Йон Колфер - Замаранные

– Меня зовут Дэниел Макэвой, – сказал я, не протягивая ему руки. – А Падди О’Микстер был запасным вариантом у моей матери.

Зеб хлопнул ладонью по столу.

– Очень смешно. Я люблю этого парня, – заявил он пяти посетителям кафе. – Итак, Дэниел Макэвой, ты впустишь меня в «Квирс» завтра вечером? Теперь, когда лед в наших отношениях сломан?

В ответ я объяснил ему, что бросил эту работу из-за разногласий по поводу макияжа.

– Я удивлен, – сказал Зеб. – Зачем увольняться из-за какой-то туши для ресниц? Черт побери, на мне сейчас женские трусики. Но ты ведь об этом никогда не знал, верно?

С одной стороны, меня разбирал смех, с другой – хотелось уйти. Этот тип вызывал у меня презрение, но обладал определенным дешевым обаянием.

– Так или иначе, но ты остался без работы, Дэниел Макэвой. А у меня есть место. Что ты на это скажешь? Ты готов работать на Зеба Кронски?

Никогда прежде мне не делали столь невнятного предложения, а учитывая то, что сидевший рядом со мной мужчина носил женские трусики, я подумал, что нужно уточнить некоторые детали.

Выяснилось, что у Зеба не было лицензии на работу в США, поэтому он посещал ботокс-вечеринки, [44] Мероприятия, на которых гостям делают инъекции ботокса с целью коррекции мимических морщин. где с ним расплачивались исключительно наличными. И так как его уже дважды грабили, ему нужен был человек, который мог бы его прикрывать.

Когда он все объяснил, я согласился на неделю. На временной основе. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

– Временно, – пробормотал Зеб, перекатывая слово во рту. – Да, мне нравится, как оно звучит. – Он показал на мой лоб. – Кстати, ты начинаешь лысеть, мой друг Падди. У меня есть процедура, которая может сделать тебя похожим на мистера Тома Круза. Что скажешь?

Я вежливо поблагодарил своего нового босса, но отказался. Никаких иголок в голову. Прошло шесть лет, прежде чем он сумел меня убедить.

Мне удалось скрыться прежде, чем Дикон заинтересовалась, кто подарил ей второй шанс на жизнь. Нет, я не рассчитывал на розы или сентиментальные объятия. Человек в ее состоянии может даже не испытывать благодарности. Мне уже доводилось сталкиваться с подобными вещами. Некоторые полицейские считают себя настолько крутыми, что, если их спасают, они думают, что проявили слабость. Мне кажется, Дикон принадлежит именно к этой категории.

Я очень не хотел расставаться со своей прекрасной винтовкой, сделанной на заказ, но держать ее при себе было равносильно тому, чтобы оставить на месте преступления след из крошек, высыпающихся из рюкзака. Не приходилось сомневаться, что на горе мусора осталось множество волокон; и я решил, что не стоит преподносить полицейским экспертам мое имя в виде подарка, завязанного шелковой ленточкой. Разобрав оружие, я сел на велосипед и поехал на запад. Отдельные части выбросил в разные канализационные люки. Туда же последовали и патроны. Я слышал, что существует тест, позволяющий сравнивать пули из одного набора, но это рассказал мне Джейсон, так что его история могла оказаться полнейшей чепухой. Однажды Джейсон поклялся, что его папаша имел глаза на затылке. Самые настоящие глаза, на его проклятом затылке, богом клянусь. Так что далеко не все, что утверждал мой приятель, следовало принимать всерьез.

Я оставил велосипед на автобусном вокзале и положил рюкзак в ячейку камеры хранения. Предстояло расследование, и я мог поставить на кон последнюю пару трусов, что меня обязательно будут допрашивать, а рюкзак, набитый оружием, едва ли добавит мне очков. Однако я оставил маленький «глок 26» [45] Субкомпактный пистолет «глок 26» имеет общую длину 160 мм и вес 560 г (без патронов). на случай возникновения чрезвычайной ситуации, поскольку не сомневался, что события почти наверняка будут развиваться именно в этом направлении. Вопрос состоял лишь в том, когда, кто и сколько. Точнее, целых три вопроса.

Не нужно быть Наполеоном, чтобы предвидеть мои дальнейшие действия. Быстро вернуться домой, чтобы взять самые необходимые вещи, после чего поселиться в каком-нибудь дешевом мотеле, где я могу обдумать свой следующий ход.

«Ты оставляешь меня умирать» , – с укором сказал Призрачный Зеб.

Ты наверняка мертв. К тому же я тебя не оставляю; просто стараюсь держаться подальше от Ирландца Майка и полиции, вот и все.

«Ты меня бросаешь. Друг называется. Ирландский ублюдок» .

Обиженный призрак. Только этого мне не хватает.

Моя улица выглядела довольно спокойно, как если бы где-то поблизости пряталась пара опытных гангстеров. Не исключено, что и полицейские засели в каком-нибудь укрытии. Вот бы заинтересованные стороны столкнулись друг с другом и устроили кровавую баню…

Только бы не сглазить.

За три квартала от дома я начал наворачивать круги, постепенно сокращая радиус. Проверял все припаркованные машины, искал пуленепробиваемые ветровые стекла. Если вы увидите маленький треугольный символ, знайте: это хорошие парни, плохие парни или рэперы, мечтающие, чтобы в них кто-нибудь выстрелил.

Ничего. Никаких признаков слежки за моей квартирой. Я попытался убедить себя в том, что так и должно быть. Горан убита не моей пулей, а Фаберу больше нет резона держать на меня обиду. Сейчас он сам оказался под подозрением.

На торцевой части моего дома имелась пожарная лестница, которая шла зигзагом вдоль кирпичной стены. Покрытая слоем ржавчины, она выглядела так, будто ею никто не пользовался десятилетиями. Подъем по такой лестнице всегда сопровождается жутким грохотом и скрипом – но только не по этой. Я несколько лет смазывал петли, чтобы иметь возможность незаметно сбежать. Посреди ночи, с подушкой на голове, когда сверху неслись потоки проклятий, я часто представлял себе, как не выдерживаю, поднимаюсь наверх и душу миссис Делано. И когда наступит благословенная тишина, я смогу проспать восемь часов подряд, вытащить из стены свою сумку и бесшумно спуститься по смазанной пожарной лестнице.

Сегодня вечером я поднимался по ней наверх. Пять пальцев стряхивали пыль с перил, пять пальцев прятали малыша «глока» в ладони. Я сильно рисковал, решив вернуться домой, особенно учитывая размер кучи дерьма, в которое я вляпался, но мне требовалось всего несколько минут. Максимум десять. Я поднимался по пожарной лестнице, чтобы никому не попасться на глаза; кроме того, у меня не было ключа от нового замка. «Туда и обратно, после чего Дэниел Макэвой станет историей, и всякий, кто захочет его найти, должен стать невидимым или пуленепробиваемым», – размышлял я.

Пожарная лестница проходила немного в стороне от моего окна, но если я вставал на перила, то мог положить локоть на подоконник. Я стоял там, балансируя на цыпочках, и вдруг вспомнил, что забыл вытащить из кармана бипер.