Энн Перри - Опасная скорбь

Леди Беатрис сжала ладонями виски, нарушая безупречность прически, и несколько секунд хранила молчание. Наконец она подняла глаза.

– А что нам оставалось делать, мистер Монк? Узнай об этом Араминта, жизнь ее была бы разрушена. Она не могла бы жить с ним дальше и развестись тоже не могла. Он ведь не оставлял ее. Супружеская измена мужа – еще не повод для развода. Вот если изменяет жена – это совсем другое дело. Вам это должно быть известно. Все, что остается женщинам, – это молчать, чтобы не стать предметом насмешек и презрения. Она ни в чем не виновата, и она – моя дочь. Неужели вы сами не защищали бы свое дитя, мистер Монк?

Уильяму нечего было ответить. Такая любовь к своему ребенку, нежность и ответственность за его судьбу были незнакомы Монку. У него не было детей, а из родственников осталась лишь сестра Бет. Он вспомнил, как они гуляли с ней последний раз по берегу моря, с каким обожанием и преданностью смотрела она на него, как он заботливо помогал ей взобраться на очередной обломок скалы, пока они не вышли к пляжу, и теплые недавние воспоминания нахлынули вдруг на Монка.

– Наверное, защищал бы, мэм. Но, имей я дочь, она, скорее всего, работала бы горничной, как Марта Риветт, – безжалостно сказал он и увидел, как на лице леди Беатрис отразились вина и боль.

Дверь открылась, и вошла Араминта с вечерним меню в руке. Она удивленно взглянула на Монка, затем повернулась и всмотрелась в лицо матери. На Эстер, как и следовало ожидать, она внимания не обратила.

– Мама, ты плохо выглядишь. Что случилось? – Она снова повернулась к Монку, глаза ее осуждающе вспыхнули. – Моя мать нездорова, инспектор. Неужели вы не можете оставить ее в покое хотя бы из вежливости? Она все равно не скажет вам ничего нового. Мисс Лэттерли откроет вам дверь, а лакей вас проводит. – Араминта повернулась к Эстер, и в голосе ее зазвучало откровенное раздражение: – Мисс Лэттерли, приготовьте маме лекарственный отвар и дайте нюхательной соли. Думаю, вам не надо напоминать, в чем заключаются ваши обязанности. Впредь относитесь к ним более ответственно, иначе нам придется подыскивать другую сиделку.

– Я здесь с разрешения сэра Бэзила, миссис Келлард, – сухо сказал Монк. – Мы обсуждаем весьма больную тему, и если мы этого не сделаем, следствие затянется, причинив вам новые неприятности. В доме произошло убийство, и леди Мюидор не меньше других заинтересована в том, чтобы убийца был найден как можно скорее.

– Мама? – Араминта вопросительно взглянула на леди Беатрис.

– Да, конечно, – очень тихо произнесла та. – Я подозреваю…

Глаза Араминты широко раскрылись.

– Подозреваешь? О… – Внезапно какая-то пугающая мысль вторглась в ее сознание, и она медленно повернулась к Уильяму. – О чем вы беседовали, мистер Монк?

Леди Беатрис набрала воздуху в легкие, но так ничего и не сказала. Вместо нее заговорил инспектор.

– Леди Мюидор уже ответила на все мои вопросы, – произнес он. – Благодарю вас за предложенную помощь, но наш разговор касался неизвестных вам фактов.

– Я не предлагаю никакой помощи. – Араминта даже не оглянулась на мать, взгляд ее был устремлен на Монка. – Я просто желаю знать, о чем сейчас шла речь.

– Прошу прощения, – сказал Уильям с едва уловимой насмешкой в голосе. – Я думал, вы пытаетесь помочь следствию.

– Вы отказываетесь сказать мне?

Дальше увиливать было невозможно.

– Если вы настаиваете именно на такой формулировке – да, мэм, отказываюсь.

Нежное лицо Араминты стало теперь почти спокойным, в глазах мелькнуло даже нечто напоминающее удовлетворенность.

– Потому что речь шла о моем муже. – Она полуобернулась к леди Беатрис, и внезапно между ними встала почти осязаемая стена страха. – Ты пыталась защитить меня, мама? Ты знаешь что-то о Майлзе? Он как-то связан… – Голос ее прервался. Леди Беатрис протянула было руки к дочери и тут же их опустила.

– Нет. Об этом я не знаю ничего, – еле слышно произнесла она. – И у меня нет причин думать, что Майлз… – Она не договорила.

Араминта повернулась к полицейскому.

– А что думаете вы, мистер Монк? – с деланым спокойствием спросила она. – То, о чем вы говорили, существенно для вас, не так ли?

– Я еще не знаю, мэм. Я ничего не могу сказать, пока не выясню все окончательно.

– Но это как-то связано с моим мужем? – настаивала Араминта.

– Я не собираюсь ничего обсуждать, пока не докопаюсь до правды, – ответил Уильям. – Я ведь могу и ошибаться.

Лицо Араминты застыло. Она снова перевела взгляд с Монка на мать.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, мама. – Она умышленно скопировала интонации инспектора. – Но вы говорили о том, что Майлз был увлечен Октавией, что он пытался силой добиться ее близости и, получив отказ, убил ее?

– Ты ошибаешься, – шепотом произнесла леди Беатрис. – Ты не имеешь права так о нем думать.

– И все же вы обсуждали именно это, – повторила Араминта. Каждое слово она выговаривала медленно и весомо, словно резала себя по живому. – Мама, я не заслужила, чтобы мне лгали!

Леди Беатрис сдалась – дальше обманывать дочь она не могла. Тишина была наэлектризована страхом, как воздух перед грозой. Леди Беатрис сидела неподвижно и слепо глядела прямо перед собой.

– Марта Риветт заявила, что Майлз ее изнасиловал, – ровным бесстрастным голосом сообщила она. – Поэтому ей и пришлось покинуть дом. Твой отец выгнал ее. Она была… – Леди Беатрис умолкла. Упоминать о ребенке не стоило. Сама Араминта была бездетна. Но Монк твердо знал, что за слова застыли на губах леди Беатрис. – Она была безответственна, – закончила леди Мюидор с убитым видом. – Мы не могли оставить ее в доме после того, что случилось.

– Понимаю. – На бледных щеках Араминты вспыхнули два багровых пятна.

Дверь снова отворилась, и в комнату вошла Ромола. Она увидела перед собой немую сцену: неподвижно сидящая леди Беатрис, Араминта с застывшим лицом, растерянно стоящая позади кресла Эстер и, наконец, подавшийся вперед Монк. Ромола взглянула на меню в руках Араминты, но тут же сообразила, что вряд ли речь шла о вечерних блюдах.

– Что происходит? – спросила она, обводя присутствующих взглядом. – Вы узнали, кто убил Октавию?

– Нет! – довольно резко ответила леди Беатрис, повернувшись к Ромоле. – Мы говорили об уволенной два года назад горничной.

– Чего ради? – В голосе Ромолы слышалось недоверие. – Уверена, что к делу это не относится.

– Возможно, и так, – согласилась леди Беатрис.

– Тогда зачем же тратить время на пустые разговоры? – Ромола прошла в середину комнаты и, заботливо оправив юбки, присела на один из стульев. – Вы все как будто напуганы чем-то. Что-нибудь стряслось с этой горничной?

– Понятия не имею! – с внезапным раздражением ответила леди Беатрис. – Хотя, полагаю, это вполне возможно.