Джеймс Кэрол - Смотри на меня

Лифт остановился на третьем этаже, и я вышел в ярко освещенный коридор, наполненный запахами и звуками больницы. Мне навстречу шла чернокожая пара. Им было около пятидесяти, они были высокими и стройными. Женщина, увидев меня, улыбнулась. На ней была яркая одежда в красно-желтых тонах и большой серебряный крест на шее. Она протянула руку для пожатия, а потом взяла мою руку в свои. Они были теплые и мягкие. От нее шел еле уловимый аромат лаванды.

– Очень приятно познакомиться с вами. Тэйлор столько о вас рассказывал. Меня зовут Роза. А это Малкольм, – улыбнулась она, повернув голову к мужу.

– Приятно с вами познакомиться. Как он?

– Лучше, – Роза все еще держала мою руку, словно не желая отпускать. – Спасибо вам за то, что спасли жизнь моему сыну.

Роза еще раз улыбнулась мне, прежде чем отпустить мою руку и передать ее Малкольму. Он был почти таких же размеров, как и сын, – может, на пару сантиметров ниже. В его лице я рассмотрел то, каким со временем станет Тэйлор. Приятное лицо, в котором отражалась сила, гордость, целостность. Моя рука утонула в его ладони – грубой и шершавой от десятилетий тяжелого ручного труда.

– Спасибо вам, – сказал он.

Я не знал, что сказать и куда смотреть. Я тяжело переношу похвалу, а эта похвала была еще и незаслуженной. Если бы я лучше разобрался в ситуации, Тэйлор сейчас не был бы в больнице. Его родители благодарили меня, вместо того чтобы гнать с глаз долой.

– Он не спит?

– Он просыпается и засыпает, – сказала Роза. – Но когда мы уходили, он не спал, и я уверена, что он будет очень рад вас видеть.

Мы попрощались, и они пошли в сторону лифтов. Я прошел пару шагов и внезапно остановился. До меня только что дошло, что сказала Роза. Если бы я не был так взволнован, я бы обратил внимание сразу. Я побежал к лифтам и еле успел, потому что подошел лифт и как раз открывались двери.

– Роза, – крикнул я.

– Все в порядке? – обернулась она.

– Да, все хорошо. Вы только что назвали своего сына Тэйлором.

Она озадаченно посмотрела на меня.

– Так его зовут, как же еще мне его называть?

– Нет, вы не поняли. Вы его мать. Матери зовут детей не по фамилии, а по имени. И обычно без сокращений, всегда полным именем – Роберт, а не Роб, Майкл, а не Майк. Мне кажется, даже в Конституции это как-то отражено.

Она понимающе кивнула и улыбнулась.

– Его зовут Тэйлор.

Теперь уже я был озадачен.

– Лучше пусть Малкольм объяснит сам.

Малкольм покачал головой так, что стало понятно, сколько раз в жизни ему пришлось рассказывать эту историю.

– Двадцать два года прошло, а она все напоминает и напоминает мне о ней. Вы женаты?

– Нет.

– Если когда-нибудь женитесь, думайте над каждым словом, потому что ни одно из них не будет забыто, ни одно.

– Не понимаю.

– Когда я пошел зарегистрировать рождение Тэйлора, по дороге я зашел в бар пропустить стаканчик.

– Если бы один стаканчик, проблем бы не было, – фыркнула Роза. – Но одним ведь ты не ограничился, да?

– Ну и что! У меня сын родился, я что, не мог отпраздновать?

– Праздновать – это одно. А напиваться в стельку – совсем другое.

– В общем, в заявлении я ошибся и вписал имя Тэйлор и в графу «имя», и в графу «фамилия». Мы хотели это исправить, но с новорожденным было столько хлопот, что никак не могли вырваться. Мы так и звали его Тэйлором и стали даже шутить на эту тему. К тому времени, когда мы немного отошли от бессонных ночей и снова стали видеть белый свет, мы настолько привыкли к имени, что так и не стали его менять.

– Я хотела назвать его Дэвидом, – вмешалась Роза. – Но это имя не подходит. Он Тэйлор, и все.

– Да, он точно Тэйлор, – согласился я.

Попрощавшись с Розой и Малкольмом у лифтов, я пошел по коридору в реанимационное отделение, не переставая улыбаться. Я обожаю чувство, которое возникает, когда наконец находишь решение давней загадки. Тэйлор лежал на второй кровати от входа и спал. Он выглядел чуть лучше, чем в последний раз, когда я его видел. Он был весь забинтован от пояса до шеи, а лицо его было просто ужасно – глаза распухшие, в синяках, губы тоже распухли. Шеперд на нем оторвался от души.

Но дышал он самостоятельно, и, судя по медицинскому монитору, у него были нормальные давление и пульс. Ханна сидела рядом и держала его за руку – точно так же, как когда врачи «скорой» спасали его жизнь.

– Как он? – прошептал я.

Ханна повернулась и устало улыбнулась. На ней была футболка с группой «Чаща сорняков», про которую я опять же ничего не слышал. Руки у нее были перебинтованы, на лице и кистях виднелись царапины и порезы.

– Хорошо, – прошептала она. – Врачи говорят, что, если все будет нормально, они уже через пару дней переведут его в палату.

– Отлично! А как ты сама?

– Я хорошо.

– Ну да, конечно. Ты когда спала в последний раз?

– Ну как я могу спать?

– Твои мучения Тэйлору не помогут. Ты должна заботиться о себе.

– Да? – засмеялась Ханна. – Кто бы говорил.

– Ну а кто, как не я?

Мы замолчали и погрузились в звуки медицинских аппаратов жизнеобеспечения – через пару кроватей вдыхал и выдыхал прибор искусственного дыхания, где-то тихо шелестели вентиляторы. Нигде ничего не пикало – это выдумки. В реанимации что-то начинает пищать, только если есть проблема.

– Спасибо, что спасла мне жизнь.

– Не льсти себе, – засмеялась Ханна. – Я сделала это не чтобы тебе жизнь спасти, а чтобы убить того козла, который избил Тэйлора. Я воспользовалась ситуацией.

– Неважно. Все равно спасибо.

– Привет, Уинтер, это вы?

Тэйлор чуть приоткрыл глаза – ровно настолько, что я смог увидеть его зрачки.

– Хорошо выглядишь, Тэйлор.

– Нет, выгляжу я ужасно. Мне даже зеркало не приносят – настолько ужасно я выгляжу.

– Лучше лежать в больнице, чем в гробу.

Уголки губ Тэйлора поползли вверх. Улыбнуться более широко он сейчас не мог.

– Шеперд все-таки, да? Никогда бы не сказал.

– Да что ты.

Уголки губ снова направились вверх. С чувством юмора все было в порядке.

– Он попросил меня достать фонарь из его багажника. А очнулся я только в больнице.

– Не казни себя. Шеперд нас всех одурачил.

– Только не вас.

– Ну, я слишком долго его вычислял.

– Вы тоже не казните себя. Самое главное, что вычислили же.

Я улыбнулся такой же слабой улыбкой, что и Тэйлор, но это потому, что мне было не смешно. Тэйлор просто хотел успокоить меня. А учитывая обстоятельства, это было неправильно.

– Ханна рассказала мне, что вы для меня сделали, – продолжил он. – Спасибо! Все могло закончиться совсем иначе.

Он не стал уточнять, как именно иначе. Все было понятно и так. Его веки подрагивали, и ему становилось все тяжелее держать их открытыми. Говорить он стал протяжно и сонно. Он был похож на ребенка, который пытается не заснуть, чтобы не пропустить что-то интересное. С самого начала Тэйлор напоминал мне ребенка, запертого во взрослом теле. И с тех пор ничего не изменилось. Хотя в то же самое время изменилось все.