Дэвид Моррелл - Инспектор мертвых

После долгого молчания Райан произнес:

– Похоже, вы и в самом деле читаете мои мысли. Откуда иначе вы могли знать, что тот же вопрос беспокоил и меня?

– Как вы считаете, сколько зрителей собралось вокруг коляски в момент покушения? – осведомился Де Квинси.

– Вероятно, около двухсот.

– При таком скоплении народа, выстрелив дважды с расстояния в пятнадцать шагов, Оксфорд не только не попал в королеву или принца Альберта, но и не задел никого из случайных зрителей, или лошадей, или хотя бы коляску. На редкость неудачное покушение. Пуль так и не нашли, правильно?

Райан кивнул:

– По другую сторону Конститьюшен-хилл расположен королевский дворец. Подъезд к нему тщательно осмотрели, проверяя каждый камешек. Но пуль там не оказалось. Стену дворца тоже обследовали на тот случай, если пули застряли в кладке. Полиция обыскала также дворцовый парк, но и там ничего не нашли.

– Таким образом, единственное доказанное преступление Оксфорда состояло в том, что он испугал королеву, – заключил Де Квинси.

– За неимением других улик – да.

– Многие жители Лондона ни с того ни с сего разражаются смехом или подолгу сидят, уставившись в стену. Их называют сумасшедшими, но не приговаривают к заточению в лечебнице для душевнобольных.

– Но при этом они не стреляют в королеву, – возразил Райан.

– Из пистолета, который, вероятно, не был заряжен, – заметил Де Квинси.

– Вспомните, что сказал мне Оксфорд: «Если бы пуля попала вам в голову, вы бы не задавали глупых вопросов», – напомнил инспектор.

– В условном наклонении фраза звучит крайне неубедительно. Как вы сами признались, эта деталь беспокоила вас, – парировал Де Квинси.

– Вероятно, вы прочитали все, что было написано об этом происшествии, – решил Райан. – Только так можно объяснить вашу осведомленность о событиях того вечера, хотя сами вы, в отличие от меня, там не присутствовали.

– Я мог бы описать множество различных версий покушения, но они получились бы не такими яркими, как ваша, инспектор. Газетные сообщения противоречили одно другому, подтверждая тем самым, что события можно истолковать по-разному. Некоторые очевидцы утверждали, будто слышали над головой свист пуль. Если это правда, значит Оксфорд целился в воздух, а не в королеву и, стало быть, вовсе не собирался убить ее. Что касается свиста пуль, можно ли доверять подобным показаниям, если сами пули так и не были найдены, хотя поиски продолжались несколько дней? И если не доказано намерение Эдварда Оксфорда убить королеву, а не просто напугать ее, почему генеральный прокурор так решительно требовал навечно поместить подсудимого в лечебницу для душевнобольных?

– У вас есть ответы? – поинтересовался Райан.

– Даже в нескольких вариантах.

– Тогда поведайте мне. Глядишь, мы сумеем понять, почему кто-то решил связать сегодняшние убийства с событиями пятнадцатилетней давности.

– Я не могу сказать.

– Не можете? Бог мой, неужели лауданум в конце концов ослабил ваши мыслительные способности?

– В данном случае я просто не хочу говорить, – заявил Де Квинси. – Поскольку здесь попахивает государственной изменой.

Из коридора теперь уже явственно послышался скрип.

Эмили ахнула, когда в дверях появился темный силуэт. Райан и Беккер насторожились.

– Измена? – повторил чей-то голос.

К всеобщему изумлению, в гостиную вошел лорд Палмерстон в сопровождении комиссара Мэйна. Одежда обоих была усыпана тающим снегом; вслед за ними в комнату ворвался холодный ветер.

– Что вы там говорили об измене? – поинтересовался лорд Палмерстон.

– Мы обсуждали дело Эдварда Оксфорда и «Молодой Англии», милорд, – ответил Райан.

Лорд Палмерстон задержал взгляд на Де Квинси и Эмили:

– А вы что здесь делаете? Почему вы вообще остались в Лондоне? Представьте мое удивление, когда я вернулся домой и увидел, как из кареты выгружают ваши вещи.

– Учитывая чрезвычайность ситуации, я решил, что мне лучше быть здесь, милорд. Мои наблюдения могут оказаться полезными.

– Возможно, ваша наблюдательность еще больше обострится, если вам придется ночевать на снегу.

Комиссар хмуро посмотрел на Райана и Беккера:

– Почему вы обсуждаете «Молодую Англию» с посторонними? Кажется, мы договорились в церкви, что сведения нельзя разглашать во избежание паники.

– Мистер Де Квинси угадал содержание письма.

– Что?!

– После того, как прочитал имя Эдварда Оксфорда во втором письме.

Комиссар удивился еще сильнее:

– А было и второе?

– У другой жертвы. – Райан указал в сторону библиотеки.

Лорд Палмерстон и комиссар Мэйн поспешили туда.

– Спасибо, что увели разговор в сторону от измены, – шепнул Де Квинси инспектору.

– Надеюсь, позже вы нам все объясните, – проворчал Беккер.

– Непременно, – пообещала Эмили. – Редкий случай, чтобы отец отказался говорить. Что бы ни заставило его сомневаться, я должна это услышать.

Лорд Палмерстон и комиссар Мэйн вернулись в полном потрясении.

– Это действительно лорд Косгроув? – спросил Райан.

Лорд Палмерстон кивнул. Обычно от него исходило ощущение силы, но сейчас морщины в уголках разом постаревших глаз выдавали его растерянность. Из могучей груди будто выкачали весь воздух.

Комиссар Мэйн сокрушенно произнес:

– Каким надо быть чудовищем, чтобы сотворить такое?

– Судя по петле, своду законов и выколотым глазам, убийца, кем бы он ни был, считал чудовищем самого лорда Косгроува, – заметил Де Квинси.

– Не смейте оскорблять покойного! – воскликнул лорд Палмерстон.

– И в мыслях не было, милорд. Но тщательно продуманная сцена подсказывает, что убийца полагал свой гнев праведным.

– Но в чем причина его гнева? Лорд Косгроув был одним из самых уважаемых членов высшего сословия. Проведенная его стараниями реформа тюремной системы заслуживает восхищения. Кто мог ненавидеть такого достойного человека?

– Или же настолько ненавидеть леди Косгроув, чтобы убить ее, – добавил комиссар Мэйн. – А еще я не могу понять, почему она облачилась в траурное платье и отправилась в церковь, вместо того чтобы сообщить об убийстве в полицию. Ведь тогда она осталась бы в живых.

– Возможно, она вовсе не приходила в церковь, – предположил Де Квинси и сделал глоток из своей бутылочки.

– Ради всего святого, она и сейчас лежит там в луже собственной крови! – возмутился лорд Палмерстон. – Кто-нибудь, посадите этого человека на поезд в Шотландию и избавьте меня от него! Опиум мешает ему отличить реальность от фантазий.

– Молчи, отец, – предостерегла Де Квинси Эмили.

– Нет, я хочу послушать, – настаивал лорд Палмерстон. – Возможно, ваш батюшка однажды договорится до того, что его все-таки отправят в лечебницу для душевнобольных.