Бекка Фитцпатрик - Черный лед

– Встречались… – начала я, но Мэйсон оборвал меня:

– Мы друг друга не знаем. Столкнулись сегодня утром в очереди на заправке. – Те «утренние» темные, волнующие карие глаза теперь дышали холодом и отчуждением, а говорил он отрывисто и раздраженно. С трудом верилось, что это тот же самый парень, с которым я флиртовала всего несколько часов назад. Я не понимала, почему сейчас он так себя вел и почему внезапно расхотел играть в нашем спектакле. Что изменилось?

Наши глаза снова встретились, и, если он и понял, что я смущена, то не обратил на это внимания.

– Чего надо? – повторил он еще резче.

– А как вы думаете? – Корби обхватила себя руками, нетерпеливо притопывая от холода.

– Мы з-застряли, – пролепетала я, сбитая с толку его враждебностью. – Мы попали в снегопад. И замерзли. Не могли бы вы, пожалуйста, пустить нас в дом?

– Пустим их, – предложил друг Мэйсону. – Ты только посмотри: они же промокли, как мыши.

Не дожидаясь дальнейших приглашений, Корби рванула внутрь, я шмыгнула следом. Едва незнакомый парень захлопнул за нами дверь, под кожу стало просачиваться тепло, и я задрожала от облегчения.

– Им нельзя оставаться здесь на ночь, – тут же заявил Мэйсон, загораживая проход дальше в дом.

– Если мы не останемся, – взмолилась Корби, – то превратимся в ледяные статуи. Вы же не хотите брать такой грех на душу, правда?

– Звучит угрожающе, – усмехнулся дружок Мэйсона, а в глазах его промелькнула веселая искорка. – Разумеется, мы не хотим нести ответственность за превращение девушек в ледяные статуи. Особенно таких, что намного лучше смотрятся тепленькими.

В ответ на этот прозрачный намек Корби присела в реверансе и просияла завлекательной улыбкой.

– Где ваша машина? – почти грубо спросил Мэйсон. – Где вы остановились?

– На главной дороге под вашим домом, – объяснила я. – Шли до вас почти час.

– Машину теперь, наверное, совсем засыпало, – добавила Корби.

– Невероятно, – пробормотал Мэйсон, сердито глядя на меня, словно это я была во всем виновата. Ну, прости, блин, что не умею управлять погодой. Прости, что прошу о помощи, о небольшом гостеприимстве.

– Вы одни? – спросил второй парень. – Вас только двое? Я Шон, кстати.

– А я Корби, – ответила подруга бархатным голоском.

Шон пожал Корби руку, потом протянул руку мне. Я слишком замерзла, чтобы вытаскивать свою из кармана, и, сжавшись под курткой, просто кивнула:

– Бритт.

– Да, нас только двое, – откликнулась Корби. – Позвольте нам остаться. Будет весело, обещаю, – прибавила она с жеманной провокационной улыбкой.

Не обращая внимания на кокетство Корби, я пристально разглядывала Мэйсона, силясь понять, почему он ведет себя так странно. Утром-то из кожи вон лез ради меня. Я попыталась заглянуть за его широкую фигуру вглубь дома в поисках объяснения внезапной холодности парня. Может, мы с Корби чему-то помешали? Или тут было что-то – или кто-то – не предназначенное для наших глаз?

Впрочем, Мэйсон с Шоном явно были здесь одни. Судя по двум мужским курткам, сушившимся на крюках в прихожей.

– Нет, правда: будет весело – вчетвером залечь в этой берлоге, – убеждала их Корби. – Можно прижиматься друг к другу, чтобы сберечь тепло, – хихикнула она.

Я переключила свое раздражение на подругу. Что за чушь она несет! Мы даже не знаем этих парней! А Корби, казалось, совсем забыла, что еще несколько минут назад готовилась замерзнуть в горах. Я же все еще тряслась от страха, и, глядя на то, как она очаровывает Шона, мне хотелось как следует встряхнуть ее. В лесу я испугалась. По-настоящему испугалась. Что с ней такое, что она так легко переключается с рыданий на хихиканье?

– Мы останемся только на ночь, – заверила я Мэйсона и Шона. – Уйдем рано утром.

Шон приобнял Мэйсона за плечи со словами:

– Что скажешь, дружище? Выручим этих бедняжек?

– Нет, – не задумываясь, бросил Мэйсон, с непонятной злобой скидывая руку Шона. – Вы не можете здесь оставаться, – сказал он мне.

– Но мы не можем оставаться и на улице, – заспорила я. Была некоторая ирония в том, что я уговаривала его пустить нас переночевать. Потому что чем дольше продолжался этот разговор, тем меньше мне хотелось оставаться под одной крышей с Мэйсоном. Я не понимала этого: в человеке, стоявшем передо мной, не было ни следа того добродушного, веселого парня. Почему он так изменился?

– Иногда нужно просто не обращать внимания на Мэйса-Эйса [11], – объяснил нам Шон со странной улыбкой. – Он хорош во многом, но не всегда дружелюбен.

– Вот это новость, – буркнула Корби себе под нос.

– Да ладно тебе, Эйс. Могло быть хуже, – подмигнул Шон, хлопая Мэйсона по спине. – Например… – Он задумчиво почесал подбородок. – Честно говоря, не могу придумать ничего лучшего, чем переждать эту метель в компании двух симпатичных девушек. На самом деле, появление этих юных особ – самое чудесное, что могло с нами случиться.

– Можно переговорить с тобой наедине? – тихо спросил Мэйсон сдавленным голосом.

– Конечно, только сперва согреем несчастных. Посмотри только: они же закоченели, бедняжки.

– Сейчас!

– Да расслабься ты, – раздраженно бросила Корби Мэйсону. – Мы не маньяки-убийцы. – Честное девическое! – игриво добавила она, обращаясь к Шону.

Шон ухмыльнулся Мэйсону, слегка толкая его в грудь.

– Слышишь, дружище? Она дает честное девическое!

Весь этот разговор действовал мне на нервы. Я так окоченела от холода, что готова была пролететь мимо Мэйсона к камину в глубине дома, отбрасывавшему пляшущие тени на стену в конце коридора. Я уже представляла, как сижу рядом с ним, впитывая тепло и наконец-то отогреваясь.

– От одной ночи еще никто точно не умирал, а, Эйс? – продолжал Шон. – Что мы будем за мужики, если откажем этим девушкам?

Мэйсон ничего не ответил, но еще больше напрягся. Трудно было выразить свои чувства яснее: он не хотел, чтобы мы оставались в хижине. Шон же, напротив, был более чем счастлив, если бы мы пробыли столько, сколько хотели. Может, эти двое ссорились перед тем, как появились мы с Корби? Я чувствовала напряжение между ними, трещавшее, словно высоковольтные провода.

– А можно, пожалуйста , мы обсудим все это перед камином? – спросила Корби.

– Отличная мысль! – отозвался Шон и зашагал в комнату. Корби поспешила следом за ним по коридору, на ходу разматывая шарф.

Оставшись наедине с Мэйсоном, я увидела, как парень сник, смирившись с горечью поражения. Всего на мгновение, а затем его лицо снова ожесточилось. От гнева? Враждебности? Взгляд Мэйсона буквально впивался в меня, и я подумала: не хочет ли он что-то мне сказать? Его глаза дышали силой, которая не могла не выражать что-то значительное и глубокое.