Джеффри Дивер - Во власти страха

– Г-м. Можно я вас сниму?

– О, вы заключили контракт на календарь с фотографиями пугала? – ответила Саманта. Рауль рассказывал, слегка приукрашивая подробности, и все за столом оглушительно хохотали.

Это была хорошая компания. Рауль и Джеймс – его лучший друг, Луиза из отдела Саманты и еще одна женщина, которую привел Джеймс. Как ее – Катрина, Катерина или Карина? Блондинка Джейми на эту неделю. Саманта мысленно назвала ее Афористкой.

Мужчины продолжали спор о политике, словно заключили пари на исход выборов, Луиза пыталась обсудить с Самантой что-то серьезное, а блондинка К сыпала афоризмами.

– Сейчас вернусь, – сказала Саманта, поднялась и пошла по старому полу, после трех стаканов вина для снятия стресса показавшемуся не таким ровным, как при ее появлении здесь. Осторожнее, девочка. Можно упасть пьяной в Хэмптонсе, можно упасть пьяной в Кейп-Мэй. В Манхэттене падать пьяной нельзя.

Двое у крохотной стойки попытались с ней заигрывать, но она не отреагировала. Ее внимание привлек человек, сидевший в одиночестве у конца стойки. Он был худощавым, бледным, словно выходил из дома только ночью. Живописец, скульптор или еще какой-нибудь художник, решила Саманта. Красивый, хотя подбородок кажется слабым, когда он смотрит вниз. Пронзительные глаза, смотрящие на нее с одним из этих выражений. Саманта называла их «лакающими» – по аналогии с собакой, жадно лакающей воду.

Она почувствовала озноб. Потому что взгляд был слишком долгим и даже пугающим. Он раздевал ее глазами, осматривал тело.

Саманта пожалела, что посмотрела на него, и быстро продолжила самый опасный путь в ресторане: вниз по узкой лестнице в подвал, где находились туалеты.

Внизу было темно, тихо, и это удивило ее впервые с тех пор, как она пришла сюда. Люди, занимавшиеся реконструкцией ресторана, потратили много сил и времени, придавая обеденным залам атмосферу французской и американской сельской местности, но туалеты были чистейшего стиля Сохо. Плитка, светильники в нишах, декоративная трава в качестве украшения. На стенах – фотографии Роберта Мэпплторпа, но ничего причудливого – ни кнутов, ни задниц.

Саманта подергала дверь. Заперто. Она скорчила гримасу. «Прованс-2», конечно, был небольшим, но ни в одном паршивом ресторане не должно быть одноместного женского туалета. Владельцы в своем уме?

Сверху слышался скрип шагов по сухим половицам и приглушенные голоса. Ее не оставляли мысли о человеке за стойкой.

Почему она ответила ему взглядом? «Господи, будь немного поумнее»! Зачем тебе флиртовать? У тебя есть Эллиот. Не предмет вожделений, но порядочный, надежный, смотрит телепередачи государственного вещания. Когда предложит снова, соглашайся. У него приятные глаза, и, возможно, он даже неплох в постели».

Оставь, тебе нужно отлить. Всего один чертов туалет?

Вновь послышался скрип и звук шагов вниз по лестнице. Топ, топ… У Саманты заколотилось сердце. Она поняла, что это сидевший у конца стойки опасный человек.

Она увидела появившиеся на ступеньках полусапоги высотой до щиколотки, словно из семидесятых годов. Странно. Голова у нее закружилась. Она находилась в дальнем конце коридора. Выхода оттуда не было. Что делать, если он набросится на нее? В ресторане очень шумно; никто не услышит. Сотовый остался наверху…

Успокойся. Ты не одна. В туалете еще одна женщина. Она услышит крик. Да и никто, как бы ни был возбужден, не рискнет пойти на изнасилование в коридоре ресторана.

Скорее всего, произойдет неловкий инцидент. Этот худощавый парень сильно возбудится, продолжит заигрывание, разозлится, но в конце концов пойдет на попятный. Сколько раз такое случалось! В худшем случае ее сочтут «динамщицей».

Вот что происходит, когда женщина бросает взгляд на мужчину. Разные правила. Когда мужчина смотрит на женщину, тут все в порядке. У парней это дело обычное. Изменится ли когда-нибудь такое положение вещей?

Но потом Саманта подумала: «Что, если он настоящий психопат? С ножом? Судя по его пронзительному взгляду, это возможно. А буквально вчера произошло убийство – какую-то девушку в Сохо убили в подвале. В таком, как этот. Черт возьми, я буду сопротивляться…»

И тут Саманта рассмеялась. Появился обладатель полусапожек – пожилой толстяк в костюме с галстуком-шнурком. Турист из Далласа или Ньюстона. Он бросил на нее взгляд, кивнул в рассеянном приветствии и вошел в мужской туалет. Она снова повернулась к двери.

Давай, выходи, милочка. Господи! Навела свой сучий макияж? Или выблевываешь четвертый коктейль «космо»?

Саманта снова взялась за круглую дверную ручку, решив напомнить не считающейся с остальными особе, что образовалась очередь. Ручка повернулась.

Черт возьми, подумала Саманта. Дверь все время была не заперта. Видимо, она минуту назад поворачивала ручку не в ту сторону. Как можно быть такой глупой? Она вошла, включила свет и закрыла дверь. И увидела мужчину, стоявшего за дверью. На нем были комбинезон и вязаная шапочка. Он мгновенно запер дверь.

О Господи…

Его лицо горело, нет, было искажено, смято под прозрачным желтым латексным капюшоном. На руках у него были резиновые перчатки того же цвета. На левой, между краем перчатки и рукавом виднелась часть красной татуировки – какое-то насекомое с клешнями, крохотными ножками, но человеческими глазами.

Ах, нет, нет, нет…

Саманта быстро повернулась, потянулась к двери, но он опередил ее, обхватив вокруг груди. И она ощутила острую боль, когда он ткнул ее в шею. Отбиваясь ногами, она начала кричать, но мужчина прижал ей ко рту мягкую ткань, поглощавшую звуки.

А потом Саманта увидела напротив туалета маленькую дверь, размером примерно два фута на три, открытую в темноту – в туннель или проход в еще более глубокий подвал под рестораном.

– Пожалуйста! – проговорила она, но это слово было поглощено кляпом.

Саманта становилась вялой, утомленной. Страх почти исчез. И она поняла: толчок в шею означал какой-то укол. Прежде чем сон охватил ее полностью, Саманта почувствовала, как ее опускают на пол, а потом волочат к черному проему.

Она ощутила тепло, струйку, текущую вниз по ноге, – результат страха и отсутствия контроля. Неизвестное снадобье, которое он вколол, оказывало свое действие.

– Нет, – прошептала Саманта. И услышала в ухе голос.

Сейчас.

Слово звучало очень долго, словно не напавший говорил, а шипело насекомое на его руке.

Принцип кожи… Работая тату-машинкой на замечательном животе новой жертвы, Билли размышлял о своей одержимости этой материей, холстом Господа Бога. Кожей.

Но она представляла собой и холст Билли, он увлекся ею, как Собиратель Костей скелетной системой тела, которая и ему показалась интересной после «Серийных городов». Однако кожа представляла собой гораздо более откровенную часть человеческого тела. Более существенную. Более важную.