Лиза Гарднер - Опасное положение

Джастин… нож в окровавленной груди…

Я опустилась на кафельный пол. Вода хлестала по спине. Я задыхалась, жадно глотая воздух.

Замелькали воспоминания о нашей жизни. Все те мгновения, когда я по-настоящему видела мужа. Все те мгновения, когда он наверняка по-настоящему видел меня. Первый раз, когда мы занимались любовью. Священник, объявляющий нас мужем и женой. Джастин с кричащей новорожденной девочкой на руках. А потом он же, умирающий передо мной.

Его взгляд. Джастин знал, что умирает. Чувствовал, как зазубренное лезвие входит меж ребер. В его глазах не было ни злости, ни упрека. Только сожаление.

«Мне будет не хватать нас», – сказал муж. И он был готов уступить и дать мне развод, но ему «будет не хватать нашей семьи».

Я плакала? Трудно понять. Вода лилась на шею, стекала по лицу.

Нужно организовать похороны, подумала я. Как хоронить без тела? Наверное, лучше подождать, пока полиция найдет… труп. Пока детектив шерифа и его помощники не вернут мужа мне. И Эшлин. Она бы попрощалась с отцом. Ей нужно логическое завершение, как и мне тридцать лет назад.

Эта мысль резанула по живому. Столько усилий и жертв, а в конечном итоге я так и не уберегла дочь от самой глубокой раны. Теперь и она потеряла отца. А мне предстояло занять место своей матери, которая пыталась удержать все на плаву. Разбираться с финансами. А они в плачевном состоянии.

Что, если мы потеряем особняк и будем вынуждены переселиться в многоквартирный дом? Что, если Эшлин никогда не пойдет в колледж? Дочь непредусмотрительного отца. Как и я когда-то…

Я не могла дышать. Ловила ртом воздух, но тот не попадал в легкие. Неужели я пережила три дня в заброшенной тюрьме, только чтобы скончаться в собственной ванной?

Потом в памяти всплыл… гидрокодон. Таблетки в оранжевом флаконе. Они до сих пор в моей сумке на кухонном столе. Впрочем, у меня были и другие заначки. Полдюжины таблеток у задней стенки ящика со столовым серебром, еще десять в дорожной шкатулке для драгоценностей, штуки четыре на донышке хрустальной вазы в серванте. В общей сложности около двадцати таблеток на экстренный случай.

Я встала. Во рту по-прежнему отдавало апельсинами, но мне было все равно. Я собиралась выйти из душа, спуститься вниз и добраться до первой же заначки. Только разок, конечно. После недавних испытаний я заслужила.

Я ополоснула волосы.

Нет, не надо. Я сказала Джастину, что буду сильной ради дочери. Тогда, в камере, он не зря вытянул из меня обещание. Наверное, сомневался в успехе операции и хотел быть уверен, что я смогу вырастить дочь без него.

Всего две таблетки, подумала я. Снять лишний стресс. Все тело ныло. Мне нужно было отдохнуть. После нормального сна я смогу позаботиться о дочери лучше.

Интересно, моя мать чувствовала то же самое, когда в очередной раз смотрела на пачку сигарет? Знала же, что не стоит. Но изнемогала под тяжестью мира, под грузом родительских обязанностей. Она вкалывала как прóклятая. И заслуживала хотя бы немного отдыха.

Джастин ради меня расстался с жизнью.

Неужели так трудно ради него бросить викодин?

Я выключила воду.

Одну таблетку. Всего… одну. Чтобы ослабить симптомы ломки. Разумный шаг.

Да.

Нет.

Выпить.

Завязать.

Я открыла дверцу кабинки, чтобы взять полотенце.

И увидела мужчину, стоящего на пороге ванной.

Я узнала его не сразу. С минуту я стояла в стеклянной ловушке. Вода стекала с обнаженного тела. Мужчина зловеще улыбнулся, и я сообразила. Глаза были другого цвета – карие, не ярко-голубые. Крашеные волосы полностью сбриты. Черный камуфляж сменила элегантная повседневная одежда. Но его гнусное, безжалостное лицо нисколько не изменилось. Над левым глазом красовалась ссадина – несколько часов назад дочь угодила в него рацией.

Я схватила полотенце и выставила его перед собой.

Не самая лучшая защита от убийцы мужа.

– Соскучилась? – протянул Мик и оперся о дверной косяк, перекрыв выход массивной фигурой.

Я была у него в руках. Он смаковал момент.

– Как… – выдавила я, облизнув губы.

Горло пересохло. Мысли крутились вихрем. Эшлин. Внизу на диване. Боже, только бы не проснулась! И ведь просила пистолет. Почему я так и не спустилась за ним в подвал? Надо было сначала достать оружие из сейфа, а потом лезть в душ!

– Я же перепрограммировала систему…

– У нас есть свой антиблокировочный код. Его нужно знать, чтобы отменить, а ты не знала. Никудышные у тебя разведданные. – Он усмехнулся. – Это называется ирония, детка.

– За домом наблюдает полиция, – начала я.

– Ага. Две патрульные машины. Одна спереди, другая сзади. Чередующиеся интервалы. Что не проблема, так как мне понадобилась всего минута, чтобы вбить код, открыть гараж и снова его закрыть. Копы вернутся, увидят, что снаружи тишь да гладь, и поедут дальше.

– Ошибаешься. Сейчас появятся два детектива. В деле новый поворот. Поэтому я и мылась. Готовилась к допросу.

Он замер и склонил голову набок, внимательно меня изучая. Прошло секунды две.

– Ты блефуешь, – объявил. – Неплохая попытка. Приятно, когда ради тебя стараются.

Он ринулся вперед. Так быстро, что я ахнуть не успела. Первой реакцией было отскочить назад в душевую, но я не хотела оставаться в этой западне. И потом вряд ли кафель помешал бы Мику сделать то, что он намеревался.

Я стегнула его полотенцем и, видимо, задела рану на лице, потому что он вскрикнул. Я хлестнула еще раз, но он поймал конец и потянул меня к себе. Тогда я отпустила. От неожиданной потери противовеса Мик отшатнулся. Улучив секунду, я бросилась к двери, выставив локти и пытаясь на ходу опять задеть его по голове.

Он схватил меня за талию. К счастью, мокрая кожа выскользнула из его пальцев. Я пробежала через спальню, кидая за спину что ни попадя. Куда теперь? Что делать? Интуиция подсказала спуститься вниз. В переднюю. На улице разъезжали патрули. Мне было плевать, что я голая. Лишь бы выскочить за дверь…

Нет. В гостиной спит Эшлин. Нельзя ее оставлять.

Позади загромыхал Мик. Подавив всхлип, я поднажала. Быстрее, быстрее, быстрее. Опять гонка. Неужели я снова ее проиграю? Я зарулила на нижнюю площадку, метнув взгляд наверх, и мельком увидела лицо Джастина. Каменное. Мрачное. Решительное. Стоп, не Джастина, Эшлин. Моей дочери Эшлин…

– Пригнись, – твердо сказала она.

Я послушалась. Эшлин замахнулась отцовской клюшкой для гольфа. В последнюю секунду Мик с ревом обернулся. Удар пришелся ему в плечо. Взвыв от боли, мерзавец вырвал клюшку из дрожащих рук дочери и занес над головой. Я бросилась на него и обхватила за колени. Он пошатнулся на ступеньке, выронил клюшку и вцепился в перила.

Мы с Эшлин опять рванули. Но не к парадной двери – слишком много возни с замками. Мы устремились в кухню. Какой-то первобытный инстинкт повел нас в помещение, забитое подручным оружием.