Рут Ренделл - Пусть смерть меня полюбит

– Забудь об этом, – оборвал ее Найджел. – Это только твои обещания. На деле будет по-другому. Они вытрясут из тебя всё. Запомни крепко-накрепко – ты едешь с нами.

Первая волна часа пик вылилась из Лондона как раз тогда, когда они въезжали в город. На этот раз Марти свернул на Северную окружную дорогу в Вудфорде, и они почти без задержек добрались до Финчли. Но оттуда всю дорогу пришлось ехать черепашьими темпами, и Марти, который хоть и выдерживал эту пытку лучше, чем Найджел, теперь тоже стал чувствовать, что нервы сдают. Часть беспокойства заключалась в том, что в зеркало заднего вида ему приходилось присматривать как за этими двумя на заднем сиденье, так и за дорожным движением позади машины. Конечно, то, что Найджел убил банковского менеджера, – это полное вранье; он не смог бы этого сделать и не стал бы ничего делать с девушкой, даже если бы она попыталась привлечь внимание других водителей. Вопрос был в том, знала ли это сама девушка. Похоже, что не знала. По большей части она сидела, сжавшись в уголке позади водительского кресла, низко опустив голову. Возможно, она думала, что другие люди останутся равнодушными, что бы ни происходило, перейдут на другую сторону улицы, и все такое прочее, о чем талдычат в воскресной школе. Но Марти знал, что это не так: в свое время какая-то женщина поймала его на попытке залезть в сумочку, и он едва успел удрать от охранника магазина.

Он начал вести себя глупо, вклиниваясь между другими машинами, их водители нервничали и нажимали на клаксоны, а однажды передний бампер «Форда Эскорт» даже толкнулся в задний бампер едущей впереди машины. К счастью для них, у той машины бамперы были сделаны из каучукового композита, а водитель был беспечен, он просто высунулся из окошка и крикнул, что все в порядке и машина не пострадала. Но это все равно напугало Марти, и к тому времени, как они добрались до Брент-Кросса, его руки на руле тряслись и машина дважды останавливалась, потому что Марти был не в состоянии как следует выжать сцепление.

Тем не менее они почти добрались до дома. На Стэплс-корнер Марти свернул на Эджвер-роуд, и без десяти пять они подъехали к дому в Криклвуде, припарковав «Эскорт» среди сотни или около того машин, выстроившихся по обеим сторонам улицы.

Найджел не ощущал сочувствия к Марти, но видел, что приятель выжат как лимон. Поэтому взял пистолет, ткнул его в бок Джойс и заставил ее идти впереди. Марти шагал рядом с девушкой, обвив ее плечи рукой, словно прогуливаясь с любовницей. На лестнице они встретили Брайди, ирландку, жившую на одной лестничной площадке с Марти. Она направлялась на работу в бар «Роза Килларни», где разливала пиво и коктейли за стойкой, и почти не обратила внимания на идущих ей навстречу – разве что равнодушно бросила «привет». Она и раньше часто видела здесь Найджела и привыкла к тому, что Марти водит к себе девушек. Если бы он нес на руках труп девушки, Брайди, возможно, поразмыслила бы об этом несколько минут, но ничего не предприняла бы и уж точно не пошла бы в полицию. Двое ее братьев были отдаленно связаны с ИРА [26], и она помогала им громить машины во время шествия с телом умершего от голодовки мученика от «Короны» до «Святого Сердца». Она и все ее родные избегали полиции.

Дверь жилища Марти запиралась на автоматический «американский» замок и еще на один, более старой системы, с большим железным ключом. Парни втолкнули Джойс в комнату, и Найджел повернул ключ в замке. Марти осел на матрас, свесив голову, но Джойс так и осталась стоять, окидывая взглядом грязь и беспорядок вокруг и сложив руки на груди.

– Теперь нужно избавиться от машины, – напомнил Найджел.

