Рут Ренделл - Пусть смерть меня полюбит

Следующим, кто сообщил полиции сведения, был водитель трактора, запомнивший встречу с «Моррисом 1100». Тракторист, у которого было живое воображение, заявил, что водитель выглядел напуганным и что рядом с ним кто-то определенно сидел, нет сомнений, и машина ехала слишком быстро и дергано. Полиция пришла к выводу, что грабителей банка было трое: двое вели минивэн, спрятав в нем Джойс, а третий сидел в машине Алана Грумбриджа, заставляя того управлять автомобилем. Об угоне серебристо-синего «Форда Эскорт» сообщила его владелица, миссис Бич.

К тому времени Найджел Таксби, Марти Фостер и Джойс Калвер уже были в Криклвуде, а Алан Грумбридж остановился в гостинице «Махараджа» на Шепердс-Буш-роуд.

Из книг он знал, что вблизи Паддингтонского вокзала расположены разного рода дешевые гостиницы, забегаловки, сомнительной репутации ночлежки, и потому первым делом отправился туда по линии Метрополитен от станции «Ливерпуль-стрит». Но времена изменились, отели стали респектабельными и дорогими, к тому же почти все были заняты иностранными туристами. Дежурный администратор в одном из них порекомендовал Алану гостиницу мистера Аззиза (двоюродного брата упомянутого дежурного, как выяснилось из короткого разговора), и Алану понравилась эта фамилия. Она напоминала о «Путешествии в Индию» [27], звучала красиво и казалась добрым знаком.

В его предыдущей жизни не было особого опыта проживания в отелях. Пять лет назад, когда умерла миссис Саммит, Пэм унаследовала от нее двести фунтов, и они потратили эти деньги на то, чтобы провести отпуск как надо. Тогда они останавливались в гостинице в Торки. У всех, особенно у Пэм и Джиллиан, было невероятное количество багажа, и Алан задумался о том, что сейчас у него нет с собой даже чемодана. Он читал, что портье в отелях особенно хорошо подмечают подобные вещи.

Гостиница «Махараджа» оказалась высоким зданием конца девятнадцатого века, выстроенным из бурого кирпича. Название высвечивалось голубым неоном, но буква Г в слове «Гостиница» и буква «ж» в слове «Махараджа» не горели. Да, у мистера Аззиза есть одноместный номер для джентльмена. Мистер Фостер, верно? Четыре с половиной фунта за ночь, и уплатите вперед, будьте так добры. Алану не нужно было беспокоиться об отсутствии багажа, потому что мистер Аззиз смотрел только на деньги в руках постояльцев, а уж что у тех было или не было, что они делали или не делали, его не волновало, – лишь бы только платили вперед и ничего не ломали в гостинице.

Алану отвели грязную маленькую комнату на третьем этаже, где не было ни ковров, ни центрального отопления, ни ванны, зато была раковина с холодной водой, газовая плита, чайник, две чашки и два блюдца, а также газовый камин, который включался на определенное время, когда в щель бросали монету. Алан заперся в номере и опустошил свои набитые карманы. При виде денег у него закружилась голова. Он закрыл глаза и уперся лбом в колени, боясь, что упадет в обморок. Когда он открыл глаза, деньги никуда не исчезли. Они были настоящими. Он разложил их по одной купюре, чтобы высушить, и повесил плащ на спинку стула, потом сбросил промокшие ботинки и снова посмотрел на деньги. Ближе всего к нему лежал портрет Флоренс Найтингейл, который он разорвал пополам и склеил скотчем.

Небо за окном напоминало апельсиновый сок в грязном стакане. Шум стоял ужасный: рев, гудки, скрип и скрежет – дорожное движение в час пик по Шепердс-Буш-Грин в Чизвик, в Харлесден, потом в Актон и дальше до Хаммерсмита. Здание содрогалось от фундамента до крыши. Алан лег на кровать, трясшуюся, словно дерево во время урагана. Ему ни за что не уснуть, он, наверное, никогда уже не сможет спать. Ему нужно подумать о том, что он сделал и почему и что ему делать дальше. Безумие отступало, оставляя его парализованным – от страха и ощущения того, что он не способен больше ни на что. Он должен думать, должен действовать, должен решать. Измученный до полного отсутствия мыслей, он снова закрыл глаза и немедленно провалился в глубокий сон.

Найджел выждал до половины седьмого, когда поток машин на улицах слегка поредел. Насколько он помнил, когда ведешь машину, правая нога жмет на акселератор и на тормоза, а левая вообще бездельничает. Он сел в «Эскорт», включил зажигание, машина рванула вперед и замерла, едва не ударив стоящий впереди «Рейнджровер»; Марти оставил автомобиль на первой передаче. Найджел попытался снова и сделал все более или менее правильно, хотя коробка передач издавала жуткий шум. Он вывел «Форд» на полосу движения, ощущая подкатывающую к горлу тошноту. Однако для этого не было времени – он все время был занят, то поднимая, то опуская левую ногу и постоянно работая левой рукой. Он не знал, куда направляется, а если бы и знал, это мало помогло бы ему. Он почти не был знаком с лондонскими улицами: знал, как ехать от Ноттинг-хилл до Оксфорд-стрит и от Ноттинг-хилл до Криклвуда на автобусе, – и это практически всё.

Дорожное движение ошеломило Найджела. Он представлял, как попадает в аварию, тогда он будет вынужден бросить машину и бежать. Поэтому он свернул в тупик в Уиллесдене и просидел в машине несколько часов – как ему казалось, – глядя на главную дорогу. Наконец число автомобилей и автобусов на ней уменьшилось. Однако прошли вовсе не часы, только что миновала четверть восьмого. Найджел получил некоторое представление о том, где находится, когда обнаружил, что неуверенно катит по Лэдброк-гроув, после чего начали появляться указатели «Южный берег реки». Ему надо пересечь реку по одному из мостов и бросить машину в южном Лондоне.

Найджел был испуган до оцепенения. Хотел бы он хоть как-то узнать, что происходит и что успела узнать полиция. Они могли это узнать, послушав радио в комнате Марти, но тогда новости могла услышать девчонка и узнать, что Грумбридж жив. К счастью, Найджел успел шепнуть Марти, чтобы тот не включал радио. Этот парень так туп, никогда не знаешь, что он сделает в следующий момент.

Постепенно Найджел освоился с ручным переключением передач. Он попытался дышать поглубже, чтобы успокоиться, и до некоторой степени у него получилось. Что ему действительно нужно сделать – так это спрятать машину там, где ее никто не найдет несколько недель. Он знал, что является слишком приметной персоной – шести футов ростом, с бросающимися в глаза светлыми волосами и правильными чертами лица, совсем не такой низкорослый, темноволосый и обычный, как Марти. Никто не запомнил бы Марти, но Найджела запомнят обязательно.

С Лэдброк-гроув он свернул направо и ехал теперь по Холланд-Парк-авеню к Шепердс-Буш, вдоль Шепердс-Буш-роуд, по пути миновав гостиницу «Махараджа» и создавая частицу того шума, который мучительно отдавался в голове спящего Алана Грумбриджа. Теперь на Хаммерсмит и через мост Путни. В баке оставалось еще около двух галлонов бензина. В Уэндсворте Найджел свернул в переулок, обнесенный с обеих сторон заводскими стенами, и здесь никто не мог его увидеть. Было облегчением вылезти из машины, хотя он не мог бросить ее прямо здесь. Найджел прихватил из пакета горсть банкнот. В таких обстоятельствах Марти пожелал бы выпить, но Найджела от стресса мучил свирепый голод. Чуть дальше по улице находилось греческое кафе. Парень вошел туда и заказал на ужин кебаб и тарамасалату [28].