Сара Джио - Соленый ветер

– О чем она? – спросила я. Уэстри пристально смотрел на меня. А я смотрела вперед, на радиоприемник.

Он вздохнул.

– Там поется: « Прижми меня к себе и крепко обними / Ты даришь волшебство; Это жизнь в розовом цвете; / Когда ты целуешь меня, вздыхают небеса; / Я закрываю глаза и вижу жизнь в розовом цвете; / Когда ты обнимаешь меня, я попадаю в новый мир; / В мир, где цветут розы; / А когда ты говоришь, ангелы поют на небесах».

– Как красиво, – восхитилась я, все еще не в силах взглянуть на него. У меня задрожали руки, и я засунула их под колени.

Уэстри встал.

– Потанцуешь со мной?

Я кивнула, взяв его за руку.

Он прижал меня к себе, и мы закачались в такт музыке, его руки лежали на моей талии. Я прижалась щекой к его груди.

– Уэстри, – прошептала я.

– Ты хотела сказать, Грейсон?

Я улыбнулась:

– Мой дорогой Грейсон.

– Да, Клео?

– Так и есть. Я Клео, ты Грейсон. Но это лишь фантазия? Или реальность? Почему, когда мы здесь, все кажется таким правильным, таким идеальным? Но когда…

– Когда мы там, – прервал он меня, указав на окно, – все меняется?

– Да.

– Так уж вышло, – просто ответил он. – Здесь наш рай. А там все сложнее.

– Так и есть. Сегодня я сомневалась, стоит ли сюда приходить, потому что испугалась, что ты отдаляешься. Та история с полковником Донехью – почему ты ничего не рассказываешь о ней?

Он приложил палец к моим губам.

– Ты поверишь, если я скажу, что защищал тебя?

Я удивленно на него посмотрела:

– Защищал меня? От чего?

– Там, за окном, сумасшедший мир, Анна. Война. Ложь. Предательство. Печаль. Вот что нас окружает. – Он заключил мое лицо в ладони. – Следующий раз, когда забеспокоишься, что я отдаляюсь, приходи сюда. Приходи в бунгало, и ты почувствуешь мою любовь.

Любовь. Уэстри любит меня. Остальное не важно. Я прижалась к нему еще крепче, и у меня внутри пробудилось нечто, похожее на голод, незнакомая тоска, которой мне не приходилось испытывать с Герардом. Страсть. Об этом говорила Китти?

Уэстри сделал шаг назад.

– Только посмотри, – восхитился он, – ты просто видение. Я тебя сфотографирую.

Он достал из рюкзака фотоаппарат и попросил меня прислониться к стене.

– Готово, – объявил он, щелкнув вспышкой. – Великолепно.

– Теперь ты, – попросила я, взяв фотоаппарат у него из рук. – Хочу твое фото. Хочу запомнить этот вечер, это мгновение.

Он не стал спорить и тоже прислонился к стене. Я посмотрела ему в глаза сквозь линзу, надеясь запомнить этот миг навсегда, и нажала на кнопку.

Я положила камеру на стол. Уэстри взял меня на руки и опустил на кровать, в его объятьях я почувствовала себя легкой, как перышко. Я провела ладонями по его рукам, сильным и крепким. Его губы прикоснулись к моим, и сердце забилось сильнее, я вдохнула знакомый аромат его кожи: он словно опьянил меня. Я расстегнула рубашку и коснулась его груди. От моих прикосновений его мускулы вздрогнули, и он улыбнулся. Когда он дотронулся до молнии на платье, я затрепетала. Он раздевал меня с нежностью и любовью, лаская и страстно целуя мое тело, и я подумала: мечтал ли он об этом мгновении тысячу раз, как мечтала я?

Наши тела словно были созданы друг для друга. Предназначены друг для друга. Я закрыла глаза, пытаясь запомнить каждую секунду, каждый вдох, каждое прикосновение, а когда все кончилось, мы нежно обнялись, крепко прижавшись друг к другу. Наши сердца бились в унисон, как волны на берегу возле бунгало.

– Уэстри, – прошептала я.

– Да, любимая?

– Что будет, когда все это кончится?

– После войны?

– Да. Когда мы вернемся домой.

– Хотел бы я знать, – вздохнул он, целуя меня в лоб.

Я почувствовала прохладу помолвочного кольца и инстинктивно отодвинулась от Уэстри.

– Вспомнила о нем, да?

Я вздохнула:

– Все так сложно.

– Но не в том случае, когда любовь очевидна.

Для Уэстри все было просто. Мы друг друга любили. И точка. Но я уже дала слово Герарду, который, возможно, прямо сейчас сражается на фронте за свою жизнь. Герард, который ждет, когда я стану его женой. Как я могла с ним так поступить?

Я подняла взгляд на Уэстри. Заглянув ему в глаза, я окончательно убедилась, что люблю этого человека всей душой. Я нежно поцеловала его и положила голову ему на плечо. Мы долго слушали по радио французские песни, позабыв обо всем – о людях, о местах, даже о времени, и, наконец, мои веки отяжелели.

Не знаю, сколько прошло минут или часов, но я вскочила с кровати, услышав, что снаружи захрустели ветки. Я поспешно оделась и выглянула в окно, застегивая молнию на платье. На пляже виднелась какая-то тень.

– Как думаешь, кто это? – прошептала я Уэстри, который быстро встал, надел брюки и рубашку. Не застегивая пуговиц, он открыл дверь. Я пошла за ним, осознав, что совсем потеряла счет времени. Китти и остальные, должно быть, в панике.

– Кто там? – окликнул Уэстри отдаленную фигуру.

– Это я, – послышался знакомый голос, – Китти.

Мы вышли из чащи, и луна осветила ее лицо. Она явно была напугана.

– Анна? Это ты?

– Да, – ответила я, вдруг забеспокоившись из-за растрепанных волос. Я полностью застегнула платье? Что она подумает, увидев полуодетого Уэстри?

– Ой, – воскликнула она, заметив рядом со мной Уэстри, – я не хотела мешать. Мы просто собрались уезжать и нигде не могли тебя найти.

– Прости, Китти, – смущенно извинилась я, – я потеряла счет времени.

Китти не могла увидеть бунгало, и это меня успокаивало.

– Мне пора, – сказала я, повернувшись к Уэстри. Боже, как он был хорош. Мне так не хотелось уходить! Хотелось остаться с ним навеки. – Спокойной ночи, Уэстри.

– Спокойной ночи, Анна, – ответил он, загадочно улыбаясь.

Мы с Китти молча пошли по пляжу, но она все-таки заговорила:

– Любишь его, да?

– Китти!

Она взяла меня за руку.

– Все в порядке, – сказала она, – мне не важно, кого ты любишь. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты счастлива?

Я посмотрела на луну, сияющую над нами, и обернулась на пляж, ведущий к бунгало.

– Да, – ответила я, – я никогда не была так счастлива, как сейчас.

На обратном пути никому из нас не было дела до неровной дороги. Ни Стелле, уютно положившей голову на колени Уиллу, ни Мэри, увлеченной беседой с Лу, ни задумчивой Китти, ни тем более мне – ведь мое сердце переполняла истинная, безупречная любовь. Но вместе с ней пришла и огромная тяжесть – мне предстояло принять решение. Причем скоро.

– Вы слышали? – спросила за завтраком Лиз. – Мужчины уезжают. Почти все. На острове, к югу отсюда, какое-то крупное сражение. Дело серьезное.

Я встретилась взглядом с Мэри. В ее глазах читалась тревога за Лу. Интересно, догадалась ли она, как я переживаю за Уэстри.