Марти не сказал ни слова. Найджел пнул матрас и зажег фитилек керосинового обогревателя – в комнате было очень холодно, – а затем повторил:

– Нам нужно избавиться от машины.

Марти застонал.

– Да кто ее здесь найдет?

– Полисмены. Ты должен собраться, отвести ее куда-нибудь и бросить там. Понятно?

– Я вымотался. – Марти тяжело поднялся и сбросил кучу грязной одежды на пол. – Мне надо выпить.

– Да, конечно, но потом, когда мы уберем машину с глаз долой.

– Боже, – вздохнул Марти, – у нас в пакете четыре штуки, а я не могу даже купить долбаную выпивку.

Найджел скрипнул зубами. Он не мог понять, почему в банке было не семь тысяч, как говорил этот тип Перфорд. Но чтобы не терять лицо перед Джейн или Дженни, он заставил себя произнести с прононсом радиодиктора:

– Я уведу машину. Ты останешься здесь с нею. Мы снова свяжем ее и спрячем на кухне. Знаю я тебя; ты уснешь, а если она закричит, то старый пень по соседству может услышать.

– Нет, – сказала Джойс.

– Разве я тебя спрашивал? Делай, что тебе велено, Джейни.

Они схватили Джойс, снова заткнули ей рот, связали руки за спиной и стянули ноги в щиколотках. Марти снял с нее вторую туфлю, чтобы помешать ей производить шум, и закрыл девушку на кухне. Она все же попыталась шуметь, хотя и недолго.

Дождь прекратился, и по свинцово-серому небу протянулись длинные оранжевые полосы. Найджел и Марти отошли как можно дальше от кухонной двери и разговаривали яростным шепотом. Когда на улицах станет посвободнее, Найджел собирался избавиться от угнанной машины. Оба с тоской поглядывали на радиоприемник, стоявший в комнате, но не осмеливались его включить.

В течение пары часов полиция подозревала Алана Грумбриджа. Никто не видел, как грабители входили в банк. Тем не менее полицейские перекрыли все дороги и уведомили ближайших родственников Грумбриджа и Калвер. Однако подозрения все же были. Грумбридж, по словам его сына и тестя, никогда не ходил на обед, а хозяин «Герба Чилдона» сказал, что банковский менеджер никогда не заходил сюда. Сначала полиция обдумывала возможность того, что служащий и кассирша оба были замешаны в преступлении и скрылись вместе на его машине. Но тот факт, что одна туфля Джойс осталась в помещении, делал подобную возможность маловероятной. Кроме того, эта теория подразумевала связь между этими двоими, что вызвало усмешку у отца Джойс и сына Грумбриджа. Грумбридж никогда не выходил по вечерам без жены, а Джойс проводила свободное время со Стивеном Холлэмом.

Девушка, столь преданная своему семейству, как Джойс, ни за что не выбрала бы именно этот день – день серебряной свадьбы своих родителей – для подобного предприятия. Но что, если Грумбридж забрал деньги, опустошил кассы, оставил сейф открытым и похитил кассиршу силой? Таковы были идеи, которые спешно выдвигали следователь и сержант, опрашивая обитателей Чилдона. Вскоре им пришлось отказаться от этих догадок ради куда более горестной правды.

К пяти часам они вернулись к тому, с чего начали, – к мысли об ограблении и двойном похищении. В пять часов случилось многое. Питер Джонс, водитель красного «Воксхолла», услышал о случившемся по радио и явился в полицию, чтобы описать белый минивэн, с которым его машина едва не столкнулась на дороге. Ни он, ни его мать не смогли сообщить приметы водителя или его напарника, но миссис Джонс было что сказать помимо этого. Когда фургон протискивался мимо «Воксхолла», ей послышался звук из задней части большой машины – как будто кто-то барабанил каблуком по полу. Одиночное «цок-цок-цок» – по словам миссис Джонс, как будто стучали одной туфлей, а не двумя.