Сара Джио - Последняя камелия

– Это будет какое-то жульничество, – объяснила она. – Я кухарка. Мне платят, чтобы я взбивала, и я буду взбивать.

– Невыносимо прощаться с летом, – сказала Сэди, с тоской выглядывая в сад из кухонного окна.

Миссис Марден окунула палец в белую миску перед собой и подняла его, проверяя густоту и вязкость, потом недовольно покачала головой и продолжила взбивать дальше.

– Какая разница, какая погода, когда нет кавалера, чтобы поехать на пикник? – проворчала она.

Сэди налила чашку чая и поставила на блюдце передо мной, не обращая внимания на ворчливую кухарку.

– Наверное, вам скоро захочется обратно в Америку.

– Да, – призналась я. – Но вчера я разговаривала об этом с мистером Бердсли и узнала, что пассажирские рейсы через Атлантику отменены, по крайней мере временно. – Я вздохнула, садясь на стул, на котором миссис Марден обычно чистила овощи.

Сэди похлопала меня по спине.

– Тоскуете по родным?

– Да, – вздохнула я. – Хоть бы написали мне. Не могу понять, почему они не пишут. Уже прошло пять месяцев.

– Вы уверены, что написали правильный обратный адрес? – спросила Сэди.

– Да. Я проверяла много раз.

Она пожала плечами:

– Может быть, им просто некогда…

– Нет, – сказала я. – Я беспокоюсь, что что-то неладно.

А что, если до них добрался мистер Прайс? А что, если?..

Миссис Марден протянула мне мешок с картошкой и нож.

– Предлагаю сделку, – сказала она с улыбкой, открывшей ее кривые зубы. – Ты почистишь мне картошку, а я расскажу, как видела лорда Ливингстона без единой нитки на теле.

Сэди застонала от смеха.

– Этот рассказ стоит картошки!

Я улыбнулась:

– Хорошо. Дети будут на уроках еще полчаса. Думаю, я успею почистить несколько штук.

Прошла неделя, за ней другая. Со старого клена в саду начали облетать листья, кружась на ветру и словно напоминая о переменчивости окружающего мира. Над Англией, как темная грозовая туча, нависла война, и мы все молились, чтобы она прошла стороной, как легкая гроза, которая больше гремит, чем проливается ливнем.

Как-то утром в начале октября я согласилась разрешить детям после завтрака послушать радио. Когда передача закончилась, я встала:

– Вот и все, дети. Мистер Бердсли сегодня утром делает в гостиной небольшой ремонт, так что вам пора отправляться в детскую.

Когда дети отправились наверх, хлопнула входная дверь и к нам ворвался мистер Хэмфри.

– Я только что из города, – сказал он, тяжело дыша, и протянул закапанную дождем газету. – Взгляните!

Заголовок гласил: НЕМЕЦКИЕ БОМБАРДИРОВЩИКИ БОМБЯТ ЛОНДОН. ЕСТЬ РАЗРУШЕНИЯ.

– О господи! – воскликнула миссис Диллоуэй и стала обмахивать лицо.

– А что с лордом Ливингстоном? Кто-нибудь слышал о нем?

– Пока нет, – сказал мистер Хэмфри. – Я уже был у мистера Бердсли. Он сейчас звонит в Лондон.

Мы бросились в кладовую дворецкого, где за конторкой сидел мистер Бердсли.

– Есть какие-нибудь известия от его светлости? – спросила миссис Диллоуэй; я даже предположить не могла, что ее голос может так дрожать.

– Боюсь, что нет, – ответил дворецкий. – Телефонная линия не работает. Нам всем придется подождать. – Он полез под стол и достал графин. – И помолиться.

Мистер Бердсли остался сторожить телефон, ожидая новостей из Лондона. Поскольку в это утро пришли маляры, миссис Диллоуэй попросила меня проверить, как продвигается их работа. Мне было интересно, как будут смотреться стены, перекрашенные в другой цвет. Последнее решение предполагало сделать их изумрудно-зелеными, что мне очень понравилось.

– Извините, – сказала я человеку в гостиной, сидевшему в кресле лорда Ливингстона спиной ко мне, он положил ноги на диван. Как возмутительно! Мистер Бердсли был прав. Рабочие совсем разленились. Их нанимаешь выполнить работу, а они только и ждут, чтобы плюхнуться в удобное кресло и отведать разносолов со шведского стола. – Сейчас же уберите ноги с мебели!

Человек в кресле обернулся. Десмонд!

– Добрейшего тебе утра, – проговорил он, вставая.

– Десмонд! – воскликнула я, бросаясь к нему. Он обнял меня и крепко прижал к себе.

– Я так по тебе соскучился, – шепнул он мне на ухо.

Я отпрянула назад, чтобы посмотреть на него.

– Почему ты не писал? Почему не звонил?

– Не мог, – ответил он. – Я участвовал в операции. Наша миссия заняла гораздо больше времени, чем ожидалось. Всякая связь была запрещена.

– Ладно, – сказала я. – Так и быть, я тебя прощаю.

– Иди сюда, – позвал он, снова привлекая меня к себе. – Не могу описать, как я по тебе соскучился.

– Мы прочесали все поместье, но никого не нашли, – сказал появившийся на пороге полисмен. – Вы уверены, что видели кого-то постороннего?

Я кивнула.

– Думаю, да. Извините, что вы зря потратили время. – Я не могла себе представить такого же внимания со стороны нью-йоркской полиции.

– Не зря. Если хотите, я могу посидеть перед домом, пока не наступит рассвет и вы не успокоитесь.

Я глубоко вздохнула:

– Да, было бы хорошо. Спасибо.

Меня утешало, что у входа в поместье стоит полицейский автомобиль, и все же я не могла уснуть, зная, что Шон где-то рядом. Я кожей ощущала его присутствие, это черное пятно моего прошлого.

– Ну, как, побудете здесь одна, мисс? – спросил полисмен утром. Он зевнул. – Если хотите, я могу прислать кого-нибудь из дневной смены, чтобы проведал вас позднее.

– Спасибо за предложение, – сказала я, заметив тени под его глазами, – но не стоит беспокоиться. Сегодня муж возвращается из Лондона.

– Что ж, ладно. И все же запирайте двери.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила я, задвигая за ним засов.

Я подошла к своей сумочке, лежащей на столе. Мэйв из полицейского участка в тот вечер, когда Шон напал на меня, дала мне конверт, но я тогда была слишком утомлена, чтобы вскрыть его.

– Вот, посмотрите, я кое-что нашла, – сказала она тогда, – для другого вашего расследования.

Я открыла конверт и вытащила лежавшие там листы – фотокопии показаний, данных официанткой местного кафе в 1942 году по делу об исчезновении ее подруги и коллеги по работе Терезы Мюллер. К материалам была прикреплена записка: «Еще одна девушка, пропавшая в сороковых. Может быть, есть какая-то связь? Удачи вам!»

Я открыла гербарий и пролистала все страницы, проверяя, не совпадет ли дата исчезновения, 25 июня 1940 года, с числами в альбоме. Нет, ничего не получилось. Может быть, мое предчувствие оказалось совершенно безосновательным? Исчезновения девушек могли быть совсем не связаны между собой и с леди Анной.

Я просмотрела показания и уже почти отчаялась что-то найти, когда в конце второй страницы вдруг заметила имя лорда Ливингстона.