Лоренс Блок - Дьявол знает, что ты мертв

– А он не смотрел?

– Говорю же, нет. Я поняла, что моя особа его не слишком интересует, а потому и мой интерес к нему сразу пропал. Мне надо на жизнь зарабатывать, и это главное. Вот почему я перестала обращать на него внимание. Потом случайно бросила взгляд, а он уже разговаривал по телефону.

– В котором часу это было, вы, конечно, не запомнили?

– Я вас умоляю! – ответила она. – Я знала только, что наступил вечер, потому что стемнело.

– Так я и думал.

– Потом у меня наклюнулся клиент, – продолжила она. – Один джентльмен, с которым я уже это делала раньше, хотя постоянным я бы его не назвала. Ездит на универсале «вольво» с номерами из Нью-Джерси. Один из скрытых любителей клубнички. Мы с ним отъехали за угол и припарковались.

Она сунула указательный палец себе в рот и стала его посасывать, не сводя при этом с меня глаз.

– На это много времени не требуется, – сказала она.

Я посмотрел на Ти-Джея. Он делал невозмутимое лицо, но давалось ему это с трудом.

– Потом я вернулась на свою обычную точку. Теперь дайте вспомнить. Я стояла по другую сторону авеню от него, ближе к углу Пятьдесят четвертой улицы. Он торчал на углу Пятьдесят пятой перед автосалоном «Хонда». Видела ли я его в тот момент? Не думаю. У меня не было причин смотреть в ту сторону.

– Ну и…

– И как раз тогда рядом со мной остановилась машина. Мужик опустил стекло, и мы начали с ним разговор о работе. Правда, говорили недолго. Не сошлись в условиях. Но мы еще не успели закончить, когда кто-то начал стрелять.

– На противоположной стороне авеню?

– Судя по звуку, да, но уверенности у меня не было. Я даже не сразу поняла, что это были выстрелы, хотя что еще это могло быть?

– Сколько всего вы слышали выстрелов?

– Думаю, три. Но об этом говорили по телевизору. А тогда я их не считала. Мне все еще приходилось базарить с тем мужчиной, пусть я и знала, что ничего с ним не выйдет. Этот извращенец хотел трахнуть меня без презерватива. «Я не боюсь от тебя заразиться, – говорит. – Сразу видно, что ты чистая и здоровая». Правильно, отвечаю. И хочу здоровой остаться, спасибо на добром слове. Так что у меня башка была занята не выстрелами. На этом разговор закончился, он собрался уезжать, и как раз в этот момент грохнул четвертый выстрел.

– Сколько времени прошло между третьим и четвертым выстрелами?

– Не знаю. До меня только тогда дошло: а ведь уже стреляли раньше. Я все слышала, но думала совершенно о другом.

– Что же вы сделали, услышав четвертый выстрел?

– Посмотрела в ту сторону, откуда донесся звук. Но машина все еще маячила у меня перед глазами, и другой транспорт на авеню загораживал обзор. Того угла я почти не могла разглядеть. А когда сумела, то Глен уже лежал на тротуаре. Только я не сразу сообразила, что это тот самый мужчина, кого я видела раньше.

– Потому что еще не знали, как его зовут?

– Нет, не поэтому. Он лежал лицом вниз, и это мог быть кто угодно. Я-то считала, что тот мужчина давно ушел, пока я трепала языком с придурком без презерватива. Позже, конечно, я увидела фото в газетах и поняла, что это тот самый. А тогда я узнала только Джорджа.

– Джорджа Садецки? Но ведь вы и его не знали, верно? Пока не прочитали газет и не посмотрели телевизор?

Она покачала головой.

– Вот с Джорджем я часто сталкивалась прежде, – сказала она. – Сначала даже побаивалась его. Он мог так на тебя зыркнуть своими глазищами – хоть стой, хоть падай! Но все только и говорили: «А, это же Джордж! Он мухи не обидит». И при встрече я стала с ним здороваться: «Привет, Джордж!» Но он ни разу не отозвался.

– И вы видели его в вечер убийства?

– Да, он склонялся над телом.

– Вы в тот момент впервые заметили его тем вечером?

– Не могу точно сказать. Поймите, Джордж для нас стал частью пейзажа. У меня не было причин запоминать, видела я его или нет, как и считать, сколько раз видела. Я могла видеть его тогда же, а могла не встречать целую неделю. Заметила ли я их вместе с Гленом раньше? Нет. Только уже после стрельбы.

– И он наклонился к телу? Что, по-вашему, он мог делать?

– Не разглядела. Вероятно, проверял, жив мужчина или нет. А быть может, лез в карман за бумажником.

– Вы сразу решили, что это он застрелил Хольцмана?

– Нет, потому что увидела Джорджа, а его я привыкла считать безвредным.

– Вы не знали, что у него есть пистолет?

– Мне никто не говорил об этом, а он сам уж точно мне его не показывал.

– Вы не видели пистолета в его руке, когда он склонился над телом?

– Нет, вот только я смотрела издалека. Контактные линзы были на мне, но все равно с такой дистанции я не смогла бы различить, есть у него в руках что-нибудь или нет. Хотя впечатление осталось, что у него обе руки были свободны.

Я еще несколько раз задал ей те же вопросы в разных формах, но не продвинулся ни на шаг дальше. Она более четко описывала то, что видела, чем я мог предполагать, но, к сожалению, упустила сам момент стрельбы. Ее показания делали версию невиновности Джорджа лишь чуть более вероятной и только. Если существовал другой потенциальный убийца, ее слова ничем не подтверждали этого.

Я спросил о других возможных свидетелях.

– Не знаю, был ли кто еще, – ответила она. – На той точке настоящая жизнь начинается только после полуночи, а самый разгар – между двумя часами и половиной пятого утра. Наши клиенты любят сначала основательно посидеть в барах и накачаться спиртным. Большинство баров закрываются как раз в четыре. И мужики либо разбредаются по домам, либо продолжают искать на свои задницы новых приключений.

– А почему же вы оказались там рано?

– Мне так больше нравится. Как говорят наши темнокожие сестры из Индии, мангусту главное не проспать свою кобру. Клиентов меньше, зато и конкуренции никакой. Хотя мне никакая конкуренция не страшна. – Она искоса бросила на меня кокетливый взгляд. – Но самое главное, не люблю связываться с пьяными. Лучше подобрать мужика, пока он трезв. А еще лучше – женатого. Вы не женаты? Не вижу на вас кольца.

– Нет, не женат.

– Но Ти-Джей сказал, у вас кто-то есть.

– Это так.

Она вздохнула:

– Всех порядочных мужчин уже расхватали. Так о чем я? Да, о том, почему рано выхожу работать. Потому что мне нравится побыстрее начать, заработать свое и закрыть лавочку, как только я могу себе это позволить. Тогда остаток ночи можно посвятить самой себе. Но сначала надо закончить с бизнесом. Кстати…

– В чем дело?

– Мне неприятно поднимать эту тему, но Ти-Джей сам обещал, что компенсируют мое время.

Я вынул из бумажника две пятидесятидолларовые бумажки, и она устроила целое шоу, пряча их за лиф своей пижамы.

– Спасибо. Неловко брать деньги за простой разговор, но вы не поверите, какие сейчас цены у докторов, а страховка «Синего креста» не покрывает расходов. Хотя у меня все равно нет их полиса. – Она снова коснулась адамова яблока. – Уже очень скоро я избавлюсь и от этого маленького недостатка, и здесь будет ваш вклад тоже. Надеюсь, это принесет вам удовлетворение, хотя в вашей работе, должно быть, достаточно иных источников для довольства собой.