Сара Джио - Последняя камелия

– Мисс Хиллман, – сказала я, – спасибо огромное за то, что вы мне все это рассказали. Если у вас возникнут еще какие-то мысли, ну хоть что-то, вы бы не могли позвонить мне?

– Да, конечно, – ответила она. – Я так долго ни с кем не говорила об этом периоде моей жизни, что почти все забыла. Мой муж, да будет земля ему пухом, так ничего и не узнал. Забавно, но наше прошлое возвращается и находит нас снова.

Я кивнула и тихо проговорила:

– Да, это так.

Закончив разговор, я решила снова осмотреть дом. По средам миссис Диллоуэй уезжала в город. Миссис Клейн говорила, что она ездит в парикмахерскую, но если ее спросить, она ни за что не признается. В общем, я поняла, что отсутствие домоправительницы дает исключительную возможность незаметно покопаться в доме.

С первого дня, когда я заметила, как она проскользнула в помещение наверху, мне хотелось заглянуть туда самой.

Когда машина миссис Диллоуэй отъехала от дома, я поднялась на третий этаж в уверенности, что никто за мной не следит. Я знала, что в доме никого нет, кроме Джона, деревенского мальчишки, которого миссис Диллоуэй наняла подстричь живую изгородь перед домом. Вдали слышалось жужжание электрического триммера.

Поднявшись, я огляделась вокруг. Миссис Диллоуэй была права: на этом этаже не было ничего заслуживающего внимания, разве что здесь можно было поближе рассмотреть роспись под куполом. Я прищурилась, рассматривая херувимов, порхающих по нарисованным садам. Углы заплела паутина. Подойдя к двери, я повернула ручку. Заперто. Я толкнула дверь в надежде, что старый замок не выдержит, но он не поддавался. Со вздохом я опустилась на ковер и села на корточки.

Я рассматривала узор на ковре, износившемся и обтрепавшемся за долгие годы. Наверняка моя свекровь скоро его заменит. Она бы назвала его ужасным. Я задумалась, есть ли под ковром паркет, и задрала край. Да, под ковром блестел паркет, но вдруг я заметила отсвет металла. Нагнувшись поближе, я подобрала маленький латунный ключик. Нет, не может быть! Я встала и быстро вставила его в старый замок. Он застрял, но я легонько пошевелила им, и через мгновение ручка повернулась. Затаив дыхание, я открыла дверь.

Осторожно войдя внутрь, я поразилась открывшемуся виду. Передо мной была просторная оранжерея или то, что когда-то было оранжереей. Сквозь широкую стеклянную крышу проникали солнечные лучи. Я поняла, что она располагалась в доме таким образом, что ее невозможно было увидеть снизу. В благоговении, с колотящимся сердцем, я задержалась в беседке, заросшей ярко-розовой бугенвиллеей с таким мощным стволом, что он был толще моей талии. Дерево практически погибло, но осталась одна живая лоза, и она была усыпана пурпурными цветами. Я ощутила запах нагретого на солнце цитруса и тут же обнаружила его источник – в углу в горшке росло старое лимонное деревце. Все это наверняка принадлежало леди Анне .

Я прошла по усыпанной листьями дорожке к столу, где явно некогда красовались орхидеи. Теперь это можно было назвать кладбищем. Остались только их бурые увядшие стебли, но я могла себе представить, как они выглядели в лучшие времена, и улыбнулась, увидев табличку в одном из горшков: Леди Фиона Биксби. Видимо, она давала цветам имена . В конце концов, возможно, не было ничего страшного в этом визите в оранжерею. Леди Анна явно была творческим человеком, и это, возможно, выразилось в ее отношении к саду и именах, которые она присваивала цветам и деревьям.

Я села на скамейку у окна и задумалась о Флоре. Бывала ли и она здесь? Любила ли это место так же, как леди Анна? Я подобрала заржавевший у краев старый садовый совок. Это вызвало в памяти нежелательные воспоминания. Я крепко зажмурилась, тщетно пытаясь отогнать неприятные мысли.

Пятнадцать лет назад

Тетя Джин взглянула на настенные часы.

– Как, уже шесть? Я опаздываю на собрание. – Она обернулась ко мне: – Милая, там, в буфете, есть банка «СпагеттиОс» [11] «СпагеттиОс» – американский бренд консервированных макарон с сыром и томатным соусом. . Ты бы не могла разогреть их для себя и Майлза?

– Ты не забыла? – раздраженно напомнил ей Шон. – В прошлый раз я проверил: правительство каждый месяц присылает тебе довольно жирный чек на мое содержание.

Тетя сразу стала серьезной.

– И бо́льшая часть этих денег ушла на ремонт стены, которую ты на прошлой неделе поджег. – Тетя обернулась ко мне: – Пригляди за Майлзом. Я вернусь к восьми.

Остолбенев, я смотрела, как она вылетела из квартиры.

– Ага! – сказал Шон. – Она никогда не пропускает своих собраний и уже целый год трезвая – по крайней мере, хочет, чтобы все верили в это. – Он пошел на кухню и, пошарив на буфете, вытащил бутылку виски. Отвинтив пробку, он сделал приличный глоток и предложил мне.

Испуганная, я покачала головой.

– Давай, выпей немного, – настаивал он. – Помогает расслабиться.

– Нет, – быстро сказала я.

Шон повернулся к малышу перед телевизором.

– Может, ему подлить в бутылочку?

Я в ужасе разинула рот, потрясенная подобным предложением.

– Однажды я проделал такое, в другом доме, с малышом в Куинсе, – рассмеялся он. – Было весело.

– Это ужасно, – проговорила я.

– Ладно, пай-девочка. – Он сделал еще глоток, потом завинтил пробку и поставил бутылку обратно.

Я пошла в гостиную и села рядом с маленьким Майлзом. Он с опаской посмотрел на меня.

– Привет! Я Аманда, – сказала я ему.

Он робко улыбнулся и протянул мне безголового мишку.

– Я уверена, что мы сможем его починить. Ты не знаешь, где… его голова?

Малыш указал на пожарную лестницу рядом с кухней. Я кивнула и, подойдя туда, выглянула в открытое окно. Там, на металлической площадке, рядом с неухоженным розовым кустом в горшке лежала мишкина голова. Я подобрала ее, задержавшись, чтобы полюбоваться одиноким цветком, ярко-оранжевым, цвета заката. Слегка прикоснувшись к розе, я посмотрела на город, расстилавшийся внизу. Звучали клаксоны, сияла яркая неоновая реклама. Услышав какое-то движение за спиной, я схватилась за перила и замерла. Заметив ржавый садовый совок неподалеку, я инстинктивно схватила его.

– Эй, не пугайся так, – сказал Шон, и я ощутила его горячую руку у себя на пояснице. – Ты что, думаешь, я скину тебя вниз? – Он протянул руку, чтобы сорвать оранжевую розу. – Любишь цветы?

Я съежилась. Какое вредительство!

– Ой! – крикнул парень. – Эта чертова штуковина меня уколола. – Он протянул руку, показывая капли крови, а потом бросил розу и каблуком растоптал ее нежные лепестки.

Я отвлеклась от воспоминаний, всеми силами стараясь сосредоточиться на красоте, открывшейся мне. Я надеялась, что она затмит мое ужасное прошлое. Подойдя к дереву в горшке у беседки, я сорвала с ветки крошечный апельсинчик и улыбнулась. Конечно, это кумкват. Я откусила кусочек, давая едкому соку разлиться во рту, он помог мне прийти в себя, но в этот момент я услышала, как за спиной открывается дверь. Раздались шаги. Схватив ржавый совок, я собралась с духом.