Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут

– С парнем? Это парень? Почему вы решили, что это парень? Может быть, вы слышали, как Макс называл его по имени? – Эрик думал, уж не Рене ли это.

– Да не слышала я имени, но это наверняка парень. Я что-то не думаю, что у Макса есть подружка, а вы? – Мэри хрюкнула, а Эрик услышал, как в стакане звякнули кубики льда, и это его встревожило.

– Мэри, это, конечно, не мое дело… но может быть, вы сейчас ограничитесь диетической колой? Просто речь идет о Максе, и мы должны вместе попытаться найти его. И совсем не стоит…

– Да просто все это так безумно… И столько всяких хлопот, и дом такой пустой, знаете, а похоронное агентство хочет каких-то подробностей о том, как хоронить маму, а я даже не представляю, где Макс, и она, оказывается, за все уже заплатила, но они хотят знать, какие цветы я предпочитаю и все такое, понимаете…

– Я понимаю, – ответил Эрик, когда она умолкла. – Я понимаю, все это очень трудно, но самое главное сейчас – это Макс. Мы обязаны найти его.

– Окей, окей, я вас слушаю.

– Хорошо. Сейчас я вынужден распрощаться, хочу позвонить в полицию. Но вы мне обязательно позвоните, если Макс свяжется с вами, ладно?

– Да, отлично, спасибо. Спасибо вам за помощь. Не думайте, что я вам не благодарна, потому что я на самом деле благодарна. Я знаю, что вы и правда о нем беспокоитесь, вот что. А теперь пока.

– Окей, до свидания. – Эрик повесил трубку, набрал номер полицейского отделения Рэднора и нажал кнопку вызова.

– Сержант Кольсон. Чем могу быть полезен?

– Здравствуйте, это доктор Эрик Пэрриш, психиатр из клиники Хэвмайер Дженерал, я звоню по поводу моего пациента. Я беспокоюсь, что он может покончить с собой в связи со смертью своей бабушки, которая умерла вчера вечером, и с тех пор он пропал. Его зовут Макс Якубовски.

– Сколько ему лет?

– Семнадцать, он учится в «Пайонир Хай», а работает в «Перфект Скор». Но сегодня он не появился на работе, и его мать тоже не знает, где он может быть.

– Так как давно он пропал?

– Вчера вечером около шести часов, но для него совершенно не типично не ночевать дома. – Эрик решил положиться на свое чутье в этом вопросе.

– Не могли бы вы кратко описать мальчика?

Эрик в общих чертах описал, как выглядит Макс.

– Он теперь считается пропавшим?

– Мы не знаем подробностей, доктор Пэрриш.

– Хорошо. Потому что это вопрос жизни и смерти. Я уже звонил вчера вечером, и офицер Гамбия даже ездил по моей просьбе к мальчику домой. Он в курсе происходящего.

– Не вешайте трубку, доктор Пэрриш. Это может занять некоторое время.

– Хорошо, я подожду. – Эрик, держа трубку у уха, взялся за мышку компьютера, ввел пароль и открыл окно с почтой. Пробежал глазами по полученным письмам, на одном остановился, навел курсор на него и открыл.

– Доктор Пэрриш? – Сержант Кольсон внезапно вернулся на линию. – Я тут поговорил с ребятами-патрульными, они в курсе и отслеживают ситуацию со вчерашнего вечера. Мы будем искать парня и обязательно сообщим вам, как только что-нибудь прояснится. Ваш номер у нас есть.

– Спасибо.

– До свидания, док.

– Всего доброго.

Эрик вернулся к экрану монитора.

Письмо было от Сьюзан и гласило:

Дорогой Эрик, посылаю тебе в приложении копию искового заявления на право приоритетной опеки над несовершеннолетним ребенком, которое составлено и подано сегодня. Пожалуйста, если у тебя возникнут какие-то вопросы – в любой момент обращайся.

Всего наилучшего,

Сьюзан

Он открыл приложение и попытался прочитать его, но термины сливались у него перед глазами в неразличимое пятно: несовершеннолетний ребенок, супруга, супруг, фактическое место жительства… Вся его личная жизнь, изуродованная полужирным шрифтом.

Он сидел и изучал приложение до того самого момента, как пришло время отправляться на Врачебный Комитет.

Йогурт он так и не съел.

Перед тем как открыть дверь в зал, где собрался Врачебный Комитет, Эрик на мгновение остановился в пустом коридоре. Ему надо было привести в порядок мысли, забыть на какое-то время и о полученном исковом заявлении, и о Маске, отодвинуть все это на задний план и сосредоточиться на другом.

Собравшись с духом, он открыл дверь и вошел в конференц-зал. Брэд Фэрнссен, Том Сингх и Сэм Уорд уже были там. Перед ними стояли бутылки с водой и лежали чистые блокноты, и Эрик сообразил, что им, вероятно, велели собраться пораньше. Они сидели на дальней стороне стола в форме буквы «П».

Брэд улыбнулся Эрику и неожиданно поднялся, вытянув руку в его сторону.

– Эрик, входи. Присаживайся, пожалуйста.

– Спасибо, что пришел, Эрик, – сказал Том, поднимаясь со своего места в центре, тон его был ненатурально приветливым.

Последним встал Сэм. Он встретил взгляд Эрика с явным смущением и закусил губу. Слегка помахав ему, он тут же сунул руку в карман.

– Привет, шеф.

– Всем привет. – Эрик сел на черный сетчатый стул справа и попытался восстановить дыхание, пока все рассаживались по своим местам.

Помещение было небольшое, прямоугольное и без окон, на одной стене располагался телевизор с большим плоским экраном, в центре стола громоздился телефон футуристического дизайна, а на другой стене висела белая доска, на которой было написано: «Совет Безопасности HGH».

– Эрик, спасибо, что пришел. – Том прочистил горло и чуть откинулся назад на своем стуле в центре. – Для начала мы хотели бы сделать заявление от имени нашего Комитета. Мы сразу хотим отметить, что мы очень ценим все то, что ты сделал для нашей больницы за пятнадцать лет твоей работы здесь.

– Благодарю. – Эрик натянуто улыбался, но ему было невыносимо смотреть в холодные серые глаза Тома, поэтому он предпочел перевести взгляд на белую доску на задней стене. Под заголовком красовались колонки и записи, сделанные тонким черным маркером.

– Мы очень ценим твою готовность оказывать содействие расследованию и то, что ты пришел на эту встречу, которая – мы надеемся, ты понимаешь – является чистой формальностью.

– Ясно. – Эрик читал левую сторону доски: «несчастные случаи», а ниже – колонки «случаи неожиданного нападения», «случаи проявления агрессии», «случаи физического насилия пациента над сотрудником» и «падения». Все они были датированы июнем – очевидно, май был благополучным месяцем для сотрудников больницы, куда более безопасным, чем июнь.

– Позволь мне в общих чертах обрисовать тебе процедуру – про нее мало кто знает. На нашей встрече мы не будем вести видео– или аудиозапись, хотя можем делать записи в блокнотах. – Том указал на чистый блокнот, лежащий перед ним. – Если ты хочешь сделать какие-нибудь пометки – мы можем дать блокнот и тебе.

– Да нет, спасибо. – Эрик все так же не сводил глаз с доски и теперь читал колонку без названия: «случаи неправильной маркировки сильнодействующих препаратов», «непредотвращенные несчастные случаи», «случаи падений с травмами», «серьезные происшествия», «случаи срабатывания сигнализации» и так далее… Напротив каждого из этих событий стояли разные даты, и Эрик вдруг понял, что этот список – не что иное, как перечень ошибок персонала больницы, и невольно задумался: уж не попал ли он в комнату, где осуществляется смертная казнь. Что ж, если так – то он вполне на своем месте.