эта информация могла оказаться настолько для нее опасной, что Пола прикончили бы в тюрьме, если бы Бобби узнала, что он вытащил ее на свет. Очевидно, он мог обеспечить Бобби пожизненное заключение или даже сделать так, чтобы ее убили. И если все настолько серьезно, что Бобби держалась подальше от Спрюс-Лейк и Рикки Суэйна, то весьма вероятно, что козырь Пола как-то связан с убийством Эрва Молины.

Бобби Суэйн выглядела безжалостной, если верить нарисованному Кейном портрету. Но его старший брат не был склонен к преувеличениям и называл вещи своими именами. Убийца есть убийца. Никаких извинений или объяснений.

Шон не раз грозил Дюку, что отправится на юг и присоединится к наемникам Кейна. Это был самый надежный способ привести в ярость обычно спокойного Дюка. Дюк провел три месяца в Центральной Америке с командой Кейна и вернулся другим человеком. Но Шон так этого и не сделал и в прошлом всегда чувствовал, что брат считал его слабым, или избалованным, или слишком склонным к комфорту.

Роган видел привлекательность борьбы с грандиозным злом, борьбы, в результате которой людей удавалось спасти от чего-то худшего, чем смерть. Уводить молодых парней с поля боя и возвращать их матерям. Сжигать поля коки до того, как успеют собрать урожай. Брать штурмом бордели, где девушек и женщин держат в качестве секс-рабынь, и увозить их в безопасное место. Убивать тех, кто все это делал в странах, где не было других возможностей вершить правосудие.

Однако Шон опасался, что после столь жестоких схваток может потерять все человеческое, что в нем оставалось. Он мог научиться тому, чем занимался Кейн, но не сумел бы выйти невредимым из таких испытаний. Иногда ему казалось, что Кейн наделен сверхъестественными способностями, потому что никто другой не мог делать такие вещи и сохранить душу.

Роган сидел в пикапе и обдумывал еще одну теорию относительно снайпера. Кто-то в городе очень хорошо знает, что здесь происходит, и хочет, чтобы они с Люси убрались до того, как кого-то из них убьют. Снайпер не пытался их застрелить. Он считал, что оказывает им услугу.

Шону не нравилась эта игра, и он не собирался уезжать до тех пор, пока не узнает, что случилось с Викторией Шеффилд и Джимми Бенсоном. И, несомненно, он не покинет Спрюс-Лейк, пока не поймает Рикки Суэйна. Парень опасен, к тому же он и сам мог погибнуть. Если Рикки наступит на больную мозоль серьезным людям, с ним мгновенно расправятся. Тот, кто убил федерального агента, без колебаний избавится от подростка, который попытается отомстить за смерть дяди.

Шон выбрался из машины и надел куртку. По дороге к входной двери он отчетливо ощущал царившую вокруг тишину, которую нарушал лишь шелест ветра.

Роган постучал, но Генри Кэллахан ответил только через минуту и отступил в дом, удивленный нежданным визитом.

– Мистер Роган.

– Ваш племянник Джон дома?

– Нет, он в баре. Вы хотите с ним поговорить?

– Нет, на самом деле я пришел к вам. У вас найдется минутка?

По лицу старика пробежала тень страха, и он оглянулся через плечо, словно там кто-то стоял.

– Вы одни? – прошептал Шон.

Генри жестом предложил ему войти.

– Моя жена, Эмили.

Она сидела в кресле, седые волосы не портили ее красоты, вот только глаза были слишком блестящими. На коленях лежал шерстяной платок ручной вязки, и она слегка раскачивалась в кресле. Поверх платка пристроилась маленькая потертая Библия. Шрифт был таким мелким, что Шон едва ли мог бы что-то прочитать. Возможно, женщина черпала в Священном Писании утешение.

– В прошлом году у нее случился удар. И она испытывает боль.

Казалось, Эмили находилась под воздействием наркотиков, но, если она страдала от сильных болей, он не станет винить семидесятилетнюю женщину за то, что она курит марихуану, хотя Шон и не почувствовал характерного запаха.

– Генри? – спросила Эмили и посмотрела в их сторону, но Шону показалось, что она ничего не видит.

– Я здесь, дорогая. – Он подошел к жене и надел ей очки с толстыми стеклами, висевшие на шнурке у нее на шее.

Она остановила взгляд на Генри и улыбнулась.

– Дорогой, мы сегодня отлично с тобой прокатились, не так ли?

– Да, так и было.

– А кто твой друг?

– Приятель Джо Хендриксона. Ты помнишь Джо?

– Да, конечно, я помню Джо. Почему он так редко приходит?

– Он умер в прошлом году, милая. Мы ходили на его похороны.

Ее улыбка стала неуверенной.

– Я помню. – Однако по выражению ее лица было видно, что она ничего не помнит.

– Мы с другом Джо пойдем на кухню выпить пива. Ты не против?

– Я бы тоже выпила пива.

– Ты не любишь пиво.

– Думаю, мне может понравиться.

– А как насчет мартини? Побольше вермута и три оливки?

– Звучит чудесно.

Шон последовал за Генри через большую парадную гостиную, которой, как ему показалось, уже давно никто не пользовался. Одну из стен занимала знаменитая репродукция «Тайной вечери». Генри печально посмотрел на картину. Он не останавливался до тех пор, пока они не добрались до задней части дома, где скромная кухня имела вполне обжитой вид.

Кэллахан откашлялся.

– Прошу меня простить.

Глаза Генри блестели, но не от боли или наркотиков, а от переполнявших его чувств.

– Обычно я спокойно отношусь к ее забывчивости, но у меня выдалась трудная неделя. – Он со значением посмотрел на Шона. – Полагаю, вы знаете почему.

– Мне нужны ответы, Генри. Что происходит в Спрюс-Лейк?

Кэллахан вздохнул и вытащил из холодильника две бутылки пива. Одну он протянул Шону, другую открыл для себя.

– Я не назвал Эмили ваше имя для того, чтобы она никому не сказала, что вы здесь были. Я не хочу, чтобы вы подвергались еще большей опасности.

– Объясните.

Старик покачал головой, сел на высокий табурет с мягким сиденьем и оперся локтями о стол.

Шон стукнул неоткрытой пивной бутылкой о кухонную стойку.

– Я могу призвать кавалерию – только скажите слово.

– И что? Вы позовете полицию, они ничего не найдут, потому что вашим людям нужны ордера на обыск. Ублюдки, которые всем командуют, об этом узнают еще до того, как высохнут чернила на бумаге, и тут же уничтожат улики, а потом накажут тех, кто выступил против них. Известное зло…