Эллисон Бреннан - Люби меня до смерти

Наступила полная тишина.

– Странный какой-то разговор, – нарушил молчание Диллон.

– Никто и не упомянул о том, чтобы обратиться в полицию, – кивнул Шон. – Я думал, что первой реакцией Фрэн – после удивления – будет звонок в полицию.

– Проект по условно-досрочно освобожденным – это, как вы говорите, серая зона, – возразила Люси. – Технически он не провоцирует преступления, но Фрэн всегда старалась избегать публичности, потому как обязательно была бы негативная реакция в прессе. ФОМД – вся ее жизнь. Я даже не знаю, что она сделала бы, если б думала, что кто-то изнутри ее организации использует ее для своих личных целей. Думаю, прежде всего постаралась бы защитить группу.

– Но ведь произошло убийство, – сказал Диллон.

Цифровая запись издала громкий шум, затем звук папок с документами, шлепающихся на стол, и шелест бумаг.

– Черт тебя побери, да где же ты? – раздраженный голос Фрэн. Снова движения, шум, потом она фыркнула: – Просто не верится! – Звук распахиваемых полок, яростный шелест бумаг, затем тишина не менее двух минут. Люси уже думала, что женщина вышла из кабинета, но наконец раздался звон ключей и грохот захлопнутой двери.

Шон посмотрел на Диллона.

– Надо было ей и в сумочку «жучок» подбросить.

– Только не Фрэн! – сказала Люси, не желая верить в слова Шона.

Затем посмотрела на Диллона.

– Ты тоже думаешь, что это директриса, – прошептала она и несколько раз быстро моргнула, чтобы смахнуть навернувшиеся на глаза слезы. – Насчет твоих слов о том, почему мстители преследуют определенную группу преступников… Младшая сестра Фрэн неоднократно подвергалась сексуальным истязаниям со стороны дяди. Они жили в бедности, мать была вынуждена работать на двух работах, Фрэн помимо школы тоже работала почти полный рабочий день, чтобы накопить на колледж, и никто не знал, что за больной извращенец на самом деле их дядя.

– Большинство рецидивистов, насилующих детей, хорошо знают, как заставить их молчать, – сказал Диллон. – Они используют систему кнута и пряника. Когда ребенок вырастает и не поддается ни на то, ни на другое, то начинает чувствовать свою вину за произошедшее. Жертвы глубоко убеждены в том, что именно их необходимо винить в произошедшем, а потому никогда не говорят об этом. Когда Фрэн узнала?

– Когда дядя задушил ее сестру. В тот день, когда у девушки началась первая менструация, он изнасиловал ее и убил. Мерзавец сказал полиции, что племянница потеряла свою невинность и он должен был остановить ее, пока она не превратилась в шлюху.

Люси говорила спокойным голосом, но в нем чувствовалась затаенная боль.

– Есть еще одно отличие между жертвами, – сказал Диллон, изучая подготовленную сестрой таблицу.

– Да, они все живут в разных местах. Нет ни одного города, в котором оказались хотя бы две жертвы.

– С другой стороны, Прентер был единственным местным из всех убитых. Вот еще одно отличие его от всех остальных.

– Хочешь сказать, парня убил кто-то другой? – спросил Шон.

– Нет, убийца тот же самый. Или та же самая группа убийц – я уверен, что их как минимум двое, а скорее всего, даже трое или больше, с учетом того, насколько масштабным теперь мне представляется этот заговор. Они избрали Прентера своей целью по иной причине, иначе не стали бы убивать его так близко к дому. Во-первых, их жертва из Вашингтона, а во-вторых, убийство совершено по личным мотивам. Нужно изучить все данные на девушек, которых он изнасиловал. Думаю, кто-то из соучастников убийства связан с одной из них. Когда парень вышел из тюрьмы, тот человек воспользовался своим положением в группе, чтобы и его включить в список, хотя Прентер не подходил под их профиль.

– Я изучила жертв, – сказала Люси. – Ничего экстраординарного. Я попросила Шона копнуть поглубже.

– Хорошо, – сказал Диллон.

– Нужно поговорить с Коди, – добавила она. – Он поможет, расскажет о всех, с кем общался. Может быть, что-то подтолкнет нас в правильном направлении.

– Люси, – резко вставил Шон, – у Коди другие проблемы. Он преследует тебя.

– Может быть, он не хотел, чтобы его сообщение звучало так зловеще…

– А как насчет всех тех случаев, когда ты чувствовала, что за тобой кто-то наблюдает? Разве это не пугало тебя?

– Да, но…

– Не придумывай для него оправданий!

– Остынь, Роган, – сказал Диллон.

Люси покачала головой:

– Шон прав. – Ей нужно было смириться с тем, что Коди пытался напугать ее. – Он следил за нами от церкви до обеда и потом до катка – я не говорила ему, куда мы направляемся, потому что сама этого не знала. Просто очень сложно представить его в роли плохого парня.

– Коди перезвонил тебе?

Она покачала головой:

– Свяжусь с ним завтра утром.

– Только не наедине, – сказал детектив.

Люси посмотрела на него. Женщина понимала, что он беспокоится за нее и старается оградить от неприятностей, но напряжение, исходившее от него, начинало зашкаливать. Еще совсем недавно он был таким понимающим – теперь же начинал вести себя так же, как ее братья. Она вопросительно приподняла бровь и сказала холодным тоном:

– Шон, я не склонна к самоубийству. Но у меня уже есть четыре брата, не дающих мне свободно вздохнуть, и пятый мне не нужен.

Роган нервно пригладил волосы рукой.

– Прости.

– Я ценю твою заботу и обещаю, что задам ему жару, хорошо? Но, думаю, будет лучше, если со мной на встречу с ним пойдет Диллон. Так будет меньше тестостерона.

– Спасибо за комплимент, – хохотнул брат, разрядив ситуацию.

Люси подняла глаза к небу:

– Ты знаешь, что я хотела сказать.

Эбигейл окликнула Ноя, стоило ему только повернуть в их коридор меж офисных ячеек ранним утром во вторник.

– Я получила данные GPS!

– Вообще-то они должны были поступить вчера.

– Да, и мне пришлось давить на их бедного президента весь день, несмотря на отсутствие какой-либо чрезвычайной ситуации.

– Прости, – Ной потер глаза. – Мы с Кейт поделили письма Мортона на двоих. До сих пор голова болит.

– Что-нибудь узнал?

– Достаточно много. Субботнюю жертву помнишь? Роберта Ральстона?

– Конечно.

– Если я правильно восстановил хронологию их переписки, он первым связался с Мортоном. Тот выходит из тюрьмы, рассылает несколько сообщений по электронной почте, чтобы все знали, что он на свободе, – и тишина. Пока Ральстон сам ему не написал в начале августа.

Ной положил толстые папки на стол и вытащил лист с кратким резюме, которое он распечатал дома.

– Шестого августа Ральстон спрашивает Мортона, не желает ли тот присоединиться к делу, которое он собирается провернуть во Флориде, только вот денег у него совсем нет. Мортон отвечает, что и сам сидит на мели, а работу автомехаником просто ненавидит. Ральстон пишет, что подумает, как можно набрать начальный капитал, хотя в этом он далеко не спец.