Кристофер Смит - Пятая авеню

– Я надеюсь, моя страховка покроет все это, – сказал он, направляясь в спальню, которая уже перестала быть таковой – ремонтники разорили ее, добираясь до одной из лопнувших труб. – Одни картины стоят целое состояние. И их не заменить. А мебель – целый мебельный гарнитур, и все предметы куплены на аукционах. Ты видишь, что творится, Сэм? Ты меня слышишь?

– Вам не понравится мой ответ.

– Говори. Меня уже ничем не удивить.

– Надеюсь, что это так, – кивнул Митчелл, – потому что, как только вы прервали трудовое соглашение с «Редман Интернэйшнл», вы утратили право на страховое возмещение всего, что связано с вашей квартирой. Как вам известно, поскольку вы являлись ведущим специалистом, страховые взносы вносились компанией. Но в связи с вашим увольнением мистер Редман прекратил и вашу страховку.

Эрик утратил дар речи. Дайана было открыла рот, но не произнесла ни слова – сказать было нечего.

– Боюсь, что это не все, – со вздохом продолжил Митчелл. – Вода протекла в квартиру миссис Олдрич, расположенную под вами, и испортила картины Ван Гога и Моне, не говоря уже о бесценной мебели эпохи Генриха VIII, в течение многих поколений бывшей достоянием ее семьи. Она сказала мне, что ее страховая компания намерена предъявить вам иск. И просила передать вам ее совет – заняться поисками хорошего адвоката.

– Все это ерунда, – вступила в их разговор Дайана. – Это не вина Эрика. Ваша страховка возместит все потери. Авария произошла из-за неполадок в вашем здании, а не по вине Эрика Паркера.

Митчелл ответил, обдумывая каждое слово:

– Если бы дело действительно обстояло так, то наша страховка покрыла бы потери, вызванные выходом из строя нашей, выполненной в соответствии с проектом системы. Но все указывает на то, что источник проблемы находится в квартире мистера Паркера, а точнее сказать, в ванной комнате, где сантехнические подводки были изменены два года назад. Если в нашем отчете будет указано, что проблема возникла именно там, то ее причиной будет названа разводка труб, выполненная третьей стороной. И мы, таким образом, освобождаемся от ответственности.

– Ну уж нет, – возразила Дайана. – Сантехнические работы были выполнены в соответствии со всеми нормами и правилами. И они прошли инспектирование – и ваше, и городской службы. Вы же сами подписывали акт.

– Послушайте, – сказал Сэм, разводя руками. – Я понимаю, все это очень нелегко. Я понимаю, что вы все вне себя. Но когда вы будете читать документ, который мы подписали вместе с мистером Паркером, обратите внимание на зафиксированное в нем положение, освобождающее нас от всякой ответственности в тех случаях, когда производятся изменения в системе, смонтированной в соответствии с проектом здания.

– Тогда ответственность ложится на компанию, которая производила изменения.

– Возможно, – согласился Митчелл. – Но ведь прошло два года после того, как они поменяли разводку труб. Положим, что авария произошла бы через месяц, тогда ваша позиция была бы неоспоримой. Но два года? Я сильно в этом сомневаюсь.

Эрик затравленно посмотрел на Дайану. Выражение ее лица ясно говорило о том, что он полностью и окончательно повержен – Редман сделал его банкротом.

После наступившей гнетущей тишины Митчелл прошел через комнату и остановился у столика в стиле арт-деко, находившегося рядом с полированным черным баром. На столике стояли четыре вазы с пышными букетами красных роз.

– По крайней мере, одно светлое пятно среди этого есть, – сообщил он. – Эти розы принесли сегодня утром по случаю вашего возвращения домой. Их прислал Луис Райан.

– Все это дело рук Джорджа. И ты знаешь это не хуже меня.

Дайана вошла в свою гостиную, держа в одной руке кофейник, а во второй две маленьких чашки. На ней был белый махровый халат, и она выглядела посвежевшей после только что принятого душа. Лицо обрамляли влажные локоны густых черных волос.

– Эту аварию с трубами мне устроили по его приказу.

– Нам надо поговорить, Эрик, – сказала Дайана, садясь в кресло напротив него и расставляя чашки на столе. – Накопилось много вещей, которые не сходятся воедино.

– И что это за вещи?

Она разлила кофе, протянула ему чашку, над которой поднимался ароматный пар; вторую чашку поднесла ко рту и сделала первый глоток.

– Ты все время врал мне, – сказала Дайана, и в ее голосе явно слышалась усталость.

Эрик уже почти открыл рот, собираясь ответить, но адвокат компании жестом руки попросила его помолчать.

– Сейчас говорить буду я. А ты будешь сидеть молча и слушать. Когда я буду задавать тебе вопросы, ты будешь отвечать на них, но отвечать честно и правдиво. Если ты соврешь мне, Эрик, я сразу это почувствую. Будь в этом уверен. Так что сделай мне этот подарок, уж поверь, я за него дорого заплатила. Но если ты все-таки соврешь мне, это будет твоей ошибкой, и ты очень пожалеешь об этом, потому что, насколько я вижу, я сейчас тебе нужна – а мне твои фокусы уже надоели.

Она откинулась на спинку кресла.

В окне за ее спиной был виден Манхэттен, закутанный в покрывало из дымки и смога. Солнце на небе едва угадывалось по слабым лучам, пробивавшимся сквозь завесу облаков. Сунув руку в карман халата, Дайана вытащила прямоугольную коробочку, обтянутую бархатом, и, не открывая, протянула Эрику. Когда он откинул крышку, на черной бархатной подушечке засверкали бриллианты, сапфиры и рубины.

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Можешь взять свою бижутерию обратно, – объявила Дайана. – На приеме у Фондараса я встретила Селину. Она узнала это ожерелье, а я, в свою очередь, узнала, что раньше оно принадлежало ей. Ты купил его ей в Милане, если я не ошибаюсь. Она сказала, что отослала тебе его в этой самой коробочке вместе со всем остальным, – ее голос стал на полтона тише. – И добавила, что сапфиры подчеркивают голубизну моих глаз. Разве не любезно с ее стороны?

Дайана сделала несколько глотков кофе.

– На самом деле нет. Скорее, унизительно. Не знаю, сколько людей слышало наш разговор, но даже если его свидетелем был хотя бы один из гостей, то сейчас об этом знает уже весь Манхэттен, а я наверняка стала посмешищем. Как ты думаешь, я это заслужила?

– Дайана…

– Помолчи, Эрик. Просто помолчи. Как ты не устаешь от собственного голоса? Я, например, устала. После всего, что я сделала для тебя, имей вежливость хотя бы выслушать меня не перебивая.

Паркер счел за лучшее не открывать рот.

– Ты сказал, что купил это ожерелье мне, потому что любишь меня. Что, по-твоему, я могла почувствовать, узнав, что твоя любовь не более чем фарс? – Дайана не стала ждать его ответа, поскольку не желала слышать очередную ложь, и перешла к следующему вопросу. – Ты сказал мне, что ушел из «Редман Интернэйшнл». Ты сказал мне, что сделал это потому, что у вас с Селиной все кончено. Сказал, что тебе было бы трудно продолжать работать там, поэтому ты и уволился. Уволился… Я поверила тебе, потому что всегда считала тебя честным человеком. Я ошибалась. Час назад Сэм Митчелл сказал, что Джордж уволил тебя. И я хочу знать почему.