Оса Ларссон - Кровавая жертва Молоху

– К тому же самые образованные рабочие трудятся лучше всех.

Яльмар рассказывает, что это наблюдение сделали даже в России, где школьное образование пока на убогом уровне. Рабочий, умеющий читать и писать, почти всегда получает более высокую зарплату, чем безграмотные, могущие выполнять лишь самые простые операции. А взлет немецкой промышленности по сравнению с английской объясняется, среди прочего, более высоким уровнем образованности немецкого народа. А посмотрите на эффективно работающих и интеллигентных американских рабочих! Школьное образование, только оно.

Яльмар ощущает прилив энергии. Настроение у него лучше, чем когда бы то ни было. Благословенны поездки на поезде! В течение нескольких часов у тебя нет иного занятия, кроме как изучать ближнего своего.

И какого ближнего! Убийственно красивую и к тому же такую умную женщину.

Красивые женщины в Кируне редкость. Правда, женщины здесь в основном молодые. Но тяжелая жизнь разрушает их, и вскоре усталость отражается на их лицах. Они теряют свои румяные щечки. Одеваются в мужские пальто и шерстяные платки, спасаясь от холода. Жены инженеров, правда, остаются румяными, но они не желают гулять или заниматься спортом, как делают женщины в Стокгольме. Нет, летом комары, а зимой холодно. Они сидят дома и быстро толстеют.

Разговор легко и ненавязчиво перескакивает с одного на другое.

Они обсуждают Мону Лизу, которая была украдена и разыскивалась два года, но теперь незадолго до Рождества вернулась в Лувр. Хитрый владелец галереи в Италии выманил вора из укрытия, притворившись, что хочет купить картину.

Они весело не соглашаются друг с другом, когда речь заходит об избирательном праве для женщин. Однако Элина заявляет, что она не суфражистка, а Яльмар дерзко шутит, что лично станет принудительно кормить ее в тюрьме, если она ею станет. Элина просит его рассказать о Сельме Лагерлёф и ее визите в Кируну, когда она писала книгу о Нильсе Холгерссоне, и Лундбум охотно удовлетворяет ее просьбу. Они говорят о некрологе по поводу смерти Стриндберга, о его горечи и его похоронах. И конечно же, они вспоминают «Титаник». Ведь с момента катастрофы прошло почти два года.

И тут выясняется, что они уже приехали. Это застает их врасплох. Поезд останавливается, двери открываются, люди толпятся, пытаясь сойти на перрон со своим багажом.

Элине надо пробираться в свое купе.

Яльмар Лундбум поспешно прощается, желает ей удачи и еще раз просит ее обращаться к нему, если у нее возникнут трудности или если в классе чего-то будет не хватать.

Не успела она и глазом моргнуть, как ее новый знакомец уже исчез.

Его уход удивляет ее. Элина надеялась, что они пойдут вместе – хотя бы по перрону. Потому ее охватывает гнев. Будь она изящной дамой, он наверняка проводил бы ее до купе и помог ей сойти с поезда. Подал бы ей руку на выходе.

Но когда она уже стоит у здания вокзала, высматривая свои два чемодана, гнев сменяется стыдом.

Что она себе вообразила? Что они подружатся? Какой ему от этого интерес?

И что она такое наговорила! Щеки у нее краснеют, когда Элина вспоминает свою горячность. Он наверняка подумал, что в жизни не встречал такой дерзкой и самонадеянной школьной учительницы! А ее проповедь идей Эллен Кей! Он-то знаком с Кей лично.

Молодой парень подвозит ее чемоданы на тележке. Они тяжелые, особенно один из них. Тележка то и дело увязает в снегу.

– У вас в чемодане кирпичи, госпожа? – шутит он. – Вы собираетесь построить дом?

В разговор вступает другой парень и говорит, что в таком случае они могли бы жить вместе, но она даже не слушает их.

Вокзал заполнен народом. Вещи загружаются и выгружаются. За зданием вокзала стоят лошади и сани в ожидании пассажиров. Прямо на улице на газовой горелке стоит кофейник. Девочка, стоящая рядом с ним, продает кофе с булочками.

На отяжелевшей от снега березе поет стая скворцов. К Элине разом возвращается хорошее настроение. Стыд, который она только что испытывала, как рукой сняло. Он всего лишь мужчина, а такого добра навалом. Как красиво искрится снег на солнце! Интересно, как все это будет выглядеть вечером, когда загорятся огни на горе, где расположена шахта, и фонари на улицах начнут отбрасывать полукругом свет.

«Кируна, – поет душа. – Кируна!» Название происходит от саамского gieron, что означает «куропатка».

Яльмар Лундбум поспешно сходит с поезда. Он торопится, так как у него возникла идея по поводу того, куда поселить новую учительницу. Но это нужно организовать без промедления: она не должна догадываться, что он меняет ради нее свои планы.

Он не желает казаться навязчивым, однако ему хочется увидеть ее снова. И если его маленький план удастся, то это будет происходить достаточно часто.

Кузину Суль-Бритт Ууситало зовут Майя Ларссон. Ребекка Мартинссон прислонила свой велосипед к дровяному сараю и огляделась.

Это был двор, принадлежавший матери Майи Ларссон. Заметно было, что здесь долгое время жил пожилой человек, измученный тяжелой болезнью. Дом был построен из розового этернита. Некоторые панели отошли, водосточная труба держится на честном слове. Оконные рамы нуждались в покраске. Крыльцо просело и перекосилось. Несколько неухоженных кустов, которые Ребекка определила как смородину, росли у южной стороны дома. Остатки самодельных подпорок для кустов лежали на земле под ними, сгнившие, поросшие мхом.

Ребекка постучала, так как дверной звонок явно давно не работал.

Майя Ларссон открыла дверь. Мартинссон невольно попятилась. Какая красивая женщина! Ни капли косметики на лице, высокие скулы, а морщинки придавали ей вид человека, живущего на природе. При виде гостьи она выпрямила тонкую длинную шею. Это было королевское движение – вероятно, именно оно заставило Ребекку попятиться. На вид ей было лет шестьдесят. Седые волосы были заплетены во множество тонких косичек, схваченных в хвост на затылке. Словно змеи. Серые глаза, глядящие из-под густых светлых ресниц. На ней были мужские брюки, болтавшиеся на бедрах, и коричневый свитер с клинообразным вырезом и заштопанными локтями.

– Да? – проговорила она.

Ребекка поняла, что все это время стояла и разглядывала ее. Теперь она представилась и изложила свое дело.

– Твоя двоюродная сестра, Суль-Бритт Ууситало, – произнесла она. – Ее убили.

Майя Ларссон смотрела на Ребекку, как смотрят на ребенка, продающего рождественские газеты. Наконец она издала вздох.

– Проклятье. Я так думаю, что ты хочешь войти и поговорить. Ну, так заходи.

После этих слов она направилась на кухню. Ребекка сбросила ботинки и прошла следом за ней. Усевшись на деревянный диванчик, она отказалась от кофе и вытащила из кармана блокнот.