Джон Сирлз - Экзорцисты

Я захватила «Джейн Эйр» с подчеркнутыми отрывками, рассчитывая, что найду еще несколько интересных мест, пока стою в очереди. Но мысль о разговоре между Хоуи и Роуз, когда она сказала, что я не похожа на других детей моего возраста, заставила меня отдать книгу маме, которая тут же начала ее перечитывать. Отец сидел рядом с ней, его взгляд застыл, он вытирал платком лоб и смотрел на проходивших мимо людей.

– Ну, как вам понравилось? – спросил он, как только нас увидел. – Никто не просил нашей с мамой помощи?

Я посмотрела на Роуз, ожидая, что на ее губах вновь появится усмешка. Однако она улыбнулась отцу новой, веселой улыбкой.

– Нет, но им бы следовало. Там довольно страшно.

– Следующая остановка – «Фронтир», – сказал он Роуз. – Не думаю, что там будет о чем тревожиться. Если не считать ковбоев и индейцев.

От «Фронтира» в «Страну приключений» и ко всем остальным тематическим аттракционам. Но Роуз так и оставалась совершенно другим человеком. А когда каникулы закончились и мы поехали на север, Роуз молча сидела рядом со мной на заднем сиденье. Она больше не выкрикивала отрывков из Библии, теперь пришел ее черед читать потрепанный томик «Джейн Эйр». И все это время она щелкала эластичной лентой, так что кожа под ней все больше краснела.

Когда мы вернулись в Дандалк, где воздух стал прохладнее и чувствовалось приближение осени, Роуз продолжала хорошо себя вести. Она начала следующий учебный год с поступления в легкоатлетическую команду, делала домашние задания каждый день и не жаловалась. Иногда она даже сама готовила гамбургеры и блюда из мясного фарша с томатным соусом и луком, чтобы дать маме отдохнуть. Однажды Роуз привела домой своего первого поклонника: ученика из выпускного класса по имени Роджер, обладателя самого прямого пробора из всех виденных мной – четкая белая линия делила его волосы на две равные части. За обедом Роджер больше помалкивал – он лишь похвалил еду и ответил на вопросы отца относительно его интересов, потом мы все вместе смотрели документальный фильм, а он сидел на диване рядом с Роуз и держал ее за руку. После того вечера Роджер больше не появлялся, но сестра не проявляла видимых признаков сожаления. Проходили недели, но с ней не возникало никаких проблем, и у меня появилось ощущение, что родители начали верить, что моя сестра наконец обрела равновесие.

И я начала в это верить.

В конце сентября Роуз исполнялось семнадцать лет. Так как она начала посещать школу конфирмантов [36] Школа, готовящая юношей и девушек к обряду первого причастия. в церкви Святого Варфоломея, мои родители пригласили нового священника на обед. На каждый день рождения мама пекла торт «Леди Балтимор», который, несмотря на свое название, был выдержан не в мэрилендских, а в южных традициях – так говорила мама. Однако отец Коффи принес с собой торт-мороженое. Когда мы уселись за стол, все уставились на слова «С Днем рождения, Рози», написанные сверху.

«Проклятье, кто такая Рози?» – пробормотала бы моя сестра в прежние времена.

Но сейчас, когда святой отец объяснил, что в кондитерской поменяли одну букву по собственной инициативе, Роуз рассмеялась и сказала, что она с радостью один вечер побудет Рози.

После обеда я убрала со стола и воткнула свечи в торт Роуз, а мамино произведение – с белой глазурью, орехами и засахаренными фруктами – отправилось в холодильник. Если маму это огорчило, вида она не подала. Она, как обычно, спела «С Днем рожденья тебя», и ее голос был самым приятным в нашем хоре, а потом сестра зажмурила глаза и дунула на свечи, погасив их с одного раза. Когда Роуз начала разрезать торт, мама спросила о желании, которое она загадала.

– Она не может тебе сказать, – сказала я, глядя, как кусочки мороженого и шоколада расползаются по тарелке.

– Почему?

– Потому что тогда желание не исполнится.

– А кто придумал такое правило? – спросил отец.

Несмотря на то что мои родители были умными людьми, некоторые общеизвестные истины оставались для них тайной, но обычно все сводилось к тому, что они ничего не знали про MTV, «Свотч» и «Рибок».

– Я не знаю, – ответила я.

– Желания похожи на молитвы, – вмешался отец Коффи, сидевший между мамой и папой. Он был в черном свитере с высоким воротником. – Некоторые из них лучше хранить в своем сердце.

Наша семья привыкла к отцу Витали, который множество раз приходил к нам на обед. Отец Витали никогда не приносил торт, неизменно носил сутану и никогда не возражал отцу даже по таким мелочам. Но он собирался на покой, поэтому в Дандалк перевели отца Коффи.

Отец ненадолго задумался.

– Возможно, это один из взглядов на проблему. Но лично я считаю, что желания и молитвы не имеют ничего общего. Последнее есть священный разговор с Богом. А первое – лишь капризное изложение земного вожделения.

Казалось, отец ждал, что священник продолжит дискуссию, но тот лишь посмотрел на тающий кусок торта на своей тарелке и ничего не ответил.

– В таком случае, – продолжал отец, – раз уж речь идет о простом желании в день рождения, мне думается, что это правило несколько неуместно. Как ты считаешь, Роуз?

Мы все называли сестру Рози, поэтому мама решила, что вопрос обращен к ней.

– Вполне возможно, – сказала она, трогая вилкой темные крошки на своей тарелке. – Тем не менее нет ничего плохого, чтобы оставить некоторые мысли при себе, Сильвестр.

– А что думаешь ты, именинница? – спросил он. – Не кажется ли это тебе глупым?

– Немного, – ответила Роуз.

– Если ты не можешь рассказать своим родным и священнику о том, чего ты хочешь больше всего, кому еще ты это поведаешь? К тому же, быть может, мы сумеем помочь осуществить твое желание.

Некоторое время все молчали, хотя тишина на кухне взывала к Роуз. Наверное, сестра это почувствовала, потому что, откусив кусочек голубого цветка, украшавшего торт, она сказала:

– Вы и в самом деле хотите знать?

– Только если тебе будет приятно поделиться своим желанием с нами, – сказала ей мама.

Роуз посмотрела на отца.

– А ты обещаешь, что не будешь сердиться?

– Обещаю, – сказал он.

– Ну, ладно. – Тут не требовался дар предвидения моей матери, чтобы понять: Роуз волнуется. – Я хотела… хотела бы получить временные права [37] Выдаются водителю-ученику. .

Зазвонил телефон. Отец извинился, отодвинул стул и пересек комнату, чтобы поднять трубку. Пока он говорил с кем-то, мама наконец откусила кусочек торта и тихо спросила:

– Права для чего?

И вновь я подумала о том, как далеки мои родители от реального мира.

– Водительские права, – ответили мы с отцом Коффи одновременно.

– Ой, – только и ответила мама.

Я знала, что она бы никогда не дала окончательного ответа, пока отец все хорошенько не взвесит, но сейчас он был занят разговором.