Ингрид Нолль - Головы моих возлюбленных

– Думаешь, в другом месте будет лучше?

– Поедем к морю, на Мальту, или в Северную Африку, или на Сицилию, там ты сразу повеселеешь.

– Ах, Кора, Кора, неужели уехать – это, по-твоему, универсальное средство? Эмилия, правда, обрадуется.

– Эмилия останется здесь, и Марио пусть тоже живет в доме, чтобы помочь ей принять рождественских гостей. Хорошая из меня получается сводня или нет?

При мысли о Марио в качестве портье и об Эмилии, которая наверняка не упустит свой шанс, я заметно оживилась. Но замысел Коры заманить родителей с рождественскими подарками в пустой дом показался мне подлым.

– Тогда уж лучше откажи своим родителям, – предложила я, – скажи им, что мы уезжаем. Но Марио, несмотря на это, мог бы спокойно остаться у Эмилии, допустим, чтобы охранять дом от взломщиков и тому подобное.

Эмилия вернулась домой из кино поздно. С некоторым смущением она поведала нам, что Марио показывал ей свою маленькую квартирку.

– А ну, Кора, взгляни-ка, – и она достала завернутый в газету тяжелый булыжник, – что ты на это скажешь?

Кора тотчас ответила:

– Где ты его взяла? А еще у тебя есть? Этот совсем старый.

Эмилия с таинственным видом сообщила, что у Марио много таких и, если Кора заинтересуется, он может вымостить ей всю террасу этими камнями.

– А почем?

– Очень дешево, – промолвила Эмилия, – в конце концов, Марио питает к нашему дому самые почтительные и дружеские чувства.

Когда Эмилия и Бела уже лежали в постели, Кора вдруг сказала:

– А ты усекла, что это за камешек?

– Драгоценный, что ли?

– Он из мостовой, с площади Синьории, самой прекрасной площади в мире после Кампо в Сиене.

– Откуда такой камень мог взяться у нашего бедолаги?

И Кора поведала нам, что в свое время с площади сняли покрытие, поскольку на этом месте велись археологические изыскания, сняли с тем, чтобы спустя два года снова аккуратно уложить булыжник на прежнее место, но за этот короткий срок натуральные камни успели бесследно исчезнуть. Скандал! Можно предположить, что и Марио, состоявший тогда на службе при муниципалитете, сделал на своей поливальной машине ездку-другую, предположительно вынашивая наивное намерение выложить этими камнями сарай у своего брата. Но ему достался лишь кусочек от большого пирога, хотя на покрытие нашей террасы этого, наверное, хватило бы.

– Ну, ведь правда у нас сегодня счастливый день? – спросила Кора. – Мостовая восемнадцатого столетия, которую выкладывали по приказу великих герцогов, будет теперь покрывать мою террасу.

Своей радостью Кора заразила и меня. Вдобавок все это давало отличный повод поселить Марио на Рождество у нас: ему предстояло заботливо восстановить красивый узор из подходящих друг к другу камней.

– Знаешь, Кора, здесь все-таки есть одна закавыка. Даже увидев один-единственный камень, ты сразу поняла, откуда он взялся. Так вот, не кажется ли тебе, что будущие посетители тотчас охарактеризуют нашу террасу как малую Piazza della Signoria?

– Подумаешь! Дом-то старинный, стало быть, здесь вполне могут быть и старинные камни. А наши посетители далеко не такие хитрые, как я.

– На твоем месте я не была бы так уверена. Возьми хотя бы твоего дружка с джипом, ну, который скульптор, – уж он-то, я думаю, смыслит кое-что в истории искусства.

– Значит, я дальше кухни его пускать не буду. – Кора продолжала упорствовать, проявляя неосмотрительность. Впрочем, для спасения ее чести я должна признать, что в дальнейшем наши гости и впрямь были уверены, будто терраса выглядела так всегда.

Еще нам позвонил брат Коры Фридрих. Он не согласился с тем, что его оскорбленный тон проистекает из собственной обиды, а ссылался исключительно на бедных родителей, которые отказывались понимать, чем продиктовано столь неприветливое отношение к ним со стороны родной дочери.

Я даже сказала Коре:

– Честно говоря, я всю жизнь мечтала, чтобы у меня были такие родители, как у тебя. Тебе на долю выпало незаслуженное счастье, а ты им пренебрегаешь.

– Ты идеализируешь моих родителей. Будучи ребенком, я мечтала иметь мать, которая в белом фартуке хозяйничает на кухне и печет пироги, а не такую, которая в элегантных костюмах мотается по вернисажам.

– Эмилия как раз стоит на кухне и готовит тесто для равиолей.

Кора пропустила мою реплику мимо ушей.

– А еще я хотела бы иметь отца, который починит мой сломанный велосипед или вместе со мной смастерит клетку для хомяка. Что мне проку в его благозвучных речах?

– А вот Марио немой и как раз мастерит для Пиппо конуру.

– Ты права, – засмеялась Кора, – мы завели себе новых родителей.

Эмилия попросила еще до Рождества предоставить на несколько дней в ее распоряжение нашу машину. Она хотела вместе с Марио и Пиппо нанести визит своей кузине.

– Если немой заодно освоит и вождение машины, лично я возражать не стану, – сказала Кора, – только смотрите, не наделайте глупостей по дороге, – и погрозила Эмилии пальцем.

Нагрузившись пирогами собственной выпечки, рождественской мишурой фабричного происхождения и дарами, имеющими практическое применение, оба тронулись в путь, а мы махали им вслед.

И часу не прошло, как мы осознали, что имели в лице Эмилии. В конце концов, она весь день работала не покладая рук, а в те редкие мгновения, когда не работала, возилась с Белой и с превеликим терпением и любовью помогала ему выбраться из ситуаций, порожденных его слишком рано расцветшей строптивостью.

Кора рисовала, я суетилась по хозяйству и пасла ребенка. От случая к случаю я задавалась вопросом, не следует ли дать окончательную отставку Йонасу и вторично закадрить Фридриха. Вообще-то я надеялась, что будут еще и другие возможности, а потому не стоит принимать никаких окончательных решений.

Уже через день наши экскурсанты вернулись домой. Кора услышала, как подъезжает «Кадиллак».

– Выходит, они даже целого дня не провели у этой милой кузины, – удивленно заметила она, – и за это время уже успели не поладить.

Вот так чудо. Мы вышли во двор. Всего половина пятого, но уже стемнело. Пиппо приветствовал нас от всей души. Эмилия и Марио с серьезными лицами вылезли из машины.

– Что произошло? – спросила я.

Эмилия ничего не ответила, а от Марио мы и не ждали ответа.

Все проследовали на кухню, Кора поставила на плиту чайник. Марио и Эмилия с сумрачным выражением подошли к очагу и подержали руки над горячей плитой.

И вдруг Эмилия сказала:

– А мы привезли Дона обратно.

Кора так и разинула рот, я выронила из рук чашку.

– Что?

– Дон лежит у нас в машине, мы завернули его в одеяло.

– А разве он не сгорел вместе с сеном? – спросила Кора.

– Я не могла поступить по-другому, – произнесла Эмилия. – Я и поехала туда вместе с Марио, чтобы своими глазами посмотреть, что да как. На сей раз мы одолжили вездеход у моего зятя, сказали ему, что Марио очень любит горы. Дом вообще не загорелся, кузина по телефону говорила про совсем другой дом. Скорее всего свеча тогда сразу и погасла, и все выглядело точно так, как мы оставили. Рюкзак валялся на полу, а Дон лежал рядом.