Самюэль Бьорк - Я путешествую одна

– Как дела с раком легких? – спросила Миа, опустив окно.

– Даже не пытайся, – прорычал Мунк. – Я не пью, я не…

– Не пьешь кофе, имеешь право хотя бы на сигарету, знаю-знаю, – продолжила за него Миа.

– По какому поводу такое хорошее настроение?

– Да просто так. Мне кажется, я до чего-то додумалась. Возможно.

– И до чего же?

Мунк свернул с Драмменсвейен и выехал на Хёвиквейен.

– Знаешь, вся эта символика… – сказала Миа.

– Да?

– Тебе не кажется, что она немного не согласуется?

– Может быть. Это твоя область.

– Нет, правда, Холгер, я так думаю.

– Я понимаю, но не могу следовать за всеми поворотами твоих рассуждений. Меня начнет мутить.

Последнюю фразу он пробормотал, паркуя машину около дома престарелых Хёвиквейен.

– Вот и приехали, – вздохнул он, выключив зажигание.

Миа была уверена, что если бы Холгер был верующим, он бы сейчас перекрестился. Он явно не радовался предстоящему разговору.

– Все нормально, – сказала Миа. – Расслабься.

– Закурю последнюю, – сказал он, выходя из машины.

Миа последовала за ним, сняв очки. Самочувствие немного улучшилось. И тут, в Хёвике, было неплохо. Она все-таки не пожалела, что поехала с Мунком.

– Давай потренируемся, – сказал Мунк, зажигая сигарету.

– Сейчас?

– Да, почему нет? Хочу заглянуть в твою голову.

– Ладно, – сказала Миа, присев на капот. – Какой был первый знак от преступника?

– Разве мы не женщину ищем?

– Да наплевать, какой был первый знак?

Мунк пожал плечами.

– Платья?

– Нет.

– Рюкзаки?

– Нет.

– Мк.10:14. Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им?

– Нет.

– Тогда что?

Мунк вздохнул и затянулся.

– Ане ЙВ, – сказала Миа.

– И почему же это первый знак?

– Потому что он не согласуется. Все остальное согласуется, а это – нет. Это часть целостного профиля, но нам не нужно сюда смотреть. Нам нужно смотреть снаружи.

– И что же? – спросил Мунк, явно заинтересовавшись.

– Что было первым, что не согласуется?

– Имя на учебнике?

– Именно. Очевидный сигнал, не правда ли?

– Сигнал чего?

– Осознания, Холгер, боже мой, ну соберись уже.

– Осознания?.. Все, я сдаюсь. – Холгер еще раз затянулся и выпустил дым вверх к весеннему солнцу. – Ладно, осознание. Остальные знаки – это аффект. Обмывание тел. Платья. Школьные вещи. «Ане ЙВ» написал человек, осознающий это? Это сделано с целью? Проснувшимся человеком?

– Молодец, Холгер, – Миа с иронией похлопала в ладоши.

– Да-да, я еще не совсем из ума выжил.

– И что значит «Ане ЙВ»?

– Хёнефосс.

– Именно. А что было вторым знаком?

– Кровь свиньи?

– Нет, это третий.

– А что было вторым?

– Помнишь три входящих сообщения Рогеру Баккену?

– Да?

– Какое из них выбивается?

– А какие-то из них не выбиваются?

– Боже, Холгер, да, ну давай же, соберись. Икар летал слишком близко к солнцу. Крылья орла. Bye, bye, birdie – это мюзикл для геев. Баккен был геем с татуировкой птицы. Все подходит, кроме Who’s there? Эта фраза не подходит к остальным.

– Это и есть знак номер два? Who’s there?

Миа кивнула.

– И что это означает?

– Я пока не уверена, но вчера я узнала, что это вступительная реплика Гамлета.

Мунк зажег еще одну сигарету, нервно бросив взгляд на входную дверь. Миа чуть не засмеялась. Взрослый мужчина, начальник отдела, и боится разговора с собственной матерью.

– И скоро в Национальном театре премьера «Гамлета»? Телефон Вероники Бах? Правнук? Тут нужно искать?

– Я не уверена, – сказала Миа, подумав. – Я узнала, что нам нужно искать, но не узнала, зачем. Дальше я пока не дошла.

– А кровь свиньи – это номер три?

Миа кивнула.

– И что это значит?

– Я же сказала, что пока не дошла до этого, – сказала Миа, достав пастилку из кармана. – Мы зайдем уже внутрь или будем стоять тут весь день? Если нам станет скучно, можем пойти на поле для гольфа Баллерюд.

Миа показала на вывеску на другой стороне дороги.

– Что ты имеешь в виду?

– Отличное название, тебе не кажется? Поле для гольфа Баллерюд.

Мунк покачал головой, не понимая, почему она в таком хорошем настроении. Он не понял ее шутки, ведь то, что ему сейчас предстоит, совсем не повод шутить. Он затушил только что зажженную сигарету и первым вошел по лестнице в дом престарелых.

Дом престарелых Хёвиквейен – для обеспеченных людей, в этом нет никаких сомнений. Типичное для западного побережья место, подумала Миа, когда они вошли в светлое открытое фойе. На первый взгляд там было ни пятнышка. Чисто и красиво, новая мебель, современное освещение, оригинальные картины на стенах. Миа узнала нескольких художников. Ее мать, Ева, очень интересовалась искусством и водила девочек на выставки, как только появлялась возможность. Также на стенах висели различные фотографии. Отдельный шкаф был полон кубков. Поездки и по стране, и за границу. Турниры в бридж. Боулинг. Хоть это место и было чем-то вроде последнего места отдыха, ничто не указывало на это. В доме престарелых Хёвиквейен жизнь для человека не заканчивалась, пока он не искупается в Мертвом море или не получит премию за выращенную тыкву.

– Пожелай мне удачи, – вздохнул Мунк и исчез в одном из коридоров.

В одноместную комнату, догадалась Миа. С собственной ванной, телевизором, радио и обслуживанием круглые сутки. Здесь старикам не нужно сидеть днями в своих подгузниках без еды и воды. Миа села в кресло и взяла газету. «Нам за 60». Журнал твоего лучшего возраста. Тренировки препятствуют слабоумию. Топпен Бех [20] нашла помаду, подходящую к цвету машины. Миа представила, что бы ее бабушка сказала про такое место и такие журналы и улыбнулась. Отложив газету, она хотела взять следующую, но тут ее взгляд упал на один из дипломов на стене. Рождественский турнир по канасте [21] в доме престарелых Хёвиквейен, 2009 год. Победитель: Вероника Бах. Миа быстро встала и посмотрела на него внимательнее. Ну да, Вероника Бах. Это, должно быть, она же. Она подошла к стеклянной стойке и позвонила в колокольчик. Через несколько секунд появилась одна из медсестер.

– Здравствуйте, чем могу помочь?

Медсестра подходила ко всему остальному в доме престарелых. Приветливая, красивая и розовощекая. Может, они нанимают только тех, кто хорошо вписывается в интерьер, подумала Миа. Никакие старики не гнули спины за углами здесь, в Хёвиквейен. Девушка была примерно ее возраста. Высокая и прекрасная, с ярко-голубыми глазами и черными волосами, собранными в тугой конский хвост.

– Меня зовут Миа Крюгер.

Она было хотела предъявить удостоверение, но передумала.

– Меня зовут Малин, – сказала девушка. – К кому вы пришли?

– Я здесь с другом, с Холгером Мунком. Он навещает мать